Точка отчаяния
Шрифт:
— Откуда ты?.. Ах, да, — напомнил себе Виктор. — Ты давно работаешь.
Георгий тихонько дзенькнул бокалом о бокал:
— Соображаешь.
— Да уж, — криво усмехнулся Виктор и немедленно выпил.
— Что собираешься делать? Искать новую работу или новую жену?
Виктор хотел было возмутиться — он терпеть не мог фамильярности. Но Георгий улыбался ему, словно закадычному приятелю, и Виктор вдруг ляпнул:
— Тебя, наверное, бабы любят.
— Виновен, — признал бармен. — Всякие любят. Особенно те, которые с виду тихони. Например, средневековым по статусу полагается быть прилежными жёнами и матерями. А у них внутри — огонь! Жаль только, с гигиеной у них… — Георгий сокрушённо цокнул.
— Средневековым? — не понял Виктор.
— Ну да. Те, что в средневековье живут. Давеча я одну ведьмочку спасал… на сеновале прятались. Так всю задницу исколол… говорил ей, что надо простыню захватить так нет — «я не такая», видите ли, — Георгий поморщился и почесался.
— Не верь ему, — Ада, перегнувшись через стойку, что-то искала.
— Я и не верю, — согласился Виктор.
— Он задницу о плетень ободрал, когда муж той «ведьмочки» его застал… и не на сеновале, а в коровнике.
— Не верит он, — пробурчал Георгий, игнорируя обидный комментарий. — Много вас таких… скептиков развелось. А у нас работа вредная.
— Хватит ныть, — Ада добралась до шоколада и смаковала удовольствие. — Работа у него вредная… Побыл бы в моей шкуре денёк — посмотрела бы я как ты запел…
Виктор грел в руках чашу и не понимал, о чём эти двое толкуют. Зашёл, как говорится, на огонёк. Хотя… обстановка ему нравилась, Ада — чего уж греха таить — тоже. При этой мысли он постарался заглушить кольнувшее было чувство вины.
— И вообще, — продолжала Ада, — тебе что по статусу положено? Вербовать. А ты о своих похождениях толкуешь.
— Ах да! — спохватился Георгий и вытащил из нагрудного кармана рубашки сложенный листок и забормотал, читая: — Так, что тут у нас? «Создать уютную атмосферу» — готово, «Расположить к себе вербуемого»… Ты ко мне расположен? — спросил он Виктора.
— В каком смысле? — насторожился тот.
— В положительном.
— Ну э-э-э… пожалуй, да, — согласился Виктор. Он не знал, алкоголь ли подействовал или созданная «уютная атмосфера», но ему вдруг стало забавно и любопытно поддержать игру, правила которой предстояло ещё выяснить.
— Отлично! — обрадовался Георгий. — Остался последний пункт: вербовка.
— Куда? В шпионы? — усмехнулся Виктор.
— Нет. Всё гораздо интереснее. Я предлагаю тебе работу корректора.
Правая бровь Виктора скептически изогнулась.
— Это что-то связанное с книгами?
— Да с какими, блин, книгами! — воскликнул нетерпеливо бармен. — При чём тут книги?
— А я почём знаю? — возразил Виктор. — Я пришёл в бар, а мне тут коньяк из трёхлитровки наливают, о средневековье каком-то талдычат и ещё, как оказалось — вербуют. В корректоры. Люди, вы с ума сошли?
В тишине засмеялась Ада. Она хохотала тихо, низко, но так искренне, что Виктор поневоле улыбнулся.
— Господи, — прошептал Георгий возведя очи горе, — как хорошо мне было в Средневековье. Появляешься перед дамочкой, говоришь, что ты — пророк, показываешь фокус какой-нибудь с фонариком и — вуаля! Дело сделано. А тут, в двадцать первом веке, сплошные циники собрались.
— А сам-то ты откуда?
Григорий не заметил иронии и на полном серьёзе ответил:
— Из восемнадцатого мы века. Ада постарше будет — она в конце семнадцатого родилась.
— Вы хорошо сохранились, — искренне сказал Виктор. — Особенно дама.
Та чуть склонила голову, принимая комплимент, и обернулась к бармену:
— Жорж, ты балда, и вербовщик из тебя никакой. Расскажи человеку по порядку, о чём речь.
Георгий вздохнул, пробормотал мантру о проклятом и бездушном веке и нажал кнопку выключателя. Зажглись прожекторы под потолком и диско-шар отбросил на стены «зайчики» света. Бокалы наполнились вновь и бармен приступил к рассказу.
— Тебе, конечно же, известно о так называемом «эффекте бабочки». Ну там — «крылья — цунами» и всё такое…
— Я думал, это когда на бабочку наступишь…
— Неправильно думал, но не суть. То есть, суть остаётся та же — незначительные детали могут повлиять на картину будущего. Маленькие коррекции, произведенные в определённый момент изменяют судьбы и мир. Это и есть наша работа.
— Тебе с таким воображением фантастику бы писать, — одобрительно хмыкнул Виктор.
Георгий только махнул рукой:
— Посмотри на шар.
Виктор послушно посмотрел:
— Симпатичный. Только в интерьер не вписывается.
— Каждое зеркальце отражает луч, который ты видишь, в строго определённом месте, так?
— Ну так, — согласился Виктор. — Но если шар будет вертеться…
— Да подожди ты! Мне и так трудно всю эту фигню объяснять. Так вот: представь, что корректор — это зеркальце. Он находится в одном месте, но может «отразиться» в другом. Только замени место на время… Ох, я иссяк, — беспомощно сказал бармен.
— Ты хочешь сказать, что вы можете путешествовать во времени? — решил подыграть Виктор.
— Бинго! — засиял Георгий. — Только не в любое по выбору. И не с помощью машины — такой не существует. Сам человек — машина… как приёмник, настроенный на определённую волну, понимаешь? У каждого из корректоров есть способность появляться и влиять на события в определённых временных промежутках. Например, я — дальше двенадцатого-тринадцатого века ни ногой. У Ады в работе праистория, восемнадцатый плюс двадцать первый век. А у тебя — двадцать третий. Пока. Разовьёшься — может, и в другие времена попадать сможешь. Но на сегодняшний день это не важно. Важно то, что в двадцать третьем веке человечество лишило себя будущего. И ещё важнее, чтобы ты мне сейчас поверил.