Толкиен. Мир чудотворца
Шрифт:
«Они копали недра земные, нисколько не заботясь о том, что произрастает и живет на ее поверхности».
Об этом пагубном свойстве гномов упоминается и во «Властелине Колец» — в рассказе про Морию: из него мы узнаем, что гномы в запале то ли алчности, то ли усердия так глубоко проникли под землю, что растревожили спавших в горе чудовищ.
В «Хоббите» Толкиен отзывается о гномах куда резче: «гномы не герои, а расчетливый народ, для них главное — богатство. Есть среди гномов хитрецы и обманщики, и вообще паршивцы, есть хорошие и весьма порядочные, как, например, Торин и Компания, но не
Худший среди гномов, самый жадный и уродливый, — Мим из «Сильмариллиона», ложный друг Турина и изменник.
Первородные эльдар называли себя квенди, «то есть говорящие; ибо они не знали более никого, кто умел бы разговаривать или петь».
Обнаружил их однажды во время охоты Ороме — Вала–охотник.
«Ороме возлюбил квенди и нарек их эльдар, что на их собственном наречии означало звездный народ».
Жертвами Мелкора стали и эльфы, самые, пожалуй, возвышенные существа:
«те из квенди, что попали в лапы к Мелкору еще до падения Утумно, были брошены в застенки — там их долго изощренно истязали и в конце концов сломили, а после обратили в рабов; так Мелкор и породил орков, сущих выродков… и сделались они самыми, быть может, мерзкими тварями Мелкора, за что Илуватар возненавидел его пуще прежнего».
Мелкор и правда не мог сотворить ничего путного: он мог только губить. Тот факт, что некоторые из эльфов были обращены в орков, наводит на мысль: а не мог ли кто–то из хоббитов (или их ближайших родственников) стать Горлумом? Во всяком случае, так думал Гэндальф, отчего Фродо бросало в дрожь.
Эльфы делились на несколько племен: эльдар, последовавших за Ороме, валинорских эльфов — их еще называли ваниар, любимцами Мацве, — и авари, которые не пошли за Валар, потому что убоялись Мелкора. Еще один большой народ — нолдор, мыслители и друзья Ауле, как назвал их Толкиен. Важную роль играют и телери — самые многочисленные из эльфов и ближе прочих живущие к воде. Впрочем, для нас важнее нолдор, которых Толкиен называет любимцами Ауле — от него они переняли много знаний. Своими качествами нолдор напоминают гномов:
«Язык свой они то и дело меняли, потому что уж очень любили складывать слова и стремились подыскать более подходящие названия всему, что знали или о чем имели представление… Случилось так, что они первыми обнаружили драгоценные камни… засим они изобрели орудия труда, обработали их и придали им разную форму. Они не берегли их, а распространяли повсюду и трудами своими облагодетельствовали весь Валинор».
О подобном умении ловко работать руками и одновременно складывать новые слова упоминается и в «Калевале»: кудесник Вяйнемейнен умудряется даже струг сложить из одних лишь песен. И потом, эльфийский язык куда благозвучнее в сравнении с рыкающим орочьим наречием. Достославнейший из нолдор, Феанор, — непревзойденный златоуст и золотых же дел мастер. Однако затмение, помрачившее его душу, и страшный обет, связавший по рукам семерых его сыновей, обернулись бедой для нолдор.
Эльфийские королевства знали благословенные времена:
«То был расцвет Блаженного Края — долгие лета благоденствия и славы, кои в памяти сохранились ненадолго… Нолдор богатели мудростью и талантами, трудились радостно и что ни год придумывали что–нибудь новенькое и расчудесное. Среди прочего нолдор первыми изобрели письменность…»
Мрачные времена дали о себе знать впервые, когда отец Феанора сочетался вторым браком, неугодным сыну; затем — когда был освобожден Мелкор, провозвестивший погибель «великому Валинорскому краю». Мелкор припал к стопам Манве, прося у него прощения. Ульмо и Тулкас не поддались на обман Мелкора; и все же «они глубоко чтили слово Манве, ибо даже защитники власти не могут протестовать».
Тем более примечательно, что Феанор восстанет против Валар и самого могущественного из них — злодея Мелкора. А Мелкор между тем начал разносить повсюду грязные слухи, которые ускорят падение Феанора и нолдор:
«Наветами, кривотолками и подстрекательствами Мелкор заронил злобу в сердца нолдор, и спустя время порожденная им смута привела к гибели Валинора — на том и померкла его вековая слава».
Да и сам свободолюбивый Феанор, влюбленный, подобно неистовому романтику, в неоглядные дали и не желавший расставаться с Сильмариллами, которые он собственноручно огранил, тоже способствовал гибели Блаженного Края, когда отказался пожертвовать хотя бы одним Сильмариллом ради того, чтобы напоить его светом дерева Тельперион и Лаурелин. Валар предали Феанора позору, и тому пришлось отправиться в ссылку. Но
«гибель дерев не была им горше, нежели падение Феанора, ставшего жертвой самого, пожалуй, презренного из злодеяний Мелкора».
Вместе с Феанором оборвалась цепочка феодальных отношений, связывавших Валар, и воссоединить ее сумеет только Эарендил, «величайший мореход всех времен». С другой стороны, лишились своих прав и наследники Феанора:
«Как и предрекал Мандос, всех Феаноровых потомков стали величать Изгнанниками, ибо верховная власть перешла от их ветви к Финголфиновой, да и к тому же Сильмариллы были утеряны».
Даже над Тургоном, последним правителем нолдор, тяготело заклятие Мандоса. Как сказал Тургону Владыка океанской пучины Ульмо,
«может статься, заклятие нолдор падет и на тебя.. Когда же погибель будет близка, явится к тебе посланник из Невраста — он тебя предостережет, и благодаря ему, невзирая на разруху и пожарища, эльфы и люди вновь обретут надежду».
И надеждой той был, конечно, Эарендил:
«Испросил он милости для нолдор, эльфов и людей и избавления от постигшей их беды».
По большому счету, сюжет «Сильмариллиона» можно истолковать как историю сопротивления феодальному господству, несправедливо признанному незаконным. Мятежниками выступили и Моргот, и Феанор, и его сыновья, связанные проклятым обетом, который под конец вынудит их тоже восстать против Валар, да и всего мира.
Во «Властелине Колец» речь, по сути, идет о том же сопротивлении, правда, на сей раз — таинственному повелителю, господствующему почти над всем Средиземьем. Этот самодержец обладает властью духовной и светской, но он неизвестен, и меч, символ его власти, сломан. Властитель этот — Арагорн, сын Араторна и потомок Исилдура. И третья книга «Властелина Колец» частично посвящена как раз тому, что он мало–помалу собирает под своим началом всех главных героев этой эпопеи.