Точка обмана
Шрифт:
— Ну вот! — воскликнул Корки. — Мы возвращаемся к сценарию поддельного метеорита?
Толланд внезапно заинтересовался:
— А ведь это идея. Булыжник, подставленный под космический корабль, собирающийся взлететь!
— Господи помилуй, — пробормотал Мэрлинсон, — по-моему, я оказался в компании двух сумасшедших.
— Корки, — обратился к нему Толланд, — ведь можно же предположить, что камень, помещенный в поле выброса такого двигателя, будет выглядеть обожженным точно так же, как и тот, который пролетел сквозь плотные слои атмосферы.
— Ты прав, — пробормотал Мэрлинсон.
— А то самое чистое топливо, о котором толкует Рейчел, не оставит никаких химических следов. Только водород. Повышенный уровень ионов водорода в сплаве.
Корки закатил глаза:
— Послушай, если один из подобных водородных двигателей действительно существует и работает на сжиженном газе, наверное, то, о чем ты говоришь, возможно. Но уж слишком это фантастично.
— Почему же? — удивился Толланд — Процесс кажется достаточно простым.
Рейчел согласно кивнула:
— Требуется лишь камень с отпечатками живых организмов возрастом в сто девяносто миллионов лет. Обожги его в выбросах двигателя, работающего на сжиженном водороде, и засунь в ледник. Всего-то! В результате получаешь метеорит!
— Для туристов — может быть, — не сдавался астрофизик, — но не для ученого! Ты все еще не объяснила наличие хондр.
Рейчел сосредоточилась, пытаясь вспомнить, как Корки объяснял появление хондр.
— Ты ведь, кажется, говорил, что хондры возникают в результате быстрого нагревания и охлаждения в космосе, так?
Мэрлинсон вздохнул.
— Хондры образуются, когда камень, охлажденный в космосе, внезапно подвергается нагреву до степени частичного плавления — примерно до полутора тысяч градусов по Цельсию. Затем камень должен вновь остыть, причем невероятно быстро, и тогда карманы с расплавленным веществом превратятся в хондры.
Толланд внимательно посмотрел на коллегу:
— А что, такой процесс никак нельзя воспроизвести на Земле?
— Невозможно! — уверенно заявил астрофизик. — На нашей планете просто не существует таких температур, которые способны вызвать подобные стремительные процессы. Речь идет о ядерном нагревании и об абсолютном нуле в космосе. Такие крайности на нашей планете невозможны.
Рейчел задумалась.
— По крайней мере в естественных условиях. Корки встрепенулся:
— Это как нужно понимать?
— А так: почему, собственно, процессы нагревания и охлаждения не могут быть искусственно воссозданы на этой планете? — вопросом на вопрос ответила Рейчел. — Камень запросто мог быть обожжен водородным двигателем, а потом быстро охлажден в криогенном морозильнике.
Корки взглянул с сомнением:
— Так что, значит, хондры искусственные?
— Это идея.
— Смешная идея, — заметил астрофизик, показывая на образец. — Может быть, ты забыла? Хондры были датированы без всякого сомнения, и их возраст определен в сто девяносто миллионов лет. — Он заговорил язвительным тоном: —
Толланд обдумывал услышанное. Хондры или не хондры, но аргументы неумолимо накапливаются. Несколько минут он молчал, глубоко потрясенный откровением Рейчел насчет корки сплава. Ее гипотеза, хотя отчаянно смелая, все-таки открывала новые горизонты и позволяла мысли двигаться в иных направлениях. Если корку сплава можно объяснить… то что дальше?
— Ты что-то совсем затих, — заметила Рейчел, пересаживаясь к нему.
Толланд поднял голову. На мгновение при тусклом освещении салона самолета в глазах спутницы ему почудилась нежность, напомнившая о Шейле. Он устало вздохнул:
— Да я вот просто думал… Рейчел улыбнулась:
— О метеоритах?
— А о чем же еще?
— Перебирал в уме результаты экспертиз, пытаясь вычислить, что остается?
— Вроде того.
— Ну и что решил?
— Да пока ничего особенного. Я подумал, сколько же данных оказалось под сомнением с того момента, как мы обнаружили шахту во льду, через которую внедряли метеорит.
— Иерархические доказательства — это карточный домик, — заметила Рейчел. — Изыми первую предпосылку, и сразу все посыплется. А в данном случае первой предпосылкой как раз и служило место находки. Когда я только прилетела на Милн, администратор НАСА сказал мне, что камень обнаружили в толще трехсотлетнего льда и что его плотность превышает плотность любого из камней в этом районе. И я приняла это как логическое доказательство того факта, что камень упал с неба.
— И ты, и все мы.
— Средний уровень содержания никеля хотя и убеждает, однако не может считаться решающим доказательством.
— Он очень близок, — вступил в разговор Корки, внимательно слушавший их.
— Но все-таки не попадает в границы. Астрофизик неохотно кивнул.
— А эти невиданные космические жуки, хотя и очень странные, в действительности могли оказаться не чем иным, как древними глубоководными ракообразными.
— А теперь вот и корка сплава…
— Очень неприятно говорить об этом, — заметил Толланд, глядя на Мэрлинсона, — но почему-то начинает казаться, что отрицательных свидетельств теперь куда больше, чем положительных.
— Наука имеет дело не с тем, что кажется, а с тем, что есть на самом деле, то есть с реальными данными. Хондры в этом камне определенно метеоритного происхождения. Я согласен с вами обоими насчет того, что все это очень подозрительно, но хондры мы игнорировать не можем. Свидетельство положительное является решающим, в то время как свидетельство отрицательное остается условным.
Рейчел нахмурилась:
— И куда же ведет нас твое рассуждение?
— А никуда, — ответил Корки. — Хондры доказывают, что мы имеем дело с метеоритом. Остается единственный вопрос: зачем его все-таки засунули в ледовую толщу?