Точка отсчета
Шрифт:
— Кей. — Он по-доброму улыбнулся и пожал мне руку. — Кто бы мог подумать, что вы навестите меня здесь. А вы, наверное, Бентон? У нас здесь хороший кафетерий, так что, если хотите, можете перекусить и выпить кофе.
Мы вежливо отказались. Герд был молодым патологоанатомом с темными волосами и пронзительными голубыми глазами. Три года назад он стажировался у меня и в силу неопытности до сих пор не получал приглашения участвовать в судебных заседаниях в качестве эксперта. Я знала его как человека скромного и педантичного, что в данный момент имело для меня гораздо большее значение, чем опыт.
— Расскажите, что вы успели сделать, — попросила я, когда мы вступили в широкий, выложенный блестящими серыми плитами коридор.
— Я взвесил ее, измерил и проводил внешний осмотр, когда позвонил коронер. Он сказал, что делом занялось АТО и что вы уже в пути, и дальше я не пошел.
Должность коронера в округе Лихай была выборной, и именно коронер решал, в каких случаях для установления причины смерти нужно проводить вскрытие. К счастью для Герда, коронером их округа оказался бывший полицейский, который не вмешивался в дела медэкспертов и обычно полагался на их решения и выводы. В других штатах и округах Пенсильвании ситуация складывалась иначе, и вскрытия иногда проводились в похоронных конторах на столах для бальзамирования, а коронерами были закоренелые политики, не только неспособные отличить входное отверстие от выходного, но и не обращающие внимания на такие «мелочи».
Наши шаги эхом отдавались в пустом коридоре. Герд открыл дверь, и мы оказались в складском помещении, заставленном пустыми картонными коробками, между которыми сновали люди в защитных строительных касках. За складом, уже в другой части здания, открылся очередной коридор, а уже за ним находился морг. Это была маленькая комната с выстеленным розовой плиткой полом и двумя стационарными столами из нержавеющей стали. Открыв шкафчик, Герд вручил нам стерильные одноразовые халаты, пластиковые фартуки и одноразовую обувь. Надев все это поверх одежды, мы повязали маски и натянули перчатки из тонкого латекса.
Жертва, идентифицированная как Келли Шепард, тридцати двух лет, чернокожая, работала медсестрой в той самой больнице, которая теперь стала ее предпоследним приютом. Она лежала в черном мешке на выдвижной каталке в небольшой холодильной камере. Компанию ей составляли ярко-оранжевые пакеты с хирургическими образцами и несколько мертворожденных младенцев, которых ждала кремация. Мы вывезли каталку на середину комнаты и расстегнули мешок.
— Вы уже провели рентгеноскопию? — спросила я.
— Да. И сняли отпечатки. Вчера дантист снял слепок с зубов и тоже сравнил с имеющимся в медицинской карте.
Вместе с Гердом мы отвернули окровавленные простыни, обнажив изувеченное тело. Застывшая и холодная, женщина лежала на спине с открытыми, невидящими глазами на изрезанном лице. Ее еще не обмыли, и кожу во многих местах покрывала корка засохшей черно-красной крови. Слипшиеся волосы напоминали мочалку. Ран было так много, что они, казалось, испускали ауру гнева. Представляя, насколько жестокой была борьба, я словно ощущала ярость и ненависть убийцы.
Пальцы и ладони на обеих руках были изрезаны до крови — вероятно, пытаясь защититься, женщина хваталась за лезвие
Некоторые раны имели неправильную форму, что могло стать следствием поворота ножа или движений уклоняющейся от него жертвы. Судя по конфигурации ран, убийца пользовался односторонним ножом с гардой, оставившей квадратной формы ссадины. Одиночный и относительно неглубокий порез шел от правой челюсти через щеку, а горло было вскрыто в направлении из-под правого уха вниз через среднюю линию шеи.
— Судя по всему, ее зарезали сзади, — сказала я, повернувшись к Бентону, который молча записывал что-то в блокнот. — Голову оттянули назад, горло открылось...
— Думаю, это произошло уже в конце, — заметил Герд.
— Да. Если бы она получила такое ранение в начале, то быстро потеряла бы много крови и не смогла долго сопротивляться. Наверное, убийца действительно перерезал ей горло уже в финале схватки, возможно, когда женщина лежала на полу. Что с одеждой?
— Сейчас принесу, — сказал Герд. — Знаете, у меня здесь такие невероятные случаи бывают. Вот произошла недавно жуткая авария, а виновником оказался какой-то парень, у которого прямо за рулем случился сердечный приступ. Сам на небеса отправился да и еще троих или четверых с собой прихватил. И убийство по Интернету у нас уже есть. Кстати, мужья здесь жен уже не стреляют, а душат, забивают насмерть или обезглавливают.
Продолжая говорить, он направился в дальний угол комнаты, где над неглубокой раковиной сохла на вешалках одежда убитой. Каждый предмет был отделен от соседних пластиковыми шторами, чтобы сохранить трассеологические улики. Я накрывала непромокаемой простыней второй стол, когда в комнату вошла Тьюн Макговерн в сопровождении женщины в медицинском халате.
— Решила заглянуть перед тем, как отправляться к своим. Медленно осмотрев лежащую на столе женщину, она покачала головой.
— Господи...
Я помогла Герду расстелить на столе пропахшую дымом и перепачканную сажей и кровью пижаму. Определить ее цвет было практически невозможно. Спереди и сзади пижама была изрезана и проколота.
— Сюда поступила в одежде? — на всякий случай спросила я.
— Да, — ответил Герд. — Все крючки и пуговицы на месте и застегнуты. Я вот думаю, нет ли на одежде и его крови. В такой схватке он вполне мог порезаться.
Я улыбнулась.
— Вы прошли хорошую школу.
— Да, у одной леди в Ричмонде.
— Картина примерно ясна, — заговорил Бентон. — Она дома, переоделась в пижаму. Предположительно вечер. Классический случай. Такого рода убийства нередки в ситуации, когда двое связаны некоего рода отношениями. Что немного выпадает из картины, — он шагнул поближе к столу, — так это ее лицо. Посмотрите сюда. На рану не похоже. Обычно, когда убийца состоит в отношениях с жертвой, насилие направлено на лицо, потому что лицо — это личность.
— Порез на лице не такой глубокий, как другие. — Я провела вдоль раны пальцем. — Глубже у челюсти, на щеке почти царапина.