Точка отсчета
Шрифт:
– Совершенно верно,- подтвердила Сытина.
– И все же, что еще было в сейфе?- опять поинтересовался Арслан.
– Бумаги,- пожала плечами Сытина.
– А конкретно?
– Деловые бумаги, отчеты сотрудников лаборатории о выполнении плановых работ,- уточнила она,- их рабочие программы и… пожалуй, все… - На мгновенье она задумалась и добавила:- В секретере еще лежала моя личная переписка. Вот теперь все,- уверенно закончила она.
– Могли кого-нибудь интересовать эти документы?
– Абсолютно никого, потому что сотрудники, которых
– Так,- задумчиво произнес Арслан.- Еще один вопрос, Варвара Петровна, и уже последний: подозреваете ли вы кого-либо в совершении преступления?- Он выжидающе посмотрел на Сытину.
– Нет!- категорически заявила она.
– Мне остается просить вас, Варвара Петровна, если вам вдруг вспомнится что-то, связаться со мной, позвоните.
Туйчиев оставил Сытиной свои служебный телефон и распрощался. Дойдя до двери, он остановился.
– Варвара Петровна, а что, окно у вас всегда плотно зашторено или только сегодня? Сытина недоуменно взглянула на него, не понимая, какую это имеет связь с делом.
– Уходя с работы, я всегда зашториваю окно. Привычка. А какой купюрой были деньги?
– По двадцать пять рублей. Новенькие,- она горько усмехнулась,- даже хрустели.
– Ты сошел с ума, Дик!- громко прошептала Нонна и побледнела от волнения, не в силах оторвать глаз от загадочного мерцания камня.- Что я скажу дома? И вообще, откуда у тебя такие деньги?
– Скажешь, что камень стеклянный, а обруч медный. Надо надеяться, Ксения Митрофановна не знает разницы между каратами и стеклом. А что касается природы происхождения денег - не беспокойся, они - мои.
Снисходительный, насмешливый голос юноши немного успокоил ее, Нонна снова собралась примерить кольцо, но тут в игру вступила немолодая продавщица.
Черное платье, чрезмерно затянутое, по-видимому, имело сверхзадачу скрыть полноту, которая громко кричала о себе. Продавщица бесцеремонно протянула руку к кольцу.
– Хватит, молодые люди! Побаловались и хватит. Это вам не по карману.- Она положила кольцо в коробочку и, не закрывая крышку, поставила на витрину, скептически оглядев парочку.
Дик посмотрел на нее с жалостью.
– Послушаете, девушка, вы так всех покупателей распугаете. И чему вас только учат на курсах повышения культуры обслуживания! Я негоциант. Здесь проездом. И могу купить этот магазин вместе с колоннами и вашей невоспитанностью. Выпишите чек! Заворачивать не надо. Дама наденет его сразу.
Дик небрежно вытащил из кармана бумажник и вынул из него несколько новеньких двадцатипятирублевок.
Женщина покраснела, обиженно закусила губку, она хотела возразить этому зеленому пацану, который назвал ее девушкой, но что-то во взгляде Дика помешало ей.
Она выписала чек и протянула его парню. Когда они забрали покупку и ушли, продавщица долго и удивленно смотрела им вслед. «Где может юнец взять столько денег? Вряд ли он их заработал». Она вздохнула. Поправила складку на платье и дежурно улыбнулась новому посетителю.
– «Все ювелирные магазины - они твои»,- продекламировал Дик, когда они вышли на улицу.
– Теперь я, кажется, понимаю, зачем человеку иметь много денег,- любуясь кольцом, сказала Нонна.
– Деньги - не бог, но помогают,- согласился Дик.
– Ну, а все-таки, Дик, если у тебя их действительно много, что ты думаешь с ними делать после удовлетворения всех желании?
Видишь ли, имея такую сумму, я могу позволить себе роскошь ни о чем не думать и ничего не делать. Еще Эпикур утверждал, что наиболее разумным для человека является не деятельность, а уклонение от нее, так называемая атараксия. Пока я их не потратил, буду убежденным эпикурейцем,- подвел под свое высказывание экономическую базу Дик.
– Мишенька, ты извини, я, может, и не должна так говорить, но поверь: тебе следует жениться только после защиты. Я не стремлюсь тебя удержать под своей опекой. Мне осталось мало… - Она помолчала и тихо добавила:- Но жена, бог даст, и дети -все это отодвинет тебя от цели надолго, а может, задавленный бытом, и совсем забросишь…
Глаза Антонины Андреевны наполнились слезами.
– Мам, успокойся, с чего ты взяла? Я вообще не собираюсь жениться в обозримый период. Мне никто не нужен, кроме тебя. И еще не родилась та девушка, ради которой я тебя оставлю.- Михаил нагнулся и поцеловал ее в висок.
Мать успокаивается, зябко кутается в шаль, опускается в кресло с твердым намерением смотреть телевизионный спектакль, но вскоре начинает дремать, лишь изредка она открывает глаза и каждый раз спрашивает:
– Ну, что произошло?
Он еи рассказывает тот кусок спектакля, который она не видела, и Антонина Андреевна снова засыпает.
Пока мама борется со сном, Михаил пьет,чаи и украдкой бросает на нее взгляды. Как она похудела, ввалившиеся щеки покрыла предательская желтизна. Его мама уходит от него, уходит навсегда, а он знает и не может поверить. Так уж устроен человек: никогда не может подняться до высот понимания смерти, всегда теплится в нем надежда на бессмертие.
По мнению Михаила Заботина, он в совершенстве освоил в жизненном конвейере только одну операцию - научился безошибочно выкарабкиваться из тех хитроумных сетей, которые набрасывали на него женщины. Опасность он чувствовал на большом расстоянии. Вот и сегодня. Утром он тащил отремонтированный микроскоп из мастерской на работу - машину, как обычно, не дали. Навстречу шла симпатичная девушка в заячьей шапке и длинной, до щиколоток, шубе. Она сочувственно посмотрела на него. «Да, нелегкий у вас хлеб». Это было начало атаки. Надо отбивать, а то будет поздно. И он выпалил: «Судя по тому, как вы с утра задеваете посторонних мужчин, ваш хлеб не легче». Зачем он обидел ее? Неужели защитная реакция на возможное посягательство? Страх перед брачными веригами? Чушь! Никто на него не посягает. Пока, во всяком случае. Он нужен только себе и маме. Черт возьми. Холод в квартире собачий, думают они в этом году затопить или нет?