Точно по сценарию
Шрифт:
– Так какая ужасная тайна не дает покоя моей малышке? – в голосе Кролика сквозил искренний интерес.
Кажется, он даже позабыл о своих коварных планах на этот вечер.
– Так вот. Все дело в моей матери…
Привидение подняло голову и тоже изобразило живой интерес.
– Теща умерла от неприличной болезни? – с притворным участием поинтересовался Кролик.
Привидение поднялось на ноги и уперло руки в боки.
– О нет, если бы это было так просто, – вздохнула Мона. – То есть, неприличные болезни очень даже возможно, что были. Но дело не в этом. Все гораздо хуже.
– Но что может быть хуже, – Джонатан протянул к жене руки и сделал попытку подняться.
– Сиди, я сказала, – не своим голосом прикрикнула Мона.
Джонатан от неожиданности плюхнулся
– Моя мать была сумасшедшей серийной мужеубийцей, – весомо произнесла Мона. – Именно это я скрыла от тебя. Сам понимаешь почему!
Привидение покрутило пальцем у виска. Джонатан сидел в своем кресле с разинутым ртом.
– Я сменила имя, переехала в другой город. Но ничего не смогла сделать со своими наклонностями. Это сильнее меня.
Мона перевела дух.
– Первый раз я увлеклась молодым человеком в восемнадцать лет. Он был мил, заботлив, не особенно обеспечен, но искренне любил меня. Мы поженились. Сняли миленький домик в безлюдной местности и наслаждались друг другом. Честное слово, я была уверена, что мы будем жить долго и счастливо. И вот именно тогда, во время медового месяца на меня впервые нахлынуло это…
Мона выдержала паузу. Никто не шелохнулся. На сцене и в зале стояла мертвая тишина.
– Я почувствовала неодолимую жажду убивать. О, счастливчик, ты не знаешь, что это такое! Какое это сладкое мучение, носить в себе желание! Как тяжело выжидать подходящий момент! Но какое счастье в предвкушении! Готовиться, планировать, обдумывать малейшие детали. Это великое, тонкое искусство! Единственное, что меня угнетало, это то, что этим нельзя поделиться. Ведь мы, женщины, болтушки по природе. Как жаль. Но я нашла выход, я рассказываю обо всем своим жертвам, они-то могут оценить и замысел, и красоту исполнения!
Кролик странно дернулся и хмыкнул что-то нечленораздельное.
– А поделать уже ничего не могут, потому что я приступаю к рассказу только тогда, когда яд уже начал действовать. Могут только внимать моему повествованию. Вот оно, чистое искусство и благодарная аудитория, жадно ловящая каждое слово! По правде сказать, в первый раз я чуть не погорела на этом. Начала рассказ слишком рано, и нежно любимый муж, вместо того, чтобы тихо упокоиться, внимая моим словам, попытался убежать. Да и доза яда была маловата, поэтому, когда он все-таки упал, оттого, что ноги перестали слушаться, пришлось добить его лопатой. Конечно, суд оправдал меня, ведь я была бедненькой юной новобрачной, которой пришлось защищать себя от обкурившегося наркотиками супруга. Мы тогда баловались травкой. Так что, дорогой, было очень мило позаботиться и принести в дом новую лопату. Я чуть со смеху не умерла, когда увидела тебя с блестящей лопатой на плече. Но в нашем случае – это излишне. Доза подобрана наверняка и уже действует. Кстати, со вторым и третьим моими мужьями все прошло, как по нотам. Моя мамочка остановилась на пятерых. После того, как она похоронила своего пятого, мамуля поняла, что беременна. Мамочка больше не выходила замуж, потому что посвятила свою жизнь любимой малышке, то есть мне. Я тоже остановлюсь, когда появится малыш. Но в первом браке я была слишком молода. Второй муж имел наследственную склонность к выпивке. Нам с будущей деткой не нужны такие гены. Пришлось поспешить и прикончить его, пока он не успел меня обрюхатить. У третьего в роду были сумасшедшие. Я остановлюсь, когда найду идеального отца для своего ребенка. А у тебя, извини, ноги кривые. Да не дергайся, я же сказала, что мое средство уже начало действовать. Этот яд сначала парализует мышцы ног, и ты не можешь встать. Потом отнимаются руки. Когда очередь дойдет до грудной клетки, ты просто перестанешь дышать. Вот так, без судорог, даже без криков. Кричать ты не сможешь, потому что голосовые связки тоже парализует. Это рецепт моей любимой мамочки. Никакой химии, только травки и грибочки. Я очень рада, что мы купили этот домик, здесь есть маленький участок и тут, вдали от людских глаз, я смогу растить нужные мне компоненты. А то запасы начинают истощаться. Но для тебя всего оказалось достаточно, ты умрешь быстро и безболезненно и уже очень скоро. И не подумай, дорогой, что я хочу
Тут за сценой послышались шум и возня. В окне появились Вазген и Мустафа.
