Тогда в Египте... (Книга о помощи СССР Египту в военном противостоянии с Израилем)
Шрифт:
Впоследствии майор Полушин неоднократно вспоминал об этом. Говорил, что мы спасли ему жизнь, не оставив в арабском госпитале. Возможно, в этом есть доля истины…
Наш советский человек действительно может перенести невероятные трудности и лишения. Однако ностальгия оказывается, все-таки, сильнее всего. Она наступает уже через полгода нахождения за пределами Родины, вдали от друзей и родных. «Болезнь» эта протекает у каждого по-разному: один начинает писать стихи, другой — берется играть на музыкальных инструментах, особенно на гитаре. И лечить ее надо, как можно большим общением в коллективе, например, организовывая те же концерты художественной самодеятельности.
После подписания перемирия наши люди, продолжительное время оторванные от цивилизованных мест, стали просить разрешения выезжать в Каир и другие города на экскурсию. Обычно, после знакомства с городом, посещали рынок. Если кого-нибудь задерживали, Начальник полиции сообщал в управление Главного военного советника (была такая договоренность). Задержанные были редким явлением, но, тем не менее, меня вместе с начальником политотдела за каждый такой случай вызывал «на ковер» Главный военный советник.
Надо сказать, что с Начальником военной полиции республики у меня установились хорошие, можно сказать, дружеские отношения. Ему поручалось помогать нам в строительстве объектов для боевых порядков частей дивизии и сопровождать колонны ЗРДН при занятии СП. К поручению он отнесся с большой ответственностью, его подчиненные справились со своими задачами успешно.
Мы с начальником политотдела поехали к своему другу начальнику полиции и попросили, чтобы о каждом случае нарушений он сообщал непосредственно нам во избежание неприятных разговоров с Главным военным советником. После этой беседы количество докладов Главному военному советнику возросло в несколько раз, а мы стали иметь значительно больше неприятностей.
Тогда мы вновь поехали к начальнику полиции и объяснили, как обстоят дела. Он очень удивился, напомнив, что мы сами просили докладывать о каждом случае Главному. Так он нас понял.
После нашей второй беседы он стал сообщать о каждом случае задержания непосредственно нам, а мы уже принимали меры. О задержанных Главный военный советник больше докладов не получал. Жить нам стало легче, а Главный военный советник даже приводил нас в пример, как надо работать.
В ноябре, возможно, в декабре, 1970 года в Египет прибыл Председатель Президиума Верховного Совета СССР Н.В.Подгорный. Цель его приезда мне неизвестна. Перемирие с Израилем продолжалось.
Подгорный пожелал встретиться с командованием и личным составом нашей дивизии. Встреча состоялась. На нее прибыли представители всех наших частей. Подгорный прибыл вместе с Президентом АРЕ Садатом, министром обороны генералом Фаузи и другими военными руководителями. На встрече говорили о нерушимой дружбе между нашими народами. Состоялся обмен мнениями. Подгорный, Садат и Фаузи оказались в центре окруживших их людей.
Подгорный спросил, где же здесь командиры дивизии. Когда мы ему представились, он очень тепло поздравил нас с успешным выполнением задач, заявив, что ГЛАВНЫЙ вклад (так именно он и сказал) в перемирие между Израилем и ОАР внес личный состав дивизии. Осмотрев мой внешний вид он спросил: «Тов. генерал, а где же ваши знаки отличия?». Я ответил, что здесь мне носить их не положено, а все, кому положено, меня и без них признают».
Министр обороны Фаузи доложил Садату и Подгорному, что ряд советских офицеров представлены к египетским наградам. Генерал Смирнов награжден орденом (не помню, как называется).
Садат и Подгорный поздравили меня с высокой наградой. Правда, награду мне так и не вручили. Причиной тому послужила, видимо, моя последняя встреча с командованием вооруженных сил ОАР.
За время пребывания в АРЕ мне неоднократно приходилось встречаться с министром обороны генералом Фаузи, начальником Генерального штаба генералом Садеком и другими государственными и военными деятелями. Не буду описывать все эти встречи.
Во время боевых действий я неоднократно бывал в Генеральном штабе по приглашению Фаузи или Садека. Встречались мы и непосредственно на КП, стартовых позициях ЗРДН (наши фотографы не раз снимали приезд начальников, есть такие фото и у меня).
Обычно, когда меня приглашал генерал Садек в Генеральный штаб, он всегда выходил к подъезду, тепло встречал, обнимал и вел к себе в кабинет. Здесь, как правило, решались необходимые вопросы. Между нами было полное взаимопонимание.
Закончились боевые действия. Шло перемирие. На замену нам прибыли войска. Прибыла замена и мне.
Узнав об этом генерал Садек позвонил мне и убедительно просил, не уезжать на Родину, остаться, на 2–3 месяца, т. к. обстановка остается напряженной и мне, как знакомому с ней, необходимо повременить с отъездом.
Я объяснил, что сделать это не могу. Мне пришла замена, и я должен сдать личный состав, технику, документы и уехать. Для убедительности, разъяснил, что в противном случае мне не будут платить. На это Садек заверил, что платить они будут сами и значительно больше того, что я получаю сейчас. Он также сообщил, что я награжден, правда, каким орденом, сказано не было.
Я поблагодарил за внимание и высокую оценку моей деятельности, попросил разрешения лично прибыть к нему, чтобы сказать доброе слово по случаю отъезда на Родину. Он просил подумать и положил трубку.
На следующий день (это было в середине февраля 1971 года) мне передали приглашение к генералу Садеку. Подъехав к зданию, где размещался Генеральный штаб, я не увидел встречающего Садека (как это было раньше). Прошел в приемную его кабинета. Офицер доложил о моем прибытии и передал, что генерал Садек просил подождать.
Через минут двадцать я попросил доложить о себе еще раз. Но принят опять не был. Минут через пять я, без вызова, зашел в кабинет, извинился за вторжение и доложил, что пришел проститься.
Генерал Садек предложил сесть за стол, на котором стоял японский магнитофон, второй, такой же, находился на его столе. Извинившись, за то, что был очень занят и поэтому не мог принять меня сразу, попросил остаться хотя бы на один месяц.
Я ответил отказом и доложил, что сегодня уезжаю эшелоном вместе с войсками в Александрию.