Точка обмана
Шрифт:
— Да нет, на самом деле я вовсе этим не увлекаюсь. Просто мои имиджмейкеры решили, что теперь я должен выглядеть именно так. А как думаете вы?
Рейчел очень хотелось верить, что Харни просто шутит.
— Это придает вам очень... очень мужественный вид, сэр.
Лицо президента оставалось совершенно непроницаемым.
— Хорошо. Мы считаем, что этот образ поможет вернуть голоса женщин, которые отвоевал ваш отец. — Он продемонстрировал чарующую улыбку. — Мисс Секстон, не пугайтесь, я шучу. Мы ведь прекрасно понимаем: чтобы победить на выборах, потребуется нечто большее, чем синие джинсы и рубашка с
Его добродушие и открытость моментально растопили лед, до этого момента сковывавший душу Рейчел. Если президенту и недоставало внушительности и импозантности, он с лихвой компенсировал это умением общаться и врожденным тактом. Дипломатичность — редкий, ценный дар, и Зак Харни обладал им в полной мере.
Рейчел шла вслед за президентом в хвостовой отсек. И чем глубже в святая святых они проникали, тем меньше интерьер напоминал салон самолета. Извилистый коридор, оклеенные обоями стены, даже спортивный зал с тренажерами и беговой дорожкой. Странным, однако, казалось отсутствие других людей.
— Вы путешествуете в одиночестве, господин президент?
Он покачал головой:
— Нет, но мы лишь недавно приземлились.
Рейчел удивилась. Приземлились? Значит, откуда-то прилетели? А у нее не было никакой информации о поездках президента. Ясно только, что авиабазу Уоллопс он использовал, когда хотел сохранить в тайне свое местопребывание.
— Персонал покинул самолет как раз перед вашим появлением, — пояснил Харни. — Скоро я отправлюсь обратно в Белый дом. Но мне хотелось встретиться с вами именно здесь, а не там, в официальном кабинете.
— Чтобы ошеломить и напугать?
— Напротив! Чтобы выказать вам уважение, мисс Секстон. Дело в том, что Белому дому очень не хватает конфиденциальности, а известие о встрече со мной может осложнить ваши отношения с отцом.
— Ценю вашу деликатность, сэр.
— Вам удается сохранять дружеское семейное равновесие, хотя это и нелегко. Мне не хочется нарушать его своим вмешательством.
Рейчел невольно вспомнила недавнюю встречу с отцом за завтраком и решила, что ее трудно определить как «дружескую». И тем не менее Зак Харни совершил этот явно незапланированный перелет только ради того, чтобы проявить тактичность. А ведь вполне мог бы этого и не делать!
— Можно мне называть вас по имени, Рейчел? — поинтересовался президент.
— Конечно.
«Интересно, а могу ли я называть его Зак?» — мелькнула у Рейчел лукавая мысль.
— Ну, вот и мой кабинет, — пригласил хозяин, распахивая перед гостьей резную кленовую дверь.
Президентский кабинет на «Борту номер 1» ВВС казался гораздо уютнее того, которым первый человек страны располагал в своей официальной резиденции, в Белом доме. Однако и здесь в интерьере присутствовал налет излишней строгости и сдержанности. Огромный рабочий стол, заваленный бумагами; на стене картина, где была изображена поднявшая паруса классическая трехмачтовая шхуна. Парусник пытался уйти от надвигавшегося шторма. Яркая метафора, если иметь в виду текущий момент жизни президента.
Президент указал на один из трех достаточно скромных стульев, окружавших стол. Рейчел присела. Она ожидала, конечно, что хозяин сядет за стол, но вместо этого он подвинул один из стульев и расположился рядом.
Пытается держаться на равных, отметила она. Мастер
— Ну так вот, Рейчел, — наконец приступил к делу президент, устало вздохнув. — Мне почему-то кажется, что вас смущает мое неожиданное приглашение. Я не ошибаюсь?
Если какая-то напряженность и оставалась в душе гостьи, то после этих слов она исчезла.
— Честно говоря, сэр, я озадачена и растеряна.
Харни добродушно, покровительственно рассмеялся:
— Вот как! Не каждый день мне удается озадачить агента Национального разведывательного управления.
— Но согласитесь, ведь не каждый день агент Национального разведывательного управления является на «Борт номер 1» по личному приглашению президента, который встречает гостя в джинсах и спортивных ботинках.
Президент снова засмеялся.
Негромкий стук в дверь означал, что принесли кофе. Вошла стюардесса, держа в руках поднос, на котором стоял, выпуская тонкую струйку ароматного пара, оловянный кофейник, а рядом с ним две оловянные кружки. Президент кивнул, и девушка, опустив поднос на стол, моментально исчезла.
— Сливки, сахар? — предложил хозяин, поднимаясь, чтобы наполнить чашки.
— Сливки, если можно.
Рейчел с удовольствием вдохнула приятный аромат. Неужели это не сон и президент Соединенных Штатов действительно наливает ей кофе?
Зак Харни передал гостье тяжелую горячую кружку.
— Настоящий «Поль Ревир», — пояснил он.
Рейчел попробовала кофе. Он оказался восхитительным. Такого вкусного кофе она не пробовала ни разу в жизни.
— Что ни говори, — заметил президент, наливая и себе, а потом удобнее устраиваясь на стуле, — время у меня ограничено, а потому давайте сразу приступим к делу. — Опустив в чашку кубик сахара, он взглянул на собеседницу: — Полагаю, Билл Пикеринг предупредил, что единственная цель моего приглашения связана с намерением, использовать вас в собственных политических интересах?
— Если честно, сэр, то примерно это он и сделал.
Президент усмехнулся:
— Циничен, как всегда. Не изменяет себе.
— Так, значит, он ошибается?
— Шутите? — Харни весело рассмеялся. — Разве Билл Пикеринг ошибся хотя бы раз в жизни? Он, как обычно, попал в «десятку».
ГЛАВА 9
Лимузин сенатора Секстона пробирался по запруженным улицам столицы Соединенных Штатов к зданию, в котором располагался его офис. Гэбриэл Эш рассеянно смотрела в окно. Она пыталась понять, какое чудо помогло ей взлететь на такую высоту. Личная ассистентка сенатора Седжвика Секстона. Ведь именно к этому она и стремилась, разве не так?
Вот она сидит в лимузине рядом с будущим президентом страны.
Гэбриэл взглянула на сенатора, сидящего в другом конце просторного, обитого замшей салона огромного автомобиля. Казалось, тот всецело погружен в собственные мысли. Трудно было не восхититься его красивой, даже величественной внешностью и изысканной манерой одеваться. Воистину он был рожден, чтобы стать президентом.
Впервые Гэбриэл увидела сенатора и услышала его выступление три года назад, будучи еще студенткой политехнического факультета Корнеллского университета. Невозможно забыть, как его пронзительный взгляд проникал в самую глубину зала, словно он обращался именно к ней.