Точка опоры (сборник)
Шрифт:
Когда через неделю группа собралась вместе, от прежнего уныния не осталось и следа. Опять появился творческий азарт, желание работать. Вместе они составили новую программу и начали ее репетировать.
Теперь дело пошло быстрее: группа была уже сыгранной. Поэтому хорошей слаженности и точного, правильного звучания они добились всего за десять дней.
Джон снял со счета последние деньги, чтобы оплатить аренду зала и афиши. Теперь на карту было поставлено все.
Народу набралось едва ли ползала. Видимо, Чарли не зря опасался, что прошлые выступления составили "Пути к вершине" плохую рекламу. Тем более следовало любой ценой завоевать симпатии слушателей – от них зависело, быть или не быть группе.
Когда музыканты появились на сцене, в зале послышались жидкие хлопки, но и те быстро смолкли. Дэвид, как и раньше, представил всех участников "Пути к вершине". Чарли взял пробный аккорд на гитаре, Бенни выбил "предстартовую дробь", и концерт начался.
Джон играл правильно, даже элегантно, но без особого вдохновения. Да, они с Чарли написали неплохие песни, но… Лэкеру хотелось, чтобы они играли несколько иную музыку. Однако для его, Джона, музыки требовалась подготовленная аудитория. Теперь он сам это понимал. В голове Джона уже начал выстраиваться план: пусть пока группа играет песни Чарли – они наверняка понравятся публике. Но постепенно они станут усложнять звучание музыки, вводить в концерты все больше инструментальных композиций – и в конце концов люди воспримут и его творения…
…Что-то разладилось в стройном звучании ансамбля. Слушатели пока ничего не заметили, но опытное ухо Джона сразу уловило возникший диссонанс. Через мгновение Джон сообразил, в чем дело. Бенни стучал в немного другом ритме, и все пытались к нему подстроиться. За несколько секунд это удалось. Песня разом приобрела другое звучание. Ритм несколько ускорился, в нем появилась пульсирующая напряженность. Джон чувствовал, что и слова песни, и музыка проникают прямо к нему в душу, заставляют ныть сердце, на глаза наворачивались слезы – сейчас Джон искренне сочувствовал несправедливо обиженному герою песни. По-видимому, со слушателями творилось то же самое. Некоторые откровенно плакали. Когда замер последний звук, в зале несколько секунд стояла мертвая тишина, а потом на музыкантов обрушились аплодисменты. Бенни устало улыбался, вытирая пот со лба.
– Завтра у нас будет аншлаг, – уверенно заявил Чарли.
Они снова сидели в заведении у Элма и пили виски с содовой. Все были довольны. Джон отозвал Бенни в сторону.
– Что ты такое начал стучать в последней вещи? Мы еле успели к тебе подстроиться.
– А хорошо получилось? – с надеждой спросил Бенни.
– Не то слово – хорошо! Я чуть не заплакал. А в зале многие плакали. Да ты и сам видел.
– Не видел. Я очки разбил, – признался Бенни.
– Так ты играл вслепую?!
– Да. Последнюю вещь.
– Но она вышла лучше всех других! Хотя по музыке она далеко не самая сильная. Вот только не пойму, почему.
– Я очень разволновался, когда разбил очки, и, кажется, немного зачастил.
– Нет, тут что-то другое…
Джон задумался.
За соседним столиком уже изрядно выпивший грузный мужчина лет сорока что-то горячо доказывал своему собеседнику. Джон узнал его. Писатель-фантаст, рассказы которого время от времени печатались в одном из лондонских журналов. Совсем недавно Джон видел его по телевизору. Фантаст представлял свою новую книгу, которая должна была вот-вот появиться в продаже. Видимо, ее выход писатель сейчас и отмечал.
Джон невольно прислушался.
– Ты понимаешь, Том, Человечество остановилось. Мы совершенствуем технику, осваиваем океан, космос, окружаем себя комфортом, перекраиваем на свой вкус всю старушку-Землю… А мы, мы сами?! Мы остались такими же, как и пять, десять, сто тысяч лет назад! Но так не может продолжаться вечно. Рано или поздно Человечество должно сделать качественный скачок. Подняться на новую, более высокую ступень развития. Не технического – духовного. На новую ступень разума. Я не знаю, как это произойдет, но – произойдет! Уверен. Появится человек нового типа. Homo Cosmicus, я бы назвал его так. А Homo Sapiens вымрет, как вымерли неандертальцы. Все мы вымрем, – он налил себе и собеседнику. – Так выпьем же за новое Человечество и за погибель старого!
Джон отвернулся. "А говорит он лучше, чем пишет, – подумал Лэкер. – Может, из-за того, что пьян?"
Перед концертом Джон переговорил с Бенни с глазу на глаз.
– Ты помнишь, как стучал вчера? – спросил он.
– Конечно.
– Получилось просто здорово! Сегодня сделай то же самое.
– Хорошо. Сделаю.
На сей раз зал был почти полон. Слышались нетерпеливые возгласы – видимо, вчерашний концерт наделал шуму. Вот прошло традиционное представление группы, взвыла гитара Чарли, и первая композиция обрушилась на зал. Сегодня Джон получал от игры куда большее удовольствие, чем вчера. Быть может, он впервые по-настоящему поверил в себя и в своих товарищей, воочию убедившись: их музыка действительно чего-то стоит.
Джон с нетерпением ждал последней песни. Не забудет ли Бенни? Не собьется ли? Но Бенни не подкачал. Унылая и меланхолическая песня снова превратилась в яростную, пульсирующую мелодию, в которой слышалось не только сочувствие, но и злая боль. В зале снова плакали. И снова, как и вчера, после секундной тишины на музыкантов накатила волна аплодисментов.
– Эту программу можно давать месяца два: мы на ней хорошо заработаем, – заметил практичный Чарли, когда публика начала расходиться.
Эту программу они играли больше трех месяцев. Успев из холодного мрачного зала в Саутгемптоне перебраться в более просторное и новое помещение, находившееся ближе к центру Лондона. Аренда его стоила недешево, но расходы окупились с лихвой – зал всегда был полон.
В конце третьего месяца к ним на концерт явился представитель всемирно известной фирмы грамзаписи EMI. Когда музыканты завершили программу, он прошел к ним за кулисы и предложил записать альбом. Такой удачи они даже не ожидали. Разумеется, группа с радостью согласилась.