Точное будущее. Лучшая фантастика – 2024
Шрифт:
Но у Петрова другого выхода не оставалось.
Заперев за консультантом дверь, он уселся за рабочий стол. Вытащил из ящика стола нераспакованную коробку, на которой был изображен черный зеркально поблескивающий шар. Некоторое время медлил, собираясь с духом.
Потом вскрыл коробку и достал из пенопластовой упаковки шлем виртуальной реальности. В руках Петрова шлем сразу ожил – замигал зеленым огоньком на темени, слабо засветился изнутри.
– Пан или пропал, – сказал Петров, привычно задумываясь, не могла ли эта фраза кого-нибудь обидеть – к примеру, поляков? Их в Москве не много,
Внутри шлема что-то зашуршало. Петров вздохнул и надел его на голову.
Несколько секунд перед глазами что-то сверкало, мельтешило – шлем подстраивался под Петрова. Потом в висках закололо, и Петров очутился посреди вымощенной булыжником площади. Кабинет исчез.
Петров оказался в Виртуальной Москве, месте, где обитала одна из самых больших московских диаспор.
Вот уже много лет, с тех пор как виртуальная реальность стала неотличимой от обычной, множество людей предпочитали проводить свою жизнь в иллюзорном мире. Здесь они работали (благо, большая часть современного труда состояла в работе за компьютером), отдыхали, развлекались, выходя в реальность лишь для самых необходимых физиологических нужд. Многие, насколько было известно Петрову, годами не переступали порог своих квартир.
Кандидат в мэры стоял на площади, покрытой асфальтом, плавящимся от жаркого летнего солнца. Из-за многоэтажных бревенчатых изб проглядывали кремлевские стены и храм Василия Блаженного. По площади с грохотом ехали кареты и причудливые старинные автомобили. В небе плыл исполинский дирижабль с надписью «ОСОАВИАХИМ». Гуляли люди – одетые столь же эклектично. Мужчины в большинстве своем были в доспехах древнерусских воинов, но попадались и могучие bratki в малиновых пиджаках и с золотыми цепями на бычьих шеях, и военные со шпалами в петлицах. Женщины в основном предпочитали длинные платья, хотя многие были в ярких сарафанах и разукрашенных драгоценными каменьями кокошниках. Практически все женщины были красивы и практически все мужчины – мускулисты и высоки.
Некоторые избы были украшены яркими вывесками с названиями существующих и давно исчезнувших торговых брендов. Под яркими зонтиками кафе посетители ели блины с черной икрой (сердце эколога возмущенно сжалось, но кандидат вовремя напомнил себе, что икра не настоящая).
– Что это? – пробормотал Петров.
– Отвечаю на ваш вопрос, – с готовностью откликнулся проходящий мимо военный. – Вы, Тимур Петров, находитесь в реально-виртуальной Москве, воплощающей в себе все славные этапы ее развития. Это так называемая зона «песочницы» для новоприбывших, мирная и дружелюбная, в которой вы можете приодеться, отдохнуть и выбрать, куда именно отправитесь. Наиболее популярные зоны – Древняя Русь, война с Наполеоном, Великая Отечественная, эпоха bratkov и годы создания Большой Москвы…
– Некогда мне отдыхать, – сказал Петров, сообразивший по ровному заученному тексту, что с ним говорит программа. – Я кандидат в мэры Москвы. Настоящей Москвы. Мне надо поговорить с вашим руководством.
– Соединяюсь с оператором, – сказал военный. Склонил голову на плечо и замер.
Петров ослабил узел галстука – увы, дресс-код был самой, пожалуй, консервативной вещью на свете – и стал ждать. Солнце припекало голову, но через минуту на небе появилась маленькая тучка, аккуратно бросившая свою тень на Петрова. «Песочница» и впрямь была дружелюбной. Высоко в небе пролетел реактивный самолет. За ним, редко и тяжело взмахивая крыльями, пытался угнаться трехголовый дракон.
Военный шевельнулся и развязно сказал:
– Привет! Ты Петров, Тимур Аркадьевич, верно. Что нужно?
– Со старшими вашими поговорить, – хмуро сказал Петров.
– Помощи пришел просить, – кивнул собеседник. – Голоса в поддержку. Так мы к вашей Москве никакого отношения не имеем. У нас Москва реальная – виртуальная, мы ее строим и в ваших услугах не нуждаемся. На метро из Сергиева Посада в Звенигород не ездим, по паркам Капотни не гуляем. Сплошная выгода и экономия, никакой нагрузки на городские службы. Но и голосов мы никому не даем, ясно?
– Главные-то у вас есть? – продолжал Петров гнуть свою линию. – С ними хочу поговорить.
– Настырный, – без всякого уважения сказал собеседник. – Да мне-то что? Сигнал я направил, поговорят с тобой. Пошли…
Вслед за военным Петров побрел мимо многоквартирных изб. Направлялись они явно к Кремлю.
– Вот вы говорите, что городскими инфраструктурами не пользуетесь, – начал по пути Петров. – А ведь электричество городское получаете? Мыться моетесь, еду едите, канализацию… тоже используете…
Офицер демонстративно зевнул, и Петров замолчал. С пространством в виртуальной Москве происходило что-то странное – только что они подходили к Василию Блаженному, потом почему-то оказались возле Манежа, а Кремль был впереди, и вот уже были возле Оружейной палаты.
– Как-то тут у вас… причудливая география… – не выдержал Петров.
– Так это Москва такая, причудливая, – ответил его провожатый невозмутимо.
К тому моменту, когда Петров пришел в Большой Кремлевский дворец, он уже устал чему-то удивляться. Даже увидев, как заряжают Царь-пушку, чтобы прямой наводкой стрелять по приближающейся наполеоновской коннице, Петров лишь покачал головой и вздохнул.
И вот от этих фриков, от этих комедиантов, разыгрывающих свои бесконечные клоунады, зависит будущий облик великого города!
Руководство Виртуальной Москвы встретило Петрова по-простому – в Грановитой палате. Посреди главного зала стояло три стула, на одном сидела женщина в старинном платье, на другом сухонький старичок, похожий на Ивана Грозного, а на третье уселся сопровождавший Петрова офицер – чему тот не удивился.
– Зачем пожаловал? – спросил старичок и мерзко захихикал. Петров решил, что старичок больше похож на Кощея, чем на Грозного, но ответил вежливо:
– Вы же сами знаете. Я баллотируюсь в мэры Москвы.
– И проиграете одиннадцать с половиной процентов, – сказала дама.
– Десять, – возразил Петров.
– Одиннадцать с половиной. Мы посчитали, – офицер закинул ногу за ногу и продолжил: – Не будем мы тебе помогать, Петров.
– Я вам не нравлюсь? – предположил кандидат.
– Что за детский сад, нравишься – не нравишься, – старичок замахал руками. – Пойми, наше сообщество потому и ушло в виртуальность, что не видит смысла вмешиваться в обычную жизнь. А знаешь, почему не видит?