Точка перехода
Шрифт:
– Нет наоборот, меня это очень порадовало, мне его не хватало на самом деле, никто так хорошо не понимает контакта.
– Друзей у тебя очень мало, ты не доверяешь Татьяне, она многое значит, хотя, кажется, она слабее тебя.
– Но что делать сейчас, Михаил?
– Все то, что тебе сказала.
– То есть мне достаточно той информации, которой владею сейчас?
– Не открывай ту информацию, которую ты знаешь.
– О какой информации идет речь сейчас?
– На данный момент ты знаешь все, что тебе нужно знать, что не нужно знать другим. Ты готов, для того чтобы перепрыгнуть два этапа, запомни. Это будет твоя самая первая высокая ступень. Ты не свалишься с нее.
– А потом?
– А потом все будет хорошо.
– Когда потом?
– Потом ты получишь ту информацию, больше. Ты должен ее обработать и пустить в дело. Делать здесь.
– Вернуться сюда?
– Обязательно ты вернешься.
– А дальше?
– Я не вернусь, ты вернешься.
– А почему ты не вернешься?
– В другом обличье.
– Что?.. Ты так далеко ушел?
Иванка запнулась, а затем пробормотала что-то непонятное. Похоже, контакт уходил.
– Неужели они тебе так много дали за это время? – задумчиво произнес Черный.
– Они мне не дали за это время, – голос Иванки звучал грустно. – Я раздвоился – одна душа и душа. Она у них, поэтому в своем обличье я не вернусь.
– Это силы Дерини, что ли, так воздействовали, да?
– Ты считаешь, они такие сильные? Есть сильнее, о чем я не могу сказать. Ты найдешь меня там, мы с тобой увидимся, сейчас я тебе больше ничего не скажу…
24
– Антон…
Черный, только что спросонья воткнувший себе мобилу в ухо, не сразу понял, кто звонит. Впрочем, так его называло не так уж много людей.
– Да… слушаю вас, Татьяна.
– Я… мне… – Она замялась. Ну, еще бы половина третьего ночи!..
– Где вам удобнее? – разрешил он ее сомнения.
– Мне нужен ваш совет, – наконец-то вымучила просьбу Татьяна и только тогда осознала его вопрос. – А… ну да. Давайте на побережье. Там есть такой ресторанчик, с летней верандой.
На этот раз до места встречи Черный добрался первым. Он успел заказать и выпить чашечку крепкого кофе, чтобы окончательно проснуться, и лишь затем появилась Татьяна. Она присела за столик, также заказала у подскочившего официанта чашечку кофе, после чего положила на стол сцепленные руки и замерла. Черный ее не торопил. Человек, позвонивший другому в половине третьего ночи, явно должен находиться в довольно расстроенных чувствах. В этаком буквально-музыкальном понимании слова «расстроенный».
– Я… я ухожу от мужа, – наконец произнесла Татьяна.
Черный молча ждал продолжения. Если бы дело было только в этом, она позвонила бы какой-нибудь подруге. И надралась бы с ней. Но она позвонила именно ему. Значит, дело было не только и не столько в этом факте.
– Я знаю, у вас большие планы с моим мужем, и я позвонила вам, чтобы предупредить. Вы не должны ничего делать с ним! Он что-то задумал, что-то нехорошее. Я не знаю, в чем там у вас дело, но что бы он там вам ни обещал, он этого не выполнит.
Черный медленно кивнул. И это явно было еще не все. К тому же Татьяна опоздала. Они и сами решили прервать всякие контакты с Черным Маклером, после того как Черный собрал своих и прокрутил диктофон. Они устроили мозговой штурм. И пришли к выводу, что в свете последних откровений предложение Черного Маклера – ловушка. Другого толкования предупреждений Иванки не нашли. Во всяком случае, исходя из той информации, которой обладали на данный момент.
Нет, предложение было очень заманчивым, и оно означало очень многое. Во-первых – знания. Ну не могло быть, что все это время существенная часть подземелий старого Кенигсберга, ясно обозначенных на той карте, которую Черный Маклер показал Черному, была закрыта для исследований просто так. Случайно. Сама по себе.
