Точка невозврата
Шрифт:
Отец разочарован, мать, скорее всего, тоже, да и я сама себе не рада.
Кости заломило от холодной воды, и я пулей вылетела из душевой кабинки, замоталась в банное полотенце и выглянула из-за двери ванной в коридор. Убедилась, что там никого нет, и мышью прошмыгнула в комнату. Залезла под одеяло и закрыла глаза.
Тело прошиб озноб. Я закусила нижнюю губу, чтобы зубы не бились друг об друга. Накрылась одеялом с головой. Зажмурила сильно глаза.
Бес. Сука. Ненавижу. В мысли тут же вторглись образ и голос молодого парня.
Модно стриженые
– Давай, детка, попробуй, – приятный запах сигарет, и глубокая затяжка едкого дыма опаляет мои легкие. – Держи, держи, – он зажимает мне губы двумя пальцами и контролирует мое дыхание.
На моих глазах появляются слезы, и парень разрешает сделать выдох.
– Вот и молодец, – в его зрачках пляшут озорные бесята. – Еще разок?
Я отрицательно качаю головой и вжимаюсь спиной в трубу рядом стоящего турника. Бес делает шаг ближе, и мятный запах жвачки забивает мое дыхание.
– Вика, расслабься, – мягкий голос проникает в мою голову, словно через слой ваты.
Сначала не поняла, что происходит, почему вдруг все стало таким тягуче-вязким. Подняла взгляд на парня и утонула в омуте его голубых глаз.
А Бес тем временем не стоял на месте, сделал шаг назад и кивком головы подозвал еще ребят из компании. Мы встали в круг. Огонек зажигалки и подкуренная сигарета пошла по рукам. Я только успела сделать затяжку, как на школьный двор заехал полицейский бобик. Нас на миг осветили фары, и ребята врассыпную бросились убегать. А я? Что я? Я так и осталась стоять на месте. Страх. Паника. Все это сразу накатило на меня, и я застыла на месте, мои ноги словно вросли в землю.
– Беги, Вик! – крикнул кто-то из темноты, следом послышался громкий «ох», и я только попыталась сделать шаг, как передо мною возник мужчина в полицейской форме.
– Вот и допрыгалась, – он грубо схватил меня за шиворот и потащил к машине.
Я даже и не думала сопротивляться, так как сил ни в руках, ни в ногах не было совсем.
Я повернулась на другой бок и снова попыталась выбросить воспоминания сегодняшнего вечера из головы, но куда там. Такое явно забудется не сразу.
Нас шесть человек, и мы, тесня друг друга, сидим в заднем отсеке Уаза.
– Вика, у тебя глаза стеклянные, охренеть, как у мертвеца, – смеется Коля, что сидит напротив меня. – Сейчас, – он достает из внутреннего кармана джинсовой куртки бутылочку воды. – На, пей, – сует мне в руки пластик.
Я отрицательно покачала головой, но, когда парень протянул бутылку, поняла, что очень хочу пить, и практически выдрала ее из пальцев Коли. Залпом осушила содержимое.
– Вот это тебя вшторило, – просипела на ухо Марго прокуренным голосом.
– Разговорчики отставить, – послышалось из-за решетки, что отделяла нас от ППС-ников, которые сидели на заднем сидении.
– Да пусть поговорят, Мих, – послышался мужской голос с соседнего сидения. – Вот приедем в отделение, посмотрим, какие там они будут разговорчивые.
– Напугали, – прошептала все та же Марго, – ну вызовут родоков, и что дальше?
Я пожала плечами, но тот факт, что вызовут родителей, меня реально ввел в ступор.
– Что курила?
Я сижу напротив мужчины, его взгляд прожигает меня насквозь, и мое тело трясется от страха.
– Сигареты, – отвечаю я.
Громкий смех взорвал тишину кабинета.
– А если серьезно? – сквозь слезы, что проступили на его глазах, спрашивает мужчина.
– Так я вам и говорю серьезно, – пытаюсь я придать своему голосу уверенности.
– Павлова Виктория Алексеевна, дочь депутата Павлова Алексея Степановича, – его взгляд меняется, становится жестче, и теперь в нем нет и намека на веселье. – Вы понимаете, что бросаете тень на имя своего отца? Так и представляю заголовки завтрашней желтой прессы: «Пока отец борется с наркотиками, его дочь во всю их употребляет». Или вот еще…
– Хватит, – прервала я мужчину. – Я же вам говорю, что курила сигареты. Почему вы мне не верите?
– А что в сигаретах было вместо табака, Виктория? – ответил вопросом на вопрос полицейский.
Я пожала плечами.
– Тогда сейчас вас проводят в соседний кабинет, там возьмут кровь на содержание в ней наркотических веществ, и все сразу станет ясно. Свободны, – он кивнул мужчине с автоматом, и меня вывели из помещения.
Я потерла место укола на сгибе локтя. Отец с матерью приехали за мной спустя минут двадцать после того, как я сдала кровь. В полицейском участке родители на меня не кричали и не повышали голос, и даже когда мы покинули опорный пункт, отец и мать сохраняли молчание. Меня это начало пугать.
– Пап, мам, – позвала я с заднего сидения, – извините.
Мне никто из них не ответил. Я понимала, что это призрачное затишье перед бурей. Всегда импульсивный и не признающий неповиновения отец просто не мог оставить этот мой проступок без внимания.
И эта буря разыгралась, как только мы переступили порог квартиры.
– Зайди в кабинет, – скомандовал отец, и в его голосе я слышала еле сдерживаемую ярость.
Я закрыла уши руками. Такое ощущение, что до сих пор слышу его гневные и обидные слова, сказанные в мой адрес. Спать, нужно поспать, а завтра все встанет на свои места. Еще раз попрошу прощения у родителей, потому что и сама прекрасно осознаю, что сделала ужасную глупость, но на это же не смертельно? И скорее всего, с компанией Беса придется распрощаться. А то я сделаю не только себе хуже, но и ребятам. Отец теперь не оставит их в покое, пока не докопается до правды. Нет, мне точно теперь туда дорога заказана. Я тяжело вздохнула.