Точка отсчета
Шрифт:
— Видишь, что с нами происходит? Мы говорим о том, как было бы хорошо пристрелить ее, посадить на электрический стул или сделать ей смертельную инъекцию. Она победила, Бентон. Отравила нас своим ядом. Потому что, да, я тоже хочу видеть ее мертвой, хочу этого так, как не хотела ничего другого.
— Думаю, мне все-таки лучше приехать, — снова сказал он.
Мы поговорили еще немного и пожелали друг другу спокойной ночи. Никто не пришел ко мне из темноты, и моим единственным врагом оказалась бессонница. Она лишила меня тех немногих часов, что еще оставались до рассвета, разорвав их короткими, разрозненными видениями, объединенными лишь беспокойством и ужасом. Мне снилось, что я опаздываю на важную встречу, что я увязла в снегу и не могу набрать нужный
Я ехала на работу с включенным радио, слушая повторяющиеся выпуски новостей, в которых снова и снова говорилось о пожаре в Уоррентоне и о найденном в руинах теле. Догадки высказывались самые разные, но большинство сводилось к тому, что жертвой стал знаменитый медиамагнат. Пытаясь представить реакцию Спаркса, я невольно задавалась вопросом, почему он не выступит с заявлением и не объявит миру о своем чудесном спасении, и сомнения снова омрачили мои мысли.
Красный «мустанг» доктора Джека Филдинга уже стоял за нашим новым корпусом на Джексон-стрит, между отреставрированными зданиями больницы Джексона и медицинским колледжем Виргинского университета. Новый корпус, в котором размещались также лаборатории судебной медицины, занимал площадь в тридцать четыре акра на территории быстро развивающихся исследовательских институтов, объединенных общим названием Био-тек-Парк.
Мы перебрались сюда всего два месяца назад, и я до сих пор не привыкла к современным стеклянным и кирпичным стенам и перемычкам над окнами, в которых отражался старый знакомый квартал. Изменился и интерьер: пространства стало больше, краски ярче, пол устилало прочное светлое покрытие. Многое еще предстояло распаковать, рассортировать и расставить, но к радости и приятному возбуждению от того, что у нас появился-таки современный морг, примешивались в это утро беспокойство и тревога. Солнце едва успело выглянуть из-за крыш соседних зданий, когда я поставила машину на закрытой стоянке на Джексон-стрит и открыла дверь.
Коридор встретил меня безукоризненной чистотой и запахом дезодоранта. У стен еще стояли банки с краской, коробки с электропроводами и выключателями. Филдинг уже открыл холодильник, размерами превышающий едва ли не любую гостиную, а также отпер дверь в прозекторскую. Положив в карман ключи, я прошла в раздевалку, где сменила жакет на лабораторный халат, а туфли-лодочки на довольно страшненькие черные кроссовки «Рибок», которые сама называла «покойницкими». Заляпанные, измазанные и покрытые пятнами, они определенно представляли немалую биологическую угрозу, но при этом вполне устраивали мои далеко не молодые ноги и никогда не покидали морг.
Новая прозекторская была не только больше прежней, но и гораздо лучше спроектирована с точки зрения использования пространства. Громадные стальные столы уже не крепились намертво к полу и при необходимости легко убирались в сторону. Пять новых столов были снабжены колесиками и без труда выезжали из холодильника, а укрепленные на стенах анатомические раковины рассчитывались не только на правшей, но и левшей. К тому же новые столы дополнялись подъемниками, так что нам больше не приходилось поднимать или переносить тела на собственных спинах. А ведь, помимо всего этого, появились еще современные респираторы, устройства для промывания глаз и специальный двойной вытяжной канал, соединенный с вентиляционной системой.
В общем, содружество даровало мне почти все необходимое для того, чтобы облегчить вхождение в третье тысячелетие, но, к сожалению, при всем этом отсутствовала такая вещь, как перемены. По крайней мере перемены к лучшему. С каждым годом все больше людей страдало от
Я открыла массивную дверь холодильника, поежилась от ударившей изнутри волны ледяного воздуха и прошла мимо мешков с трупами, мимо тел, укрытых окровавленными пластиковыми простынями, мимо торчащих из-под них закоченевших ног. Руки в коричневых бумажных мешках напоминали о насильственной смерти, а мешочки поменьше — о двух случаях с детьми, один из которых утонул в семейном бассейне, а другой умер от СВДС [13] . Останки, обнаруженные на пепелище, лежали в том виде, в каком их и оставили, то есть в стекле и прочем. Я выкатила тележку под безжалостно яркий свет флюоресцентных ламп, после чего снова переобулась и прошла в другой конец этажа, где находились отделенные от мертвых кабинеты и конференц-зал.
13
СВДС — синдром внезапной детской смерти.
Было около половины девятого, и сотрудники еще пили кофе или прогуливались по холлу. Направляясь к кабинету доктора Филдинга, я рассеянно поздоровалась с кем-то и, постучав в открытую дверь, вошла как раз в тот момент, когда он, держа у уха телефонную трубку, поспешно записывал что-то на листке.
— Снова? — переспросил он резким, грубоватым голосом, проводя ладонью по непослушным темным волосам. — По какому адресу? Фамилия офицера?
На меня Филдинг еще и не взглянул.
— У вас есть номер местного телефона? — Он записал ряд цифр и на всякий случай прочел их вслух. — Вы можете хотя бы приблизительно назвать причину смерти? Ладно. Вы будете в патрульной машине? Хорошо.
Филдинг положил трубку и посмотрел на меня. Для раннего утра вид у него был чересчур встревоженный.
— Что мы имеем? — спросила я, понимая, что день начинается как обычно.
— Похоже на механическую асфиксию. Черная женщина. Спиртное, наркотики. Висит на кровати, голова уперта в стену, шея повернута под углом, несовместимым с жизнью. Обнаженная. Думаю, стоит взглянуть, чтобы убедиться, что там нет чего-то другого.
— Да, кому-то взглянуть определенно стоит, — согласилась я.
Филдинг моментально все понял.
— Если хотите, можно послать Ливайна.
— Вот и хорошо. Я собираюсь начать с жертвы пожара, и мне хотелось бы заручиться вашей помощью. По крайней мере на ранних стадиях.
— Понятно.
Филдинг отодвинул стул и поднялся. Одет он был в слаксы цвета хаки и белую рубашку с подвернутыми рукавами, узкую талию перехватывал старый плетеный кожаный ремень. Перейдя сорокалетний рубеж, он столь же тщательно следил за своими физическими кондициями, как и тогда, когда я взяла его к себе вскоре после вступления в должность. Чего ему не хватало, так это такого же внимания к тем, кто попадал к нему. Зато Филдинг всегда был верен мне, уважителен и, работая, может быть, немного медлительно, никогда не спешил с выводами, а потому редко ошибался. Меня вполне устраивали его надежность, покладистость и легкость в общении, а потому я никогда не променяла бы его на другого заместителя.
Мы вошли в конференц-зал, и я заняла место во главе длинного блестящего стола. Единственным украшением, если не считать взирающих на нас со стен бывших руководителей, этого помещения служили таблицы, модели мышц и органов и анатомические скелеты. На сей раз за столом расположились врач-ординатор, три моих заместителя, токсиколог и администраторы. Кроме них, здесь оказались студентка медицинского колледжа Виргинского университета, проходящая у нас факультативную практику, и судебный патологоанатом из Лондона, совершающий поездку по американским моргам с целью сбора материала по серийным убийствам и огнестрельным ранениям.