Точка преломления
Шрифт:
— И что? — повторил он, как будто я его ударила. Он смотрел так, словно не узнавал меня.
— Не бери в голову, — произнес кто-то позади меня. Такер.
Чейз резко обернулся к нему, и правила сразу поменялись. Теперь не МН противостояла сопротивлению. Не Чейз мне. Перед нами стоял убийца моей мамы.
Чейз ударил Такера прямо в челюсть, и тот, не успев ничего понять, опрокинулся на спину, сплевывая кровь на крышу. Тут усталость взяла свое, и Чейз тоже упал вперед.
— Вы двое все еще пытаетесь убить друг друга?
Я
— Уоллис! — прохрипел Билли.
Лицо Уоллиса было грязным от дыма и пота. Он нагнулся к Билли, постучал ему по спине кулаком, а потом крепко обнял.
— Ты в порядке, — повторил он несколько раз. — Просто немного дыма, и все.
Чейз выругался, и я проследила за его взглядом до группы наших, в том числе Хьюстона, братьев и Риггинса, столпившихся вокруг скамьи, на которой мы с Чейзом сидели вчера.
Вокруг тела, неподвижно лежавшего на ней.
Линкольн.
— Умер, — услышала я суровый голос Уоллиса. — Уже был мертв, когда ребята его нашли.
Затрудненное дыхание. Кашель. Мое израненное сердце сжалось. Подумаю об этом потом. Нужно выбираться отсюда.
Я встала на колени и выглянула за край крыши. Возмущение внизу усилилось, и солдаты пытались его сдерживать. Ближайший к зданию ряд поджидал нас.
— Нам конец, — сказал Риггинс, положив руки на свою блестевшую голову. — Нам конец.
— Это ты виновата! Они пришли за тобой! — Хьюстон подошел следом за ним, глаза его покраснели, но не от пожара.
Я не ответила, заходясь в очередном приступе кашля. Я? Если бы только Уоллис послушал! Но опять же, если бы Такер сдал нас, то не стоял бы сейчас рядом.
— Еще не конец, — сказал Уоллис. Когда он поднялся на ноги рядом с Билли, в его глазах плясал безумный огонек. Он вытащил из-за пояса пистолет — черный пистолет, который носил всегда, — и зарядил обойму. Только тогда я заметила ящик, от которого он отошел, увидев Билли. Ящик был полон оружия и боеприпасов.
Мои горящие глаза удивленно распахнулись.
— Подумайте! — сказал Чейз. — Пожарные выходы блокированы. Выход в бойлерную блокирован. Главный вход и служебные выходы не доступны.
— Нет! — крикнул Уоллис. Теперь и остальные отошли от Линкольна и образовали тесный полукруг вокруг тех, кто еще сидел на полу. До крыши сумели добраться восемь подпольщиков, включая Уоллиса.
— Мы проиграли! — заорал Чейз.
— Мы проиграем, когда я скажу! — взревел в ответ лидер ноксвиллского подполья. — У нас есть правила, Дженнингс! Мы не бросаем наших братьев! Мы не бросаем наш дом! Это наш шанс дать бой...
— Мы не сможем дать бой, если умрем! — спорил Чейз.
— Это и есть наш бой, — отрезал Уоллис. — Единственный бой, который имеет значение. Тот, который мы дадим сегодня.
Затем он вытащил из ящика пистолет и сунул его в дрожащие руки Билли. Встав на ноги, все еще слабый мальчишка покачнулся. Он уставился на пистолет у себя в руках и спросил:
— Уоллис?
Раздался свист, а затем треск, когда мимо пролетела пуля. Солдаты заметили нас на крыше и атаковали.
Нет. Мы не можем умереть здесь.
— Встать в строй! — велел нам Уоллис.
— Уоллис, пожалуйста, — умоляла я его. Оскалившись, Чейз тащил меня прочь от края.
— Встать в строй! — приказал Уоллис. Остальные ребята колебались, низко пригнувшись за выступом и обмениваясь испуганными взглядами. Кратковременный просвет в дыму принес новый град пуль. Риггинс, не переставая ругаться, схватил пистолет и встал на колено за парапетом, целясь в первый ряд солдат. За ним последовали еще двое. Хьюстон закрыл уши руками, и, хотя губы его шевелились, он не издавал ни звука.
— Чокнутые придурки, — пробормотал Такер.
Язык пламени вырвался с лестничной клетки и снова исчез. Крыша под нашими ногами дрожала, как во время землетрясения. Если бы я могла, я бы завопила.
За моей спиной раздался слабый голос:
— Через другое здание.
Я обернулась и удивилась, обнаружив Шона сидящим.
Да. Заброшенное офисное здание по соседству с "Веландом". Расстояние между ними небольшое, наверное, меньше метра. Возможно, нам удастся запрыгнуть туда через окно напротив.
В следующее мгновение Чейз и Такер бежали в сторону скамейки, на которой лежал несчастный Линкольн.
Они положили его безвольное тело на крышу, и внезапно меня накрыли отвратительные воспоминания о базе, о том, как мертвых заключенных перевозили в тележках для грязного белья в крематорий. Тех людей я не знала, но Линкольн не был незнакомцем. Я знала, как звучал его смех. Каким высоким он был, когда я стояла рядом. Именно тогда я поняла — действительно поняла, — что он умер.
Такер и Чейз с двух сторон взялись за деревянную скамью и понесли ее вокруг выхода на лестницу к тому краю крыши, который смотрел на офисное здание. Я помогла Шону подняться, и мы побежали следом. На той стороне, на несколько футов ниже нас было разбито окно. Я смотрела, как они установили скамью между краем крыши и подоконником, соорудив спуск в темнеющую внизу комнату. Оставшиеся в верхней части рамы куски стекла придавали этому входу зловещий вид.
Когда я бросила взгляд назад, не было еще четверых человек. Наверное, они вернулись на задымленную лестницу. Уоллис кричал, беспорядочно размахивая руками, и заставлял Билли опуститься на колени за выступом. Когда Билли попытался встать, Уоллис толкнул его обратно вниз.
Он сошел с ума. Билли был ему как сын, и все же он был готов пожертвовать и его, и своей жизнью в бою, в котором нам никогда не победить.
Билли идет с нами, а также Уоллис и остальные, если я смогу их уговорить.