Токио не принимает
Шрифт:
Мальборо кашлянул. Уполномоченный оторвался от чтения и посмотрел на вошедшего через бифокальные очки. Разумеется, он был удивлен, однако повел себя довольно спокойно. Снял очки, положил их на письменный стол, несколько принужденно улыбнулся Мальборо, привстал и указал рукой на диван.
– Садитесь, пожалуйста.
В этот миг Мальборо спустил курок.
Грохот выстрела походил на рев бури, пуля проделала маленькое аккуратное отверстие во лбу уполномоченного, и тот бесшумно упал на пол. Мальборо тупо смотрел на него: человек как-то сразу уменьшился в размерах, рубашка выехала у него из брюк. Казалось, эхо выстрела навсегда повисло в доме, и тишина, царившая там до того, уже никогда не вернется. Мальборо не мог отвести взгляда от убитого и вдруг увидел, как из-за его уха на мраморный пол упала единственная капелька крови. Она тотчас растеклась по полу и превратилась в цветок.
– Асаби, что ты здесь делаешь?
– Ложись со мной, Мальборо. Ты сегодня на славу потрудился.
– Я больше не понимаю тебя, Асаби.
– Приляг. Ты, наверное, очень устал.
Утомленный юноша лег рядом с приятно пахнущей женщиной и взглянул на снимки, которые она держала в руках.
– Они валялись здесь, Мальборо, – сказала она.
Старые фотографии. Молодой сенатор, гордо позирующий перед фотоаппаратом, люди, танцующие на веранде и среди деревьев, сенатор обнимает женщину, губы которой накрашены до жути знакомой помадой… Да ведь это его мать! Вот она обнаженная лежит на той же кровати, где теперь находится он!
Мальборо посмотрел на Асаби и вскрикнул:
– Не может быть!
Она окинула его продолжительным взглядом и сказала:
– Не стоит делать поспешных выводов. Твоя мать была красавица. Возможно, у нее были и другие мужчины.
Она ласково поцеловала его, а потом вдруг посерьезнела.
– Мне кажется, тебе пора идти, Мальборо. Будь начеку. Не стоит оставаться в этом доме. Уходи.
Она проводила юношу до двери, и тут он пришел в себя. Выйдя на веранду, он увидел, что дом окружают полицейские. Тогда Мальборо перелез в соседний сад и каким-то образом скрылся.
Нельзя сказать, что Мальборо полностью отдавал отчет в своих действиях, когда решил перелезть через высокую стену под эстакадой и спрятаться на площадке. Еще за минуту до того, как совершить такой поступок, у него и мыслей об этом не было, просто не хотелось возвращаться домой. Что он мог рассказать Оне о происшедших событиях? Умолчать же он тоже не имел права. Не лучше ли находиться где-нибудь подальше, когда за ним придут полицейские? Даже если ищейки ничего не знают, кто-нибудь да наведет их на него. Кто и какую роль играл в этом деле? Теперь Мальборо не был ни в чем уверен.
Такие мысли роились в его голове, когда он перелезал через стену и устраивался в темноте на площадке, где валялись раздавленные овощи и поломанные аудиокассеты. Тем не менее его действиями явно руководили некие высшие силы. Встало солнце и осветило юношу, лежащего на земле. Пришли рабочие достраивать стену у эстакады. Мальборо не мог сдвинуться с места и лишь наблюдал за происходящим со стороны. У него все еще оставалось время для побега. Он мог позвать одного из строителей, попробовать перелезть через стену. Там еще оставался небольшой промежуток для сообщения с внешним миром. Однако Мальборо был занят своими мыслями и чувствовал: прежде чем вернуться к нормальной жизни, ему необходимо осознать нечто очень важное. Возможно, юноша даже с нетерпением ждал, когда отверстие будет полностью заделано и он окажется в полной тишине и покое, столь необходимых ему для расширения сознания.
Когда брешь заделали, знакомый гомон Балогунского базара стал едва слышен, и даже машины, проезжающие по эстакаде над его головой, не производили большого шума. Вид уходящих ввысь кирпичей странным образом успокаивал и способствовал мыслительному процессу. Только временами он не мог сдержать себя и громко кричал: «Она, ты станешь великой кинозвездой!»
В зале ожидания аэропорта вдруг отчаянно зазвенел сотовый телефон. Один из пассажиров, смущаясь, начал шарить по карманам и наконец извлек светящуюся, надрывающуюся вещицу и прекратил попурри из Баха, Моцарта и «Аббы». Сказав «алло», он тотчас покинул сидящих в кружок людей и быстро пошел по направлению к окну, выговаривая кому-то по ходу: «Нет! Я уже оставил вам сообщение! Разве вы его не получали?»
