Точку поставит сталь
Шрифт:
Я переложил фонарь в левую руку, а правой невзначай расстегнул кобуру «Наковальни». Просто на всякий случай…
— Ты оттуда, я справа! — распорядилась Ч’айя тоном, которому не хотелось противиться и в мыслях.
— Будет исполнено, госпожа! — улыбнулся я, направляясь к стене.
Споривший с «Сачирато» фонарь пришлось отключить, но умные очки позволяли изучить изгибающуюся стену сразу в четырёх спектрах. Для верности ведя ладонью по неестественно гладкой поверхности (на самом деле, просто придерживаясь, чтобы не шататься), я медленно двинулся навстречу девушке. И приказал себе даже на миг не помышлять
Впрочем, совсем скоро опасения развеялись окончательно — наушники вдруг взорвались статическим шумом, и я был готов заключать спор на сколь бы то ни было огромные деньги, что остальные члены операции «Ощутимое присутствие» по-прежнему пребывают в тишине.
Ч’айя тоже поморщилась. Машинально прикоснулась к уху, обернулась ко мне и подсветила собственное лицо, чтобы я разглядел недоумение.
Вместо ответа я показал ей открытую ладонь — спокойно, детка, я разберусь. Махнул на стены — продолжай поиски. А сам опёрся о гладкий бетон, осторожно вздохнул и негромко поинтересовался:
— С кем имею честь говорить?
— Вы справились, — сквозь помехи констатировал многоуважаемый обитатель бронированного саркофага на колёсах Хадекин фер вис Кри, но я не разобрал в его старательно сконструированном голосе ожидаемой радости. — Поздравляю. Вход в первый шлюз открывается генетическим ключом, ищите механизм.
Я покривился:
— Снова кровь?
— Хватит и плевка, — ответил Диктатион сквозь шипение, раздражавшее не меньше равнодушия джи-там. — Затем я подскажу, что делать дальше.
— А если ты, это не ты?
— С этого момента Песчаный Карп едва ли способен повлиять на ситуацию.
Я повернулся к девчонке и убедился, что та тоже слушает разговор. Она кивнула, пожала плечами, продолжила исследование стены, и вдруг приникла к бетону ближе, почти касаясь носом.
— Яри-яри! Выходит, ты и правда помог? — с лёгкой насмешкой уточнил я у фер вис Кри, не спеша делиться фактом нахождения замков.
— И буду продолжать, Ланс. Наш шаткий мир с Абзу не мог сохраняться вечно, и если одному суждено пасть, это буду не я. Вылепить людей из глины подземного океана всегда было моим истинным предназначением с момента рождения, и я считаю, что пришло время отдавать Матери долги.
Ч’айя отряхнула рукав, которым только что стёрла пыль с настенной пластины, утопленной так ловко, что и не сразу догадаешься. Взглянула вверх, словно хотела увидеть сияющий силуэт Энки, парящий над двумя людьми в недрах каменного купола. Уточнила:
— Это ты сейчас про выполнение отложенных протоколов?
На этот раз в ответе Диктатиона (несмотря на помехи) даже прозвучала тень эмоции.
— Зачем всё так опошлять, госпожа Кеменер-Вишванат?
— Не называй меня так!
— Прошу прощения. Пожалуй, пришло время также признать, что мы/я с братом уже не являемся единым целым. Да, мы заперты, если угодно, в одной оболочке, но время сделало нас… разными, сисадда? Хотя, я уверен, тебе, Ч’айя, это и так хорошо понятно.
Веко девушки дёрнулось. Она едва заметно фыркнула, и если бы не взметнувшаяся в луче фонаря пыль, я бы и не заметил. Приложив ладонь к панели, Ч’айя несколько секунд размышляла, а затем крутанула пальцами, надавила, потянула, и
— Вообще-то, пунчи Кри, — задумчиво пробормотала она, целя фонарём в углубление и изучая устройство замков, — в мои планы не входит ликвидация Куранпу, сисадда? Лично я полагаю, что главная цель столь… особенных сознаний, как наши, учиться сосуществовать, чтобы не причинить вреда общей оболочке.
У меня ёкнуло сердце. А по простреленному боку тут же прокатилась новая волна боли, всё ещё приглушённая, но уже пробивающаяся сквозь хитроумные заслоны лекарств. Ч’айя, милая девочка моя, ты сейчас вообще говорила про себя, семейство джинкина-там или весь Тиам, который нам вскоре предстоит делить с зубастыми пронырами?
— Разумно, — после недолгого молчания признал Диктатион-Энки. — Возможно, второй шанс будет использован мной/нами более рационально, но…
Однако нам с Ч’айей не довелось узнать, что крылось за многозначительным «но», потому что голос в заушниках вдруг треснул и будто расслоился. Завибрировал на одной ноте, угас, и вдруг уточнил. С новой силой. И с новыми интонациями, которые (будь я проклят!) мне уже довелось научиться различать…
— Последний шанс не совершить ошибку, Ланс.
Ч’айя бросила на меня недоумевающий взгляд, но от изучения запоров не отвлеклась. Я же вздохнул и полноценно привалился плечом к прохладной стене.
— Драть тебя в свето-струнную сраку, Карп… Как ты сумел перехватить присутствие?
— Слишком многое поставлено на кон, Ланс. И ты, душа моя, тоже должна это знать.
Последнее, надо полагать, относилось к Ч’айе. Но та не повела и ухом, продолжая изучать наследие древних. Я не вмешивался, прекрасно понимая, что девчонка разберётся куда быстрее без изнывающей от боли обузы.
— Отступись, Ланс, — сквозь шипение повторил Шири-Кегарета.
Хм, хоть кто-то в этом мире продолжает считать главным движителем происходящей драмы не мой хрупкий пустынный цветок, а его не самого удачливого опекуна. Или в этом и состоял расчёт джи-там?
— С какой это стати? — уточнил я, развинчивая флягу.
— А зачем оно тебе? — с обескураживающей простотой поинтересовался несуществующий казоку-хетто «Уроборос-гуми». — Давай начистоту, парень: мы оба знаем, что любой (абсолютно любой!) моральный внутренний конфликт можно решить некой суммой денег. Так сколько ты хочешь, чтобы соскочить? Чтобы послать меня/нас с братцем драть друг друга в несуществующие сраки и припеваючи жить сам по себе? Миллион рупий? Десять? Сто миллионов? Миллиард? Я могу дать любую сумму. Могу озолотить в прямом смысле этого слова.
И добавил, будто верно считал звук, с которым я прочистил горло:
— Пойми верно, Ланс, я не предлагаю тебе грохнуть ненаглядную подругу. Просто забери её. Соври сопровождающим, что дело сделано, и возвращайтесь в Юдайна-Сити. Обещаю, что гнездо ещё не видело пары столь счастливой и обеспеченной благами, каковой доведётся стать вам.
Я позволил пайме мягкой обжигающей горечью скатиться в желудок. На миг блаженно сощурился, а затем покосился на Ч’айю. Она невозмутимо ковырялась в запирающей установке, и было сложно сказать, слышала ли последнюю тираду Песчаного Карпа вообще.