Точка РУ и 6 "Б"
Шрифт:
– На тебя дует. – Оля фыркнула – на него, здорового мужика, видите ли, дунуло.
Мама вышла в кухню, а Оля сказала:
– Во дела! – И открыла форточку. – Она у нас вообще никогда не закрывается: мама обожает свежий воздух и не беспокоится обо мне – не зябнет ли ее единственная дочь.
Такие вещи замечаешь сразу, ничего объяснять не надо. Оля села за пианино, чтобы повернуться к нему спиной, и стала громко и бестолково играть гаммы. Гаммы – довольно простое музыкальное произведение, но и гаммы тоже можно играть хорошо, а можно –
– И раз! И два! И три! И раз!.. – она видела в полированной крышке пианино отражение комнаты.
Вошла мама. Геннадий поднялся с кресла и поцеловал маме руку. Сразу видно – подлизывается. А подлизываться нужно не к маме, а к ее дочери Оле. Ума у него мало. Мама расставила тарелки. Белая скатерть, как в праздник. На обед не просто суп-второе, а еще салаты, грибы… Мама косилась на Олю, чтобы дочь не лезла пальцами в солонку – Оля тут же полезла; не тащила в рот большие куски картошки – потащила. И громко втягивала в себя компот, и приговаривала:
– Вкусный. Жалко, что редкость. Зря ты, мама, не любишь готовить.
Мама удержалась от смеха. Оля заметила, а гость, кажется – нет.
– Гена, возьми яблоко, они не только красивые, они вкусные.
Он светски наклонил голову, а Оля сказала:
– Он знает, попробовал.
Гена не смутился, взял свое надкусанное яблоко и с удовольствием доел.
Потом они смотрели футбол, он, разумеется, болел не за ту команду.
Когда он собрался уходить, мама сказала:
– Я провожу тебя, Гена, до метро, пройтись душа просит.
Он помог ей надеть куртку, и сам застегнул молнию.
– Заботливый и внимательный, – мама поднялась на цыпочки и поцеловала его в нос.
– Все взаимно. Ты, Галочка, тоже заботливая и внимательная.
– А я? – Оля спросила из комнаты нагло, не собиралась скрывать, что слышит и наблюдает.
Он ответил:
– Обожаю запах зоопарка.
«Боится меня», – подумала Оля и вежливеньким голоском сказала:
– У нас много животных – кролик Крошка, морские свинки Маша и Саша, их дети, морские поросятки. И еще карликовый заяц Мелкий, так его зовут. Мама их всех закрыла в моей комнате, чтобы людям было комфортно.
– Обожаю животных, – кисло сказал он.
– А они вас? Животное не обманешь. И ребенка.
Оля не принимала Гену и показывала ему свое презрение.
Он приходил с букетами, иногда с конфетами, иногда – так. Мама сияла ему навстречу, как подсолнух за бабушкиным домом в деревне Половинки.
Чем ярче светилась мама, тем резче и злее относилась к Геннадию Оля.
Вот он ест винегрет и хвалит маму:
– Какой вкусный, остренький. Ты уютная женщина.
А Оля шипит про себя: «Так бы и вырвала у тебя, дяденька-жених, тарелку с винегретом. Остренький, главное дело! Нахлобучить бы тебе эту тарелку на лысину». Лысины у жениха нет. И никакую тарелку у него не выхватишь – мама бдительно поглядывает.
Однажды Оля сказала Агате:
– У моей мамы появился жених.
– Успех, – хмыкнула Агата, – будешь звать его папой?
– Еще чего. Я ненавижу этого человека. Вчера выхватила у него из рук тарелку с винегретом.
Подошла Варвара:
– У кого выхватила тарелку? Зачем?
– Чтобы знал, – Оля мстительно сопела.
– У нее мамаша влюбилась, – Сфинкс жевала коржик из буфета, невкусный, но она ела аппетитно, – вот Оля и психует. А я никогда из-за родителей не парюсь – у них своя жизнь, у меня – своя.
– «Своя», главное дело. Попробуй жить своей жизнью, когда этот жених каждый день у тебя в доме. И мама скачет от счастья, как Аллочка Персикова из первого класса. А он трясет бородой и мотается ко мне: «Не пей холодное молоко, горло заболит». Перед мамой выпендривается.
– А она? У них взаимность? – Надя-Сфинкс, как все девчонки, больше всего на свете интересуется любовными историями. – Старые тоже влюбляются.
– У мамы не поймешь. Она хочет выйти замуж, а любит-не любит – сама, кажется, не знает.
– Какая же она старая?
– Ей тридцать пять! Молодая, что ли?
– У нее, может быть, последняя надежда, – Агате жалко Олину маму, пожилую женщину, у которой хотят отнять последний шанс.
– О женихах думать уже некрасиво, – ни к селу ни к городу заявила Варвара, – возраст надо помнить.
– Нам рано, – смеется Агата, – им – поздно. Не думать о любви тоже дикость. Правда, девочки?
Тут все согласились, но решили дружно: двенадцать лет – возраст для любви самый подходящий. Прошел мимо Леха, стукнул Агату по спине довольно крепко и, не обернувшись, удалился.
– Любовь, – хмыкнула Лидка Князева, – детская. Мой Салатик меня не бьет, не толкает. У него любовь без глупостей.
– А Салат, как дед старый, – не уступает Надя-Сфинкс Лидке, – салат-шпинат. Любовь должна быть прикольной, правда, девчонки?
Девчонки задумались и не успели ответить – появилась завуч Оксана Тарасовна:
– Звонок не для вас? Вечно этот шестой «Б» не там, где должен быть! Быстро в класс!
И они медленно пошли в класс, торопиться не хотелось, математика – не такой уж праздник.
Агата успела сказать Оле:
– Может, обойдется. Влюбится еще в кого-нибудь и отстанет от вас. Не такие уж они постоянные, эти пожилые люди. Они влюбчивые.
Оля поверила, стало легко и весело, она соврала:
– Я вчера его ботинок забросила на шкаф, искали долго.
22. Рыжик всех выручит
Девчонки успели похихикать до прихода Клизмы-математички. Она сразу почувствовала настроение класса:
– Скажи, Оля, над чем ты смеешься, посмеемся вместе. – Учительницы любят эту фразу, за учебный год услышишь ее раз сто двадцать.