Точка невозвращения
Шрифт:
6
О, эти сверкающие золотом шпили на крышах дворцов и храмов, эти гигантские стеклянные небоскребы, эта пестрая шумная толпа, пыль, духота и теснота столичных улиц… Неужели спустя столько лет он снова увидит все это хаотическое великолепие, эту завораживающе-страшную красоту города Шарн? Майкл сидел в шезлонге на палубе огромного корабля, в просторечии называемого паромом (ему всегда почему-то вспоминался при этом Харон), и любовался океанским закатом. Закат был красив, но как-то уж слишком кроваво-красен, и два темно-фиолетовых облака на горизонте напоминали очертаниями притаившихся гигантских крокодилов, готовых сожрать зазевавшееся солнце. Майклу отчего-то вдруг стало тревожно, и какое-то нехорошее предчувствие сдавило сердце. Он поплотнее закутался в плед и подумал, что неплохо было бы
Утро настало какое-то белесое, почти хмурое, что странно для этого времени года (как-никак начало лета), небо, затянутое дымкой, показалось Майклу равнодушным и совсем чужим. Золотые столбы Шарнской гавани не сверкали, а уныло желтели, и промелькнувшая мысль о трехнедельном пребывании в этом несчастном городе была отвратительна, как устрица в кармане.
С высоты верхней палубы люди, снующие по берегу, казались крохотными муравьями, а погрузчики и машины — игрушечными. Но Майкл знал, какие они на самом деле огромные и страшные, грохочущие, изрыгающие черный вонючий дым — он проработал полгода на таком погрузчике в порту, когда ему было 19. На Уэе пользовались только транспортными средствами, работающими от электричества. Это, конечно, очень экологично, но дорого, нефтяное топливо обходится дешевле. Наверное, из-за этой гари, выхлопных газов, такая дымка висит над городом. А может быть, это горе, ненависть и страдание многих людей, принявшие зримые формы.
Как бы там ни было, Майкл бодро сбежал по трапу на берег, притворяясь, что «сорок пять» — лишь пустой звук и к нему лично никакого отношения не имеет, отчасти перед самим собой, отчасти перед хорошенькой девушкой-гидом, приехавшей его встречать. Он вспомнил данное жене обещание ходить везде только с гидом и подумал, что, пожалуй, с удовольствием его выполнит.
— Здравствуйте, Майкл, меня зовут Мара, я буду вашим гидом на острове Оу. Надеюсь, поездка на пароме была приятной и не утомительной?
— Да, спасибо, Мара, кстати, у вас очень красивое имя.
Девушка мило улыбнулась. Чуть-чуть слишком мило, как будто эта улыбка тоже была частью ее работы.
— Вы хотите сразу поехать в гостиницу или есть какие-то другие планы?
— Сначала в гостиницу.
Они ехали в машине Мары, за окном проносились в основном совершенно неузнаваемые пейзажи. Новые дома диких расцветок и причудливых конструкций: какие-то ромбы, пирамиды, шары и спирали из разноцветного зеркального пластика.
— Шарн сильно изменился за последние 20 лет.
— Вы не были здесь целых 20 лет?
— Даже больше.
— Да, город сильно изменился, если хотите, я могу провести для вас обзорную экскурсию.
— Спасибо, специальную экскурсию, пожалуй, не стоит, но пока мы едем, если не трудно, расскажите об этих странных домах, для чего они, кто в них живет?
— О, в них никто не живет, — рассмеялась Мара. — Это торгово-развлекательные центры. Разве у вас на Уэе таких нет?
— Торгово-развлекательные комплексы у нас есть, в центре каждого района, но у нас — по крайней мере, в нашем городе — каждый район выполнен в определенном архитектурном стиле: строгий классицизм, готика, ампир, барокко, модерн и так далее. Правда, недавно построили новый квартал, R, на другом берегу реки, в стиле постмодерн, и говорят, там тоже много причудливых зданий, но я в нем еще не бывал, был слишком занят работой.
— Вы знаете, что все эти дома построены архитекторами с Уэя? Они очень любят сюда приезжать работать, потому что здесь они получают за свои безумные фантазии безумные деньги, и чем причудливее дом, тем больше нравится заказчику, а у вас им приходится считаться с хорошим вкусом населения и с разумными потребностями общества.
— Но зачем столько этих самых торгово-развлекательных центров, они ведь здесь буквально на каждом шагу!
— Потому что, если общество не имеет никакой перспективной идеи развития, оно становится обществом потребления. Потребление становится главной целью и единственным смыслом существования для людей.
— Ну, а развлечения?