Что-то там было такое, что пока хранило свою тайну и успешно оборонялось от попыток непосвященных проникнуть в нее. Это ведь только кажется, что миром правит случайность. Случайность – чаще всего пока непознанная закономерность. Все тыкаются, как слепые котята, по давно известным маршрутам, и вот вроде как у кого-то появляется наколка на нечто новое. Но… Одни собрались пройти, и вдруг заболел лидер. У вторых куча мелких накладок, а затем все переругались, и группа вовсе распалась. Третьи двинулись, но наткнулись на свежий завал тонн на десять породы. У четвертых проблемы с сессией, и трое из группы загремели в армию. Пятые прошли по новому ходу и вышли в какой-то заброшенный подвал. И так все время – тупики, завалы, бытовуха…
Каждый случай в отдельности никак не настораживает, но когда рассматриваешь их в некой временной протяженности, то уже наводит на размышления. Но даже если первые выходы и не принесли бы немедленных результатов, то – и это, во-вторых! – сам факт выхода в древние подземелья, мгновенно выводил бы их на такой уровень, что все другие группы побежали бы записываться в очередь, чтобы «походить с ребятами Черного». А было еще и «в-третьих», и «в-четвертых», и «в-пятых»…
Но кто и когда заманивает в ловушку чем-то незначительным, ненужным или неинтересным? Оказалось, это еще не все. Сразу после этого Черный принял решение закрыться. Поскольку кольца для защиты, по словам Иванки, уже стало недостаточно, нужно было попробовать нечто более сильное. И он очень неохотно, поскольку понимал всю опасность, решил совершить ритуал с могильной землей. Поэтому четыре ночи назад Черный и Шаман, которому он тоже как-то помог с ритуалом, когда тот ждал рождения ребенка и собирался на какое-то время отойти от всякой мистики и зон, двинулись на Литовский вал. Черный очень не любил это кладбище, но именно поэтому с его землей должно было получиться лучше всего. Их взаимное неприятие, негатив, должны были создать такую разность потенциалов, которая наполнит созданную стену энергией, укрепив ее и сделав совершенно непроницаемой для магического воздействия.
– Понимаете… произошло нечто… Не знаю, возможно, даже вы сочтете меня сумасшедшей, но вы единственный, кому я могу рассказать это с надеждой, что этого не произойдет. – Татьяна вытащила из сумочки сигареты и нервно прикурила. – Это произошло несколько дней назад. Как мне кажется, у мужа начались проблемы. Какие – я пока не знаю. Не с бизнесом… То есть с бизнесом, похоже, тоже, но это, как мне кажется, самые меньшие из его проблем. Просто последний раз он вернулся из деловой поездки в Москву очень нервным… Я, конечно, заметила, но вначале не придала особого значения. Ну, подумаешь, из-за чего можно нервничать! Но вечером, когда муж был в кабинете, я внезапно услышала резкий стук. Я сидела в гостиной за своим компом. У нас дома два компьютера, поскольку муж не разрешает мне пользоваться своим. Я общалась в Интернете, так что не сразу отреагировала. Но спустя несколько мгновений услышала звон, как будто бьется стекло. Тогда я встала и решила посмотреть, что происходит, поскольку мне показалось, что звон раздался из комнаты мужа. Когда я отворила дверь, муж сидел в кресле и смотрел на стену, на которой расплывалось большое мокрое пятно. А внизу, под стеной, валялись осколки бутылки. Судя по остаткам этикетки, это был виски, дорогой виски – «Чивас ригал» двенадцатилетней выдержки. Муж к нему пристрастился и частенько покупал в «Duty free», a если мы долго никуда не ездили, то и просто в элитных винных… – Татьяна замолчала и глубоко затянулась сигаретой. Черный тоже молчал. Если человек и так рассказывает все, что нужно, не стоит сбивать его с настроя глупыми вопросами.
– Я лишь успела сделать шаг, как он глухо произнес: «Уйди…» Я остановилась, но не послушалась его и спросила: «Что случилось?» Тут он заорал: «Уйди, кому сказано!» Он был так страшен в этот момент – всклокоченный, глаза бешеные, налитые кровью, – что я пулей выскочила из его кабинета. Но не успела сесть и попытаться хотя бы чуть-чуть успокоиться, как он сам появился из кабинета и приказал мне идти с ним. Мне надо было через полчаса забирать сына от матери, о чем я попыталась ему напомнить, но он сказал: «Подождет!» и, открыв входную дверь, остановился, сверля меня бешеным взглядом. И я не рискнула ему перечить.