Тоби Лолнесс. На волосок от гибели
Шрифт:
— Что же он такого натворил, этот Тоби? — отважился спросить пожилой дровосек с седыми короткими волосами.
— Он совершил преступление против Дерева, — веско произнес Рашпиль.
Люди перешептывались, обсуждая услышанное. Никто не понял, в чем тут суть, но, должно быть, проступок серьезный, раз на поимку виновного не жалели ни денег, ни сил.
Они разбились на пары и принялись обшаривать заросли во всех направлениях. Мирные дровосеки вдруг стали безжалостными яростными загонщиками — обещанная награда их здорово раззадорила. Кто-то прихватил рабочий топор, кто-то вооружился охотничьим
Чуть выше, на другой поляне посреди зарослей лишайника, отдыхал отряд, который пришел с Вершины. Не менее сотни усталых людей спали распростершись, по окрестностям разносился дружный храп.
Разбудить их поручили Торну, внушавшему всем ужас второму верному приспешнику Джо Мича. Сперва он подошел к нескольким часовым, сидевшим вокруг костра.
— Дровосеки рыщут в зарослях…
— Да ну?
— Меня предупредил надежный человек, — заверил их Торн.
— Ловят мальчишку?
— И вскоре поймают, а ведь это вы преследуете его от самой Вершины. Их нужно опередить, не то они вас обойдут. И получат миллион! Дошло до вас или нет? Шевелитесь, парни, не время спать!
Один часовой кивнул и поднялся. За ним второй. Ошалевшим от усталости людям мерещилась сияющая груда золота.
Весть о том, что награду могут отнять дровосеки, передавалась по цепочке. Охотники один за другим просыпались и вскакивали, готовые продолжить поиски, несмотря на крайнее утомление. Хитрый план Торна сработал.
Состязание двух отрядов началось.
Если бы охотники с Вершины встретили дровосеков, то без колебаний натравили бы на них муравьев-воинов. Те тоже не оставались в долгу: зная заросли куда лучше пришлых, расставляли коварные ловушки и заваливали тропинки буреломом. Не соперничество, а настоящая война.
Величайшее проворство Тоби и вражда охотников с дровосеками должны были помочь мальчику добраться до Нижних Ветвей первым. Но он мог перемещаться только в Темноте, а преследователи не останавливались ни днем, ни ночью.
Дровосеки отличались исключительной выносливостью и вдобавок привыкли карабкаться по бугристой коре Основного Ствола и ловко скользить среди родных зарослей лишайника. И устали они куда меньше, поскольку участвовали в погоне всего сутки. Само собой, они не сомневались, что схватят Тоби, опередив охотников.
Каковы же были их удивление и досада, когда посреди второй ночи им объявили:
— Охота закончилась!
— Как это?!
— Его поймали.
Отцу Нильса и его товарищу новость сообщил сероглазый дровосек.
Оба спросили в один голос:
— Кто поймал Лолнесса?
— Охотники с Вершины. Три часа за ним бежали, не могли догнать. Уж и досталось ему потом!
— Где же его подстерегли?
— На закате он спустился в лощину. Беспечный мальчишка! Нет бы спрятаться в зарослях лишайника. Даже темноты не дождался. Четверо охотников шли по гребню коры и увидели его сверху. В восемь часов вечера его спугнули.
— А мы? Как же мы его упустили?
— В любом случае парень заставил их побегать, — заметил сероглазый с усмешкой. — Не хотел бы я оказаться на их месте. Три часа скакали с кручи на кручу. А как наконец схватили, повалили его и потащили на большую поляну. На веревке по кочкам час за часом. Уж так разозлились. Теперь малый совсем плох. Говорят, на нем живого места нет.
— Сам-то жив, как приказано, а про остальное уговора не было!
С этими словами отец Нильса грубо захохотал. Его звали Норц Амен. Жену Норц потерял — она умерла, родив Нильса, — а с сыном так и не сумел найти общий язык. Норца считали злым. На самом деле неуклюжий здоровяк был просто неразвитым и, главное, несчастным. Ему нравилось изображать бесчувственную скотину, и он прибавил с утробным смехом:
— Ха! Из малютки Лолнесса сделали кровяную колбасу!
Норц вскинул топор на плечо и отправился вместе с приятелями на большую поляну. Им предстояло идти до рассвета. По слухам, сам Джо Мич, толстяк Мич лично вручит награду четырем охотникам, поймавшим Тоби. Торжественная церемония состоится перед домом Норца и Нильса.
Норц вспомнил о сыне. Странное дело, но его мучила совесть.
Он подумал, что не стоило сердиться на парня, ведь это он нашел записку Тоби. Норц просто не умел говорить с сыном ласково.
Осознав это, он отвернулся, чтобы спутники не заметили слез у него на глазах.
Норц вспомнил жену. Его милая девочка была легче вот этого топора, когда он нес ее на плечах. Он не мог взять в толк, как такая красавица и умница умудрилась влюбиться в заскорузлого дровосека, который и говорить-то не умел по-человечески. Не понимал, как ему удалось пережить ее смерть и не уйти за ней следом.
Впервые ему пришло в голову, что Нильс уродился в мать и потому говорил так складно. Самому Норцу вполне хватало грубоватых жестов. Если он хотел сказать «Я люблю тебя», то с размаху хлопал по спине. А когда хотел сказать «Не согласен!» — давал пощечину.
Норца вдруг осенило, за что он постоянно злится на сына: в глубине души он винит его в смерти матери.
Почему Норц понял, что маленький Нильс не виноват в случившемся несчастье, именно сейчас, шагая к большой поляне? Откуда пришла необъяснимая уверенность: сын — единственное, что от нее осталось? Ясно одно: громила Норц Амен вдруг почувствовал к сыну горячую искреннюю любовь. Словно небесный паук соединил их души тончайшей шелковой паутиной.
Никогда прежде он не замечал, чтобы сердце билось так сильно. После долгой бессмысленной охоты ему не терпелось увидеть Нильса.
Если бы два других дровосека на пути к большой поляне могли подслушать мысли силача Амена, они бы непременно принялись над ним издеваться и обозвали «девчонкой».
Когда дровосеки вырубают целый лес мха или выкорчевывают много лишайника, они называют огромную просеку «просветом», потому что сверху посреди темной поросли действительно видна светлая кора. Однако в тот день на заре большая поляна возле Основного Ствола была черна от столпившегося народа и «просвет» ничуть не напоминала. Плечом к плечу стояли охотники с Вершины и местные дровосеки. Всем хотелось посмотреть на врага общества номер один, преступника тринадцати лет, Тоби Лолнесса, что доставил им столько хлопот.