— Развлечения — такой же объект потребления, как и все то, что продается в магазинах. Кстати, теперь магазины у нас называются «бутики». «Элитный овощной бутик», например, или «бутик эксклюзивной говядины Санчо Круглого».
— Да, действительно,
Тем временем, они подъехали к гостинице, предназначенной специально для граждан Уэя. Не шикарно, зато уютно и безопасно. Майкл договорился, что встретится с Марой через час в холле, и они сходят для начала в одну из этих торгово-развлекательных стекляшек, посмотрят, как развлекаются жители Шарна.
7
Окно номера выходило на широкий проспект, по которому с бешеной скоростью сновали туда-сюда машины. Пешеходов было сравнительно мало, и это показалось Майклу непривычным и странным по сравнению с родным Океанополисом, где машин на улицах было очень мало, а люди в основном ходили пешком или ездили на велосипедах, роликах, электрических самокатах и т. п. Еще непривычнее было то, что сколько Майкл ни всматривался в даль с двадцатого этажа, везде были только дома, дома, и нигде ни пятнышка зелени, ни парка, ни даже садика. На Уэе города давно уже строили по единой модели: центр, где располагались важнейшие учреждения (мэрия, главная больница, телецентр, банк, театры, музеи и т. д.), был окружен парком шириной метров сто-двести, за парком начинались жилые районы в форме окружностей, также отделенные друг от друга парками, так что получалось как бы единое парковое пространство-море с островами-районами, и из одного конца города в другой можно было пройти прямо по парку, не выходя на «сушу». Каждый район, около километра в диаметре, состоял не более чем из 20 домов (включая школу, поликлинику, супермаркет и пр.). В центре каждого района располагался торговый центр с различными магазинами и станцией метро под ним. Так что в любой отдаленный район можно было быстро попасть на метро, а до ближайшего удобнее было доехать на самокате. Необходимости в личном автомобиле у жителей не возникало, ведь всегда можно вызвать такси. Кстати, с тех пор, как ими стал управлять искусственный интеллект, процент аварий сократился практически до нуля. Во времена юности Майкла эта технология еще не была восстановлена, поэтому он сдавал на права, когда проходил службу в армии. Для поездки на Оу права оказались не лишними, потому что у них машины до сих пор на бензине и без автоматического управления.
Майкл подумал еще, что давно не видел таких грязных улиц. На Уэе за чистоту и порядок в парках отвечала специальная парковая служба, за порядок на улицах — районная администрация, а во дворах — домовый комитет. А здесь, на Оу, похоже, никто ни за что не отвечал, и уборка улиц уж точно не входила в число любимых занятий жителей Шарна.
Приняв душ и немного отдохнув, Майкл спустился в холл. Мара еще не подошла, и ничего не оставалось как пойти в бар, взять немного виски, сигарет (наконец-то, давно забытый вкус!) и посмотреть телевизор. Показывали местные новости. Убили очередного «авторитета» — представителя местной элиты, заведовавшего всей продажей наркотиков в Шарне. Кровавые подробности (эти кадры в дневных новостях Уэйская цензура всегда вырезала) Майкла не особо интересовали, он отхлебнул виски, закурил и стал оглядываться по сторонам. Народу в баре почти не было, только в углу шушукались двое — толстые, с маленькими головами, свиными глазками и низкими лбами, оба в дорогих, но плохо на них сидящих костюмах и с портфелями из кожи крокодила. Местная элита. Интересно, что им делать в таком заведении, как бар «Стар Уэя»? Обычно они предпочитают безумно дорогие и безвкусные рестораны с какими-нибудь незатейливыми развлечениями типа голых официанток или танцующих медведей. Или за последние годы в их вкусах произошла перемена к лучшему? Что-то с трудом верится.
Внимание Майкла привлек еще один посетитель бара: примерно лет пятидесяти или чуть меньше, полностью лысый, с выпуклым лбом и цепкими проницательными глазами. Он пристально смотрел на Майкла, а когда поймал его взгляд, кивнул, как старому знакомому, и указал на экран телевизора, где как раз показывали безутешную вдову наркобарона. Однако насчет ее безутешности репортеры, похоже, наврали. Вдова не плакала, а спокойно стояла и курила с таким видом, как будто ровно ничего необычного не произошло. Холеное лицо, выглядит чуть за сорок, спокойная и решительная линия рта, но темные очки мешают увидеть выражение глаз. И тут вдруг — в повороте ли головы, или может в движении руки, подносящей к губам сигарету, или в легкой внезапной усмешке — он узнал Анабэль. Не может быть! Его Анабэль, после стольких лет… Нет, это просто невозможно!