Он смотрел в темноту за окном, раздавал подчиненным указания, объяснял им что-то, находил компромиссы – и таким образом стал единственным из пассажиров, который увидел, как приземляется на поле небольшой реактивный самолет. Увлеченный деловым разговором, человек прищурился и под светящейся в отдалении аркой увидел, что из самолета вышли трое мужчин и одна женщина.
Никто больше этого не видел. Пассажиры не стали дожидаться, пока бизнесмен закончит телефонный разговор, и новый рассказчик начал свою историю без него.
Асфальтовый гребень
Седьмая история
Зак и Мария жили в большом доме в пригороде Детройта. Очень подходящее место для воспитания детей. Обилие деревьев, сверкающий в лучах солнца «форд», хороший ресторан неподалеку, где все еще можно заказать обильный завтрак всего за пять долларов, аккуратные соседи, следящие за своими дворами, и все такое прочее. Они прожили там двадцать лет, знали всех в округе, наблюдали, как люди взрослеют и стареют. Зак достиг предпенсионного возраста и не отрицал, что работа отнимает у него все силы. Он уже не мог совершать частые поездки в Чикаго, а в выходные от него не было никакой пользы. Дети раздражали его, но, если на то пошло, они были довольно эксцентричными подростками. Взять хотя бы Мэтта… У парня весьма странные представления о жизни. Что у него за прическа? И интересует его лишь «хонда», мотоцикл, который, между прочим, купил ему отец! А Джастин? Да, она более зрелая, чем её брат, но девочке всегда кажется, что отец не позволяет ей заниматься тем, что она хочет. Почему в семье постоянно возникают ссоры? «Мы с мамой стараемся изо всех сил, это вы понимаете?» – обращался он к детям, однако сознавал, что для них его слова – всего лишь банальные родительские поучения. Они не хотели думать о своем будущем, которое казалось им чем-то далеким и нереальным. «В их возрасте, – рассуждал Зак, – я уже спланировал свою предстоящую жизнь и знал, кем стану». Он смотрел на сына и думал о том, что творится у него в голове. «Возможно, я слишком нянчился с Мэттом и предостерегал от ошибок, а теперь он считает, что не пропадет в этой жизни. Как приятно поговори, с детьми Теда! Дочка изучает медицину, кажется, в Стэнфордском университете. Какое же трудное дело – воспитание. Тут мало благих намерений. Порой мне хотелось бы поговорить с ребятами просто о чем-нибудь обыденном. О, если бы я мог подружиться с ними! В моем возрасте это доставило бы мне большое удовольствие. Однако не исключено, что я обращался с ними слишком сурово. Мэтту всего семнадцать, а Джастин много пережила за последние два года – болела да еще намучилась со своим безалаберным дружком. Путешествие во Флориду явно пошло ей на пользу. Она провела там две недели, а стала вести себя более ответственно. Может, ребят действительно следует предоставить самим себе, ведь опека наводит на них смертельную скуку. Я и сам не очень-то ладил с отцом, пока мне не исполнилось тридцать пять. Как долго еще ждать. Беда в том, что дети родились очень поздно».
Однажды власти Детройта приняли мудрое решение перекрыть на один день дорогу и установить асфальтовые гребни, которые еще называют лежачими полицейскими, поперек проезжей части, чтобы замедлить движение транспорта. Но почему именно сейчас? Машины ездили здесь со скоростью пешеходов, когда вместо шоссе номер И-94 здесь проходила оживленная улица. Такие меры следовало бы принимать раньше, когда на улице играли дети. Кто стал инициатором такого решения? Зак подозревал, что кто-то пожаловался на Мэтта, который гонял здесь на своей «хонде». Неприятная мысль, однако Заку пришло в голову, что на месте соседей он тоже мог бы обратиться с жалобой…
Пять асфальтовых гребней установили на шоссе, а один, размером с хороший ствол дерева, прямо у их дома. Рабочие отнеслись к своему делу спустя рукава: оставили на сером бетонном покрытии грязные черные полосы и даже не успели закончить за один день. Им, видите ли, пришлось ждать, пока все подсохнет, чтобы нарисовать белые линии. Опять перекроют дорогу и станут всем надоедать и мешать. Ради чего? У города полно проблем, и движение по шоссе – не самая насущная из них.
Мотоциклист врезался в асфальтовый гребень на скорости шестьдесят километров в час. Было темно. Он опаздывал к другу. Вообще-то он никуда не собирался той ночью, но до дома друга было не более двух минут езды. Он даже не надел шлем. Кто-то позвонил в дверь дома Зака и Марии после полуночи. Мотор «хонды» все еще работал, и фара светила. Никто не знал, когда точно случилось происшествие. Мэтт ударился головой о дорогу в нескольких ярдах от мотоцикла. Прибыла полиция. Зак и Мария всю ночь оставались с ними. Сотовый телефон Джастин был выключен, так что они не могли сообщить ей о случившемся. Однако в ту ночь Зак не думал о том, где пропадает дочь вместе с её подружками.