Точка невозвращения

Вольнов Сергей

За долгие века космических путешествий сложилась целая система взаимоотношений внутри круизеров, собственное деление на экипаж, обслугу, туристов, случайных пассажиров на один-два прокола, и… Этих, кто следовал за буквой «и» перечня, мало кто знал и видел в реале, и тем не менее мало кто им симпатизировал. Так или иначе, а если люди не афишируют свое присутствие на борту – кто поручится за безопасность их намерений? Кроме того, поговаривали, что каждый рейс, в специально арендованных каютах или даже целиком сменных капсулах, корабль сопровождают люди антиземовского Легиона «ЭрсСтелла», входящего в Звездный Патруль МКБ. Однако поди знай наверняка, даже если это и так!.. Вполне возможно, что их присутствие объяснялось элементарным

отдыхом (бывают же и у ЭТИХ отпуска?!) либо одним из видов поощрения за доблестную службу. Хотя людей, знающих о законах бытия чуть поболее остальных, эти версии как раз и не расслабляли: ведь настоящий профессионал отдыхает только в могиле.

И тем не менее туристы, как новоиспеченные, так и прожженные, попадая в этот тесный круг посвященных, сразу же проникались блаженной аурой братства бродяг, поставивших целью побывать в как можно большем количестве миров. И поднимались на щит извечные ценности скитальцев, и распевались песни, и рассказывалось пережитое, и ходили они друг к другу в гости в паузах между посадками на очередных планетах, входящих в маршрут экскурсий. Ну никак не могли не ходить!

Хотя, впрочем, слово «бродяга» неудачно звучало на фоне поистине поразительного (и дорогостоящего) комфорта, который буквально преследовал этих стерильных и ухоженных бродяг. Встроенная мебель кают, изготовленная из сверхлегкой тверди тетратитана, позволяла мгновенно изменять свою конфигурацию в модном стиле «трансформ» на потребу капризным и не очень обитателям. А биопласс, технологическое новшество из Мира Октавиус – материал, способный испускать ровное постоянное тепло и успокаивающую энергию, – был использован в качестве композитных вставок и даже кое-где шел на обшивку. Все это, вкупе с достаточно большими площадями помещений, позволяло путешественникам размещаться с настоящим комфортом и даже изыском, если позволяла фантазия.

…Что заставляет людей всех рас скитаться по звездным россыпям?!!

Каждый объяснял мотивы по-разному. Хилларион, например, всем говорил, что хочет показать красоты Вселенной своей дочурке, пока она еще всему так искренне удивляется. А заодно и самому хотелось приобщиться… Все одобрительно кивали головами и производили аналогичные действия (у кого голов не было или кто не использовал их для жестов), но не очень-то верили ему. От хорошей жизни разве станешь таскать по точкам Сети кроху всего лишь нескольких циклов от роду?..

А между тем кроха вела себя так, словно и родилась в этом суперкорабле. Она забавно сморщила носик и по-старушечьи завздыхала:

– Ох-хо-хо, лышенько-то какое…

Потом хитро взглянула исподлобья и продолжила, обращаясь ко взрослым:

– Видишь, Малинка… Тетенька тоже не кушала кашку. Вот у нее волосики и не вылосли…

Белокурая девчушка-эрсер, головку которой украшали роскошные волнистые пряди, принялась осторожно оглаживать гладкую безволосую поверхность головы молодой женщины-соплеменницы:

– Не глусти, тетенька, не ластлаивайся…

Оставив наконец-то «тетенькину» голову в покое, малышка принялась что-то шептать ей в самое ухо.

– Маринка! А ну перестань, не то тетя обидится и больше не придет!

– Ну, па-па-а-а… – умоляюще затянула на плаксивой ноте белокурая Маринка. – Ну, па-а-апочка… Мы же плосто иглаемся. Плавда, тетя Ила?!

– Правда-правда… – успокоила ее женщина и рассмеялась.

Потом усадила малышку к себе на колени и, заглядывая в голубые глазки, потерлась носом о ее носик-кнопочку.

Строгий папа смотрел на кроху-дочку с нескрываемым обожанием. В уголках его глаз предательски заблестели крохотные зарождающиеся слезинки.

– Извините, я на минутку… – Он торопливо поднялся и вышел из холла.