– Хозяйка, можно входить? – хором поинтересовались они и, получив разрешение, ввалились на сцену.
Парочка дико озиралась, при этом Вазген нес на вытянутых руках икону, а Мустафа кропил все, что видел святой водой из пластиковой бутылки с надписью «Анна Кашинская скважина № 17».
Мустафа бормотал что-то вроде:
– Бисмилла, иже еси на небеси…
Теща-привидение съежилась и отползла в угол.
– Хозяйка, нам, однако, зарплата положена. Отдать надо, – приступил к Моне Вазген.
– Какая зарплата? – Мона потрясла головой, пытаясь вернуться в реальность.
– Моя контракт заключал, зарплата давай.
Глава 4
– А, это, – отмахнулась Мона. – К хозяину обращайтесь.
– Хозяина неживой у тебя совсем. Неживая хозяина не может зарплат давать, – породолжал бормтать, отступая и кланяясь Вазген.
Так он пятился, пятился, пока не плюхнулся на колени к Джонатану. И тут же вскочил, как ужаленный.
– Он мертвый! – заорал Вазген не своим голосом и совершенно без акцента. – Врача!
Вазген метнулся за сцену. Через секунду выскочил обратно. За руку он волок упирающуюся Галку. Та на ходу застегивала белый халат и что-то жевала.
После этого события развивались очень быстро. Едва взглянув на Кролика, Галка скомандовала:
– На пол его! Быстро!
– Как играют! Как играют! – в восхищении прошептала Люська.
После этого ребята засуетились над распростертым на полу Кроликом. И занавес закрылся.
В зрительном зале на некоторое время повисла тишина. Потом раздались робкие аплодисменты. Потом, что называется, аплодисменты, переходящие в овацию. Однако против обыкновения на поклон никто не вышел. Аплодисменты постепенно стихли, зато стали слышны звуки из-за занавеса, Галка что-то отсчитывала, кто-то всхлипывал, слышалось тяжелое дыхание.
Кроликова теща встала и двинулась к выходу с видом оскорбленной добродетели. Еще несколько человек проследовали за ней. С улицы послышался вой сирены, и в помещение вбежала бригада «Скорой помощи» в количестве трех здоровенных мужиков. Занавес раздернули. Дальнейшее напоминало дурной сон. Бригада «Скорой» деловито раскладывала вокруг Кролика свои чемоданы, распутывала провода от аппаратуры. И зрителей, и тех, кто находился на сцене, попросили выйти.
Все столпились в холле. Вскоре прибыла полиция. И нас попросили пока не покидать здание.
Аленка тихонько всхлипывала, прижимаясь к мужу.
– Все шло по действию. Я налила ему чашку чая и начала рассказывать о своих вымышленных преступлениях, что бы протянуть время. Я старалась быть очень убедительной. И Генка должен был поверить во все эти бредни, поверить в то, что я его отравила, и умереть от страха. Самое главное, зрители должны были поверить. Я же не знала, что так получится. Мы столько репетировали. И ничего.
В другом углу режиссер довольно потирал руки.
– Вот это перевоплощение. Какой артист умер, – доносилось временами вполне отчетливо.
– Он псих, – отшатнулась от режиссера Люська.
– Гении все такие, не обращай внимания.
– Это все вы! Вы, Прохор! – Аленка оттолкнула своего Витюшу и через весь холл бросилась к режиссеру. – Это вы постоянно говорили, что не верите, что он умирает недостаточно убедительно. Вот, убедились теперь! Поверили? У него сердце остановилось, а вы все не верили!