Токийский полукровка. Дилогия
Шрифт:
— Что вы…
— СЛАВА ЯПОНИИ!!! — вокруг докладчика разливается Рейки похожая на густой туман. — ИМПЕРАТОРУ БАНДЗАЙ!!!
Председатель прыгает к пожилому мужчине, чтобы остановить последнего, но не успевает. Бывший министр одним решительным движением вонзает в собственные глазницы большие пальцы до самого их основания, его не останавливают даже крепкие, роговые очки на собственной переносице. Нацукава успевает подхватить лишь бездыханное тело с рассеивающейся Ки, не давая трупу старика осесть на пол священного, совещательного зала Дайдзёкан. Бывший министр мог бы остановить собственное сердце, но не стал следовать
* Showa jidai — период правления императора Сёва (1926–1989)
* Сацуки — 5-й месяц (месяц рисовых посевов, или тюка — середина лета), аналог июля
* Дайдзёкан, Дадзёкан или Палата большого государственного совета (яп. дайдзё: кан) — высшее государственное учреждение.
* Хатимаки (яп. , дословно «головной свёрток») — белая головная повязка, символизирующая у японцев непреклонность намерений и поддерживающая боевой дух. Хатимаки повязывали камикадзе, кайтэн и другие тэйсинтай перед атакой.
* Гудзи — высший ранг священнослужителя в синто
* Будзюцу (яп. :) используется как синоним «будо», однако термином «будзюцу» чаще обозначают традиционные японские боевые искусства.
* Камон (яп. , «знак дома»), также мон (яп. , «знак»), монсё (яп. , монсё:, «родовое изображение») — в Японии — своего рода семейный герб. Камон является в некоторой степени оригинальным знаком рода, семьи или человека, достаточно известного, чтобы иметь личный символ. Этот знак не является гербом в общем смысле этого слова, так как не представляет собой геральдической эмблемы рода.
* Масутацу Ояма — автор в курсе, что Ояма кореец — это сюжетный ход, не нужно в меня кидать тапками в комментариях.
Глава 19
Сижу на больничной койке, сушу пижаму от слез и соплей Ульяны. Вот на кой черт я все время таскаю с собой школьное удостоверение? Как только меня привезли в главный госпиталь района Тайто, так сразу же вызвонили сердобольную мамашу этого тела. Поэтому стоило мне прийти в сознание, как на глаза попалось помятое от недосыпа, заплаканное женское лицо — такое себе пробуждение, учитывая еще и то, что чувствовал я себя в тот момент откровенно паршиво, на теле живого места не было, да и сейчас не лучше.
Медлееееееенным, подконтрольным движением, поправляю подушку под поясницей — сука, лучше б там, на месте и сдох, больно–то как. Как сказал мой лечащий врач, в ближайшие пару недель я не ходок, а дальше как пойдет. Связки в моих ногах растянуты до ужасного состояния, повезло, что обошлось без надрывов — «спасибо» футворку Величайшего за это. Тело отекло и покрыто синюшными гематомами от мышечного перенапряжения, особенно досталось рукам — они просто «деревянные», настолько сильно их спазмировало во время заключительного броска. Даже не знаю, кому суплекс Асфальтоукладчика нанес больше повреждений мне или недожаренному любителю опасного маникюра. По сравнению со всем вышеперечисленным, царапины на груди, рана на затылке не успевшая до конца зажить после стычки с Акихико и вновь разошедшаяся после пары попаданий, а также легкая черепно–мозговая травма кажутся мне цветочками.
Ко мне в палату, без
Одна проблема, я нихера не соображаю — голова раскалывается, меня мутит. В таком состоянии ни то что связную историю выдумать не получится, а даже таблицу умножения не удастся припомнить. Засада, придется идти в несознанку, благо опыта общения с правоохранительными органами у меня хватает, будучи подростком частенько влипал во всякие неприглядные ситуации. Мир другой, а проблемы те же — я бы может и оценил всю иронию, если бы не был по самые ноздри в дерьме.
— Так, хафу, я все знаю. — на этой фразе незваного гостя сердце уходит в пятки, а я погружаюсь в дерьмо уже с головой.
Интересно, какое наказание мне светит за взрыв устроенный в центре города и попытку убийства чистокровного японца. Даже несмотря на местную, лояльную к подросткам законодательную систему — это, должно быть, серьезный проступок.
— Фунакоси Шота, уже все рассказал. — сдал значит паскуда однорукая, но я быстро гашу в себе гневные домыслы, когда слышу вторую часть фразы. — Не следовала вам — парни курить в таком месте. Подпиши здесь, здесь и здесь, я уже все заполнил.
Кое–как разжав пальцы, до этого момента сцепленные от волнения в кулак, принимаю протянутую полицейским ручку дрожащей рукой и ставлю корявую почеркушку в протоколе освидетельствования. Даже не читаю — настолько я поражен и одновременно обрадован услышанным. Кажется, на волне эйфории даже боль немного отступает на задний план.
После того, как полицейский покидает выделенную мне на время одноместную палату я еще несколько минут тупо пялюсь в стену и глупо улыбаюсь — пронесло. Надо будет отблагодарить Шоту при встрече, хотя я этому увальню жизнь спас, так что в расчете.
Дверь снова распахивается и на порог заявляется тот, кого я ну никак не ожидал здесь увидеть.
— Рассказывай, чтоб вас двух придурков отмазать мне пришлось отдать все бабки, вырученные от склада банчо!
С силой захлопывает входную дверь раздраженный Акихико, сжимающий в левой руке чехол с верным боккеном — интересно, а срать он тоже с ним ходит?
— Чего лыбишься, идиот, крыша от удара протекла?!
После моего, порядком отредактированного рассказа, во время которого я периодически тер виски и всячески прикрывал лицо от внимательного взгляда красноголового, Акихико поведал мне, что боец Ёкайдо срулил из палаты реанимации и интенсивной терапии сразу, как пришел в сознание — не человек, а какая–то бессмертная сволочь.
— Я навел справки, судя по описанию, что дал Шота это был Косё из Синдо–рю*. Говнюк приперся в Токио пару лет назад, когда его выперли из додзё на Окинаве. Не знаю, чего этому ублюдку пришлось натворить, чтобы его выкинули даже из такой банки с пауками.