Точка зрения

Вулф Джин Родман

«У вас имеется большая сумма, принадлежащая Федеральному правительству. Сто тысяч, если не больше».

«А он считает, что они принадлежат ему».

Потом Джей услышал собственный голос:

«Мне их заплатили в “Глобнет”».

Разговор продолжался, но Джей не вникал в суть, он всматривался в лицо Хайфы Вашингтон, поняв, что позабыл (или никогда не знал), какое оно красивое.

Слишком скоро (для него) этот эпизод кончился, Хайфу сменила женщина в безупречно чистом переднике и заговорила о том, как приготовить горчицу с лимонным вкусом.

—

Не хотите теперь выключить головизор? — спросила Мак.

Джей выключил.

— Я позвоню подруге, хорошо? Но вы можете остаться. Я не буду называть адреса.

— Я все же выйду, — сказал он и вернулся на кухню. Вскоре сквозь закрытую дверь он расслышал приглушенный голос хозяйки:

— Это я, Вал. Как там дети?

Карточка лежала в кармане рубашки, под охотничьей курткой, которую он не стал снимать. «Капитан Х. Вашингтон, Пятая воздушно-десантная бригада». Он перевернул кусочек пластика и обнаружил на обратной стороне ее фотографию. В огромных черных глазах была вся ее душа.

— Эй! — крикнула из гостиной рыжеволосая. — Пиццу привезли. Прихватите еще пару пива.

— Если станем есть на кухне, нам придется сидеть лицом к лицу, — пояснила она. — Поэтому я решила, что лучше устроиться здесь — бок о бок, как в машине. Так будет проще.

Он утвердительно кивнул и спросил ее о детях.

— Все в порядке. С ними сейчас моя подруга. Она отвезет ребятишек к себе домой, пока я не вернусь. Рону восемь лет, а Джулии семь. Я их родила одного за другим. Потом мы разошлись с мужем, и он не захотел общаться с детьми. Знаете, как это бывает.

— Нет, не знаю.

— А вы когда-нибудь были женаты?

Он покачал головой.

— И почему же?

— Просто я никогда не был ни богатым, ни привлекательным.

— Мой бывший муж тоже, и все же я за него вышла.

Джей пожал плечами.

— Он был легким, веселым человеком, и у него была отличная работа. Правда, потом, когда мы уже развелись, компания послала его в Европу, и он перестал платить алименты.

— У меня никогда не было работы, — сообщил Джей.

— Правда?

— Правда. Приятели звали меня лентяем. — Он поймал себя на том, что улыбается. — А отец — лесным бродягой. Он уже умер.

— Мне жаль.

— Мне тоже… Мы редко с ним ладили, но… — Джей пожал плечами и глотнул пива.

— Понимаю.

— Он послал меня в колледж. Тогда я считал себя отличным игроком в бейсбол и футбол, но ни в ту, ни в другую команду меня не взяли. Я очень старался, но не вышло.

— Очень жаль, — проговорила она с набитым ртом.

— И то верно. Если бы мне это удалось, все пошло бы иначе. Я это знаю. А так мне пришлось упорно учиться почти до самого окончания колледжа.

Половину пиццы они уже съели. Он взял приглянувшийся ему квадратный кусок из середины, откусил, прожевал и проглотил, ощутив лишь горечь прожитых впустую лет.

— И что случилось потом?

— Когда я учился на последнем курсе? В сущности, ничего. Просто до меня дошло, что я вкалываю как проклятый ради знаний, которые никому не

нужны. Даже мне. И что если я сдам все экзамены на «отлично» и получу диплом, то стану учителем средней школы в городке в Пенсильвании, где мы жили, или в другом городишке вроде него. Буду учить оболтусов математике и химии. Может быть, стану тренером бейсбольной команды. А учиться у меня будут те, кто после школы пойдет работать на ферму или на завод. И я послал все к черту.

— Я вас понимаю.

— Я вернулся домой и наплел родителям с три короба. Они мне не поверили, да я и сам позабыл, что за чепуху тогда нес… А потом собрал свое барахлишко и ушел в лес. У меня были палатка, надувной матрац и спальный мешок. Первая зима прошла тяжело, поэтому я построил себе хижину размером примерно с эту комнату, приглядев местечко, где ее никто и никогда не найдет. — Он помолчал, вспоминая Хайфу Вашингтон, вертолет, спустивший ее с небес, и крышу машины, которая открылась сама собой. — Вообще-то это федеральная земля. Национальный парк. Я редко об этом думаю, но это так.

Женщина пожала плечами:

— Если все деньги принадлежат им, то и вся земля, пожалуй, тоже.

— Наверное, вы правы. — Он положил в коробку недоеденный кусок пиццы.

— И вы стали жить в лесу?

— Ну… я всегда говорил себе, что поживу еще немного, и…

— И так ни разу не возвращались?

— Почему же? Иногда возвращался. На похороны отца, потом матери. Они оставили мне все — я был единственным их ребенком. Дом и так далее. Машину, немного денег. Дом и машину я продал, а трачу я мало. Охочусь на оленей, ловлю в капканы мелкую дичь, этим и питаюсь. Летом еще разными растениями. — Он улыбнулся. — А вместо туалетной бумаги пользуюсь листьями.

— Хотите, я расскажу о себе?

— Если сами пожелаете.

— Так вот, я никогда не училась в колледже. Работала продавщицей в магазине, официанткой в баре. Потом вышла замуж, родились дети, но об этом вам известно. Хотите узнать, как я начала продавать оружие? Подруга поинтересовалась, где можно купить пистолет, я спросила знакомого парня, а он послал меня к другому. И тот парень сказал, что продаст оружие мне, но не ей, потому что ее никто не знает. Я сказала: «Ладно, продавай мне» — и заплатила ему. А он мне сказал, что я должна взять с нее на сотню больше за посредничество. Я так и сделала — накинула сверху полсотни. А недели через две она прислала ко мне другую женщину, свою соседку, которой жить в том доме было еще страшнее, чем моей подруге. Так я и стала торговать оружием.

— А я иногда крал у туристов, — негромко признался он. — И у охотников. Так я раздобыл эту куртку. Охотнику стало жарко, и он повесил ее на дерево.

Она кивнула, словно не ожидала услышать иное.

— Не принесете мне еще пива?

Едва он встал, как зазвенел телефон. Над аппаратом возникло изображение тонкогубого мужчины. Деловой костюм сидел на нем, как униформа.

— Вы до сих пор не позвонили капитану Вашингтон.

— Нет, не позвонил, — признал Джей.