Точка уязвимости
Шрифт:
А Шрагин взял цепь и повел «покупку» к микроавтобусу – парень, похоже, мало что отражал и двигался так, как будто в нем отсутствовал позвоночник.
– Мне о тебе другое сказывали, Тугаев, – сказал Петуховский, поморщившись при виде Васька. – Что ты на копейку не прогадаешь.
– А с чего ты взял, что я прогадал? Купил «молодого бычка» за смешные деньги. Будет оружие таскать.
– Оружие таскать? Этот доходяга? Да он в любой момент может тапки откинуть, и нам еще закапывать эту падаль придется.
– Ну, будет белье стирать и кашку варить. Ты кашку ешь? Надо есть, чтобы в животе не бурчало.
– Кашку варить, в попку давать, – сказала вынырнувшая морда Дани.
– Ты что с Никитой развелся уже, ищешь удовольствия на стороне? Ладно, дискуссия закончена. Всем по местам и думать о чем-нибудь прекрасном, например о гонораре. Васек, давай в микроавтобус. – Предводитель крикнул в салон: – Эй, мужички, посторонись, пропустите арапчонка, пускай сядет.
– Да куда эту кучу дерьма?– рявкнул Никита и ударил Васька ногой, да так, что тот мигом растянулся у входа.
– Пусть педерал в багажнике джипа едет, – добавил Даня. – И вообще, мы с Никитой не мужики, а запорожские казаки.
Сережа схватил Даню пятерней за щекастую физиономию и толкнул что есть мочи. Ненароком получилось неплохо.
– Слушайте, вы, немужики, я тут решаю, кто запорожский, допорожский или жопорожский казак.
– Так воняет же, – обиженно заныл Даня.
– А мне не ваняет, – сказал вдруг Саит и усадил Ваську рядом с собой, затем протянул ему банку тушенки: – На, жри… Сам у Рахмона год в цепях прасидел, знаю, что такое. Вэрнусь, обязатэльно зарэжу.
Шрагин сел в джип и почувствовал на себе напряженный скребучий взгляд Петуховского. Веселья уже не получалось, хотя Аблотия-первый по-прежнему распевал абхазские застольные и имелась в заначке еще бутылка каберне.
«Этот гад что-то стал подозревать, – с горечью подумал Сережа. – Значит, и затевает что-то». От мрачных мыслей Шрагина отвлекло еще более мрачное явление.
Из придорожного марева возник патруль из трех человек, гранатомет у одного, у других автоматы. Гранатомет уже лежал на плече и готов был к боевому пуску. Надо было тормозить.
Один из патрульных просунул мохнатую физиономию в окно джипа.
– Тугаев тут?
– Ну, я, – сказал Сережа, привычно роняя сердце в пятки. – В чем дело?
– Все в порядке, Тугаев. Мы от Шамиля Валиева. Он просил тебя к нему заехать. Через пять километров будет развилка. Свернешь налево, и пару километров вниз по склону. Там поселок. Шамиль тебя сейчас в другом месте встречает, но к вечеру там будет.
– Спасибо за информацию… Трогай, Аблотия, – распорядился Шрагин, и маленький конвой двинулся дальше. «Если бы не „Корней Червяковский“, я бы уже напоролся на этого приставучего Валиева».
Несколько минут спустя Шрагин добавил:
– Никуда не сворачиваем, Аблотия, прямо едем.
– Ты что, с Шамилем не хочешь видеться? – укоризненно спросил Петуховский. – В горах так не принято. Ты же это лучше меня должен знать.
Сквозь сытую внешность отставника, казалось, проступила личина гнусного тролля все с теми же оловянными глазами прагматика.
«Похоже, гнида Петуховский дал весточку Шамилю. Сообщил о моем маршруте еще, наверное, там, на рынке, где маячил тот самый торговец сидюками. Отставник хренов не успокоится, пока не столкнет меня нос к носу с этим головорезом Валиевым…»
Они проехали развилку, когда уже садилось солнце, и накрутили еще семь километров в гору.
– Что-то не нравится мне это место, – сказал Шрагин неподалеку от крутого поворота.
И в самом деле дорога обвивала сейчас узкой пыльной ленточкой заросшую зеленью высоту.
– Вот и надо было заехать к Шамилю, – сказал Аблотия, – он бы провожатых дал.
– Остановись тут. Я хочу подняться наверх, глянуть туда-сюда. Петуховский, ты идешь со мной.
– Да мне как-то и здесь хорошо.
– Я тебя нанял, и ты идешь со мной. Понял? Это тебе не Красная Армия.
Шрагин взял АКМ, дернул затвором, досылая патрон. Петуховский стал прилаживать к своему «калашу» ночной прицел. Он плохой солдат, но опасный враг, подумал Шрагин. Типаж Тугаева. Пособник варваров, сообщник Силы, как бы она ни выглядела. Только без тугаевского интеллекта. Хотя мозжечок у них одинаковый – раз почувствовал у кого-то слабину, значит, это добыча, рви ее, добивай.
Они поднимались по узкой козьей тропе, выделывающей разнообразные курбеты на крутом склоне.
– Теперь разделимся, ты налево, я направо, встретимся там, наверху, – сказал Сережа, устав от напряженного соседства с врагом.
Петуховский давно уже все понял и принял условия игры. У него была большая фора. Боевой офицер как-никак. А Сережа последний раз стрелял из автомата двадцать лет назад, да и то по нарисованной на картоне фигуре потенциального противника.
Вот уже шаги врага стали не слышны. Охота началась. Оба волки и оба бараны. Нет, кто-то больше баран, и этот «кто-то», похоже, Шрагин. Как в этой зелени вообще что-либо разобрать? В обычном глазу рябит, а в искусственном разрешения не хватает.
Сквозь прореху в листве вдруг открылся вид на долину, за которой опускалось солнце. По противоположному склону рассыпался аул. Лермонтов-Юрт. Гнездовье Вахи Абдуллаева.
Даша говорила, что там базируется крупный интернетовский узел Jihad.net и группировка хакеров-исламистов, в основном из Пакистана и Ирана, совершающих атаки на сайты «неверных».
Под закатными лучами как раз заблистала здоровенная тарелка сателлитовой антенны.
Интересная тут жизнь идет, насыщенная, только гниют отрезанные головы, режут как ягнят пленных мальчишек и морят в ямах пленных девчонок. У кого-то эти мальчики и девочки единственные и неповторимые, а здесь они ресурс, или просто мясо. Экономика человеческого тела развивается в горах неплохо, в отличие от традиционного сыроварения и стрижки баранов.