Минутка затянулась. ХилларионГросс, сорокатрехлетний мастер-коррелятор службы планетарного дизайна, покинувший год назад не только планету Ольвия IV, но и мир Рамзес,

стоял у панорамного демонстрационного монитора и смотрел на звезды. На крохотные и не очень огоньки, мерцавшие недоступно-холодно и маняще одновременно. Брызги светлого в немыслимо бездушном мраке. Что гонит людей в бесконечный поиск в Сети Бесконечности? Жажда найти себе подобных или жажда найти Себя? Стремление убежать от подобных себе или убежать от Себя?.. Хилларион, год назад потерявший жену Лию, наверное, мог ответить на этот вопрос – он убегал от Нее. От той щемящей энергии, по капельке оставленной ею во всех вещах, которых когда-либо касалась она на родной планете. Он убегал от Себя, боясь, что не выдержит и начнет мстить тем, кто лишь косвенно был виновен в гибели Лии. Выход из создавшейся ситуации оказался входом в гостеприимно распахнутый шлюзовый блок звездолета «Спейс Ти Рекс». И вот уже тринадцатый месяц он и малышка Маринка, так похожая на Лию, путешествуют по Мирам. Сначала это здорово отвлекало от воспоминаний, но со временем Хилларион понял, что Любимая, уйдя сгустком энергии в Космос, с того самого момента незримо присутствует во всех женщинах Вселенной. В касаниях их губ, в шелестящих словах, скользящих взглядах. И он начинал любить в этих женщинах Лию, вернее, то неощутимое, но реальное, что она привнесла в них своей смертью. В сегодняшней гостье Ире он сразу же заприметил Лиин взгляд, умный и независимый, и украдкой пытался его поймать, вновь и вновь…

Когда Хилларион вернулся, разговоры о волосах были позабыты напрочь. Маринка показывала гостье свои сокровища. Судя уже по тому, что лежали как попало и не привлекали внимания, были продемонстрированы и говорящая голосом хозяйки кукла Ингрид, и шкатулочка с сокровенными мелочами, и туфельки-хамелеоны. Попросту говоря, уже было не до них, ведь ручки малышки в этот миг держали главную драгоценность. Живое волшебное зеркальце в изящной оправе. Если заглянуть в него впервые, то впору растеряться, или испугаться, или расхохотаться. В зависимости от того, что в нем в этот момент соизволит отразиться. Зеркальце показывало в произвольном порядке разные, всегда разные рожи, смешные или страшные, повторявшие все ужимки и гримасы лица, посмотревшегося в него. Эту диковину Гросс купил дочке во время посадки в мире Цирцея.

Ира и вправду увлеченно заглядывала в зеркальце, и комментировала, не в силах сдержать смех:

– Ой, уморила ты меня, Маринка! Еще шиарейкой я не была в натуре! Ну что за крысиная заточка! И эти идиотские усы… Неужели я и вправду так смешно морщу нос?!

– Тетя Ила! А ты немножко не смотли туда, а потом как глянь! И нахмулься сильно-сильно! Тогда там такое стлашилище появится, плямо кошмал!!!

– Ой, нет, Маринчик, страшилище я уже точно не переживу… Где же ты взяла такое сокровище?

– А ты никому не ласкажешь?

– Ну конечно же, никому…

– Это папа поплосил у знакомого волшебника… Он живет на планете Цилцея…

Они еще о чем-то мило щебетали минут двадцать, пока Ира, наткнувшись на страдающий взгляд Гросса, не замолчала. Хилларион почувствовал, что женщина сделала правильные выводы из вчерашнего, вырвавшегося из потаенных глубин души, рассказа о Лие, о том, что он ищет в этом путешествии. Все она понимала, иначе не вселился бы в нее умный и насмешливый взгляд ТОЙ, единственной и незаменимой…

Ира отложила зеркальце, посоветовав девочке получше его спрятать, чтобы никто даже не догадывался, где лежит такое сокровище. Маринка с энтузиазмом принялась искать будущий тайник, а женщина подошла к Гроссу, тронула его за плечо.

– Хилл, ничего не кончено, не терзайся… Просто она опять стала маленькой девочкой и нуждается в твоей защите, нуждается как никогда. Теперь ее зовут не Лия, а Маринка. Никогда не забывай об этом… Ладно, извини, засиделась у вас. Путешествие не кончается сегодня, еще наговоримся. Пойду, а то Ваня, наверное, заждался… Маринка, пока!