Todo negro (сборник)
Шрифт:
Я сорвал шнурок с шеи Бирна и поднял драконий клык над головой.
— Это не по-людски!.. — прохрипел северянин; мой вес не позволял ему толком вздохнуть, по-настоящему закричать.
— Так ведь ни я, дорогой мой, ни Гор, ни Митринидидат — не люди. Ты и сам это подмечал.
Дракон жрал Бирна долго. Легко мог бы убить сразу, едва я отпустил северянина — но предпочёл сначала подхватить зубами и от души шандарахнуть об пол. Позвоночник и ребра хрустнули, Бирн обмяк, однако остался в сознании. Он истошно орал, пока Митринидидат волочил его туда-сюда по острым камням, отрывая ноги: они отделились по колени. Следующим укусом дракон оттяпал наёмнику половину туловища, но тот ещё пытался отползти на руках.
Митринидидат позволил Бирну преодолеть несколько метров, а потом накрыл своей огромной лапищей и раздавил. Кровавую кашу, оставшуюся на месте последнего из Поющих Мечей, последний северный дракон тщательно слизал. Его шершавый язык, который я едва обхватил бы обеими руками, не оставил на полу пещеры ни следа Бирна.
Эльф положил руку мне на плечо.
— Надеюсь, это было не слишком жестокое зрелище для опытного наёмника.
— Видал похуже.
Насколько я понял, наш поход завершился вполне успешно.
***
Похоже, стоял настоящий мороз, но я-то холода не чувствую. Говорил уже.
Тёмное небо было абсолютно чистым — только бесчисленные звёзды, ни единого облачка. Мы с эльфом поднялись на вершину, откуда можно было окинуть взглядом сразу весь лес: на горизонте виднелись река Кирн и холмы позади неё, откуда начался наш путь.
Митринидидат выбрался из пещеры. Дракон изогнулся, разминая спину после столетий под горой. Расправил огромные крылья, покрытые похожими на клинки железными перьями. Издал долгий, исполненный величия рёв, от которого затряслись кроны всего леса. Пусть энты плачут, если умеют: им осталось недолго. Весь проклятый лес содрогнулся в этот миг, испытав столь нежданный для себя страх.
От движения драконьих крыльев поднялся ветер, сорвавший с безымянного пика Зубцов свежий снег. Не сразу, словно немного позабыв былые умения, Митринидидат поднялся в холодный ночной воздух. Я не особый эстет, но это было прекрасно.
В полёте древнего дракона я видел всё: силу, грацию, опасность, дух всеми забытой старины и абсолютно неумолимый рок.
Люди всегда боялись драконов — но драконы, как оказалось, по-своему восхитительны. Вот интересно: эльф с самого начала собирался скормить наёмников Митринидидату? Вероятно. Для этого мы и были нужны. Тогда забавно, что Ойли изменил решение насчёт меня. Это из-за моего прошлого? Или он всю дорогу выбирал, кто станет жертвой?
Пёс знает. Да уже и не важно.
Мы с Ойлимайоллмэйром провели много времени в молчании, созерцая всё это. Но в итоге музыкальный голос эльфа всё-таки зазвучал.
— Расскажи мне ещё одну историю. Сейчас для этого самое время.
— Не люблю истории.
— И всё же. Поведай: что ты делал с продажной эльфийкой в городе, где мы встретились? Меня до сих пор занимает этот вопрос.
— Спал.
— Но ты ведь говорил, что нет. Потому и спрашиваю.
— Я говорил, что не трахал её. Просто спал.
Ойли удивился ещё сильнее, чем при первом нашем разговоре. Придётся пояснить: если сказал первое слово — не держи второе в дальнем кармане. Я именно поэтому так скуп на слова. Если начнёшь что-то рассказывать, потом не заткнёшься. И в итоге, как вы уже поняли, ничего хорошего не выходит.
— Ты ведь знаешь, кто я такой. Я не жив и не мёртв: с того проклятого дня, по воле светлейшего, мать его в сраку, понтифика, добрая ему память. Не жарко, не холодно, ни запахов, ни вкусов, ни возможности напиться. И кровь не течёт из ран. Короче говоря — хер тоже не стоит. Мне просто приятно спать вместе с женщиной. На мороз-то плевать, но тепло я немножко ощущаю. Ну и это… как сказать… ты знаешь, наверное, как называется…
— Нежность.
— Да, точно. В общем, я ничего такого в кровати делать не могу, но чувствую себя с бабой под боком… немного живым, наверное. Последнее, что ещё чуть-чуть делает меня человеком. Вот.
Ойли поднял глаза к небу. Не на дракона: просто на звёзды. Смотрел и почти не дышал.
— Хорошая история, Гор.
Тут стоило сказать «спасибо», однако я промолчал. А потом Ойли бросил мне маленький, но туго набитый кошель.
— Вторая часть платы, как договаривались. И ещё… — эльф извлёк другой такой же мешочек. — Вот. Бирну его доля уже не потребуется, на той стороне бытия деньги бесполезны. Возьми себе.
— Нет.
— Почему?
— Условия оговариваются до начала работы и более не обсуждаются. Работает при любой сделке, в обе стороны. Правила всегда одни. Я не возьму больше, чем условлено.
Это понравилось Ойлимайоллмэйру ещё сильнее, чем рассказ о моих странных привычках. И явно не потому, что он был рад сэкономить. Денег-то у эльфа куры и клюют, а главное… он не из таких. Редкая сволочь, предположим, но что бы ни делал — это не ради золота. Ради чего-то иного.
Второй кошель всё-таки полетел к моим ногам.
— Возьми. Но не как долю покойного Бирна: я уважаю твои принципы. Пусть это будет аванс за новую работу.
— Новую?
— Митринидидат — только начало. Мне плевать на этот край и на энтов: просто нужно было обзавестись аргументом для непростого разговора с королём. Теперь мой путь лежит в столицу. Она далеко, по дороге много опасностей, а при дворе — ещё больше. Пригодится кто-то вроде тебя. Кто-то вроде паладина понтифика Милто. Честного наёмника. Того, кто пытается быть человеком, хотя для него это давно уже невозможно.
Долго размышлять над ответом не пришлось. Хорошие деньги, интересная работа. Интригующий своими стремлениями наниматель. Что ещё нужно? Какие тут могут быть причины «против»?
— Хорошо. Но условия обсуждают заранее, ты уже в курсе. Так что…
Я уселся на снег, приглашая эльфа к долгому, обстоятельному разговору.
— …так что рассказывай: чего ты хочешь от короля Горольда?