Только для тебя
Шрифт:
Он потянулся за брюками.
– Мы уже закончили.
– Только начали.
Эва не могла с ним спорить, ей хотелось плакать. Но при нем… Нет, в присутствии Хели нельзя распускать нюни, иначе он поймет, насколько сильно она его любит.
– Думай, как хочешь. А я буду поступать, как пожелаю.
– Вот как?
Эва пожала плечами, сложила руки на груди. Аргументы закончились.
Хели оделся и молча покинул номер.
Как много всего случилось за такое короткое время! Она заполучила любимого
«Вот и поговорили».
Эвангелина села на диванчик Чупрея и зарыдала. Громко, не таясь.
Глава 24
Хели не помнил, как спускался по лестнице в гостиничный холл. Кажется, по пути от него шарахнулась какая-то женщина, но мужчина даже не извинился, как обязательно поступил бы при других обстоятельствах. Спиру было не до церемоний. Он плохо соображал от злости и отчаяния.
Ноги сами привели его к дивану. Хели упал на мягкие подушки, откинул голову, вытянул ноги и закрыл глаза, отгораживаясь от мира. Голова отказывалась думать, но Хели попытался.
Что он наделал?! Эва – выстраданная, самая нужная, отдала ему невинность, сберегла для него этот дар, а он отругал ее. Момент, который должен был стать значимым для обоих, запомниться надолго, если не навсегда, превратился в глупую ссору.
Зачем он только схватил тот сценарий? А если уж полез не в свое дело, то однозначно не стоило озвучивать собственные страхи, вываливать на любимую старые комплексы. Ведь давно уже понял, что жизнь без этой девушки бессмысленна и монотонна, а сам он постепенно становится похожим на робота.
Каков же выход?
Можно, конечно, сделать вид, что его все устраивает, и одновременно стимулировать режиссера к изменению сценария в целомудренную сторону, но вмешиваться в этот процесс постоянно – не дело. А потратить на это жизнь и надеяться, что любимой надоест сниматься – еще хуже. Эва рано или поздно поймет, что к чему. Она – умная девочка и точно не простит подобные действия. В ее глазах Хели станет еще большим тираном и ревнивцем.
И что теперь? Смириться? Сможет ли он выдержать и не сорваться?
– Опять?
Над Хели нависла тень, и Спиру поморщился, но глаза открывать не торопился. Голос он узнал и без этого.
– Послушай, Ежи, тебе больше нечем заняться?
Парень хмыкнул.
– Нечем. Я бы вздремнул, да негде.
– А сценарий учить? – Спиру вспомнил об оставленных на кровати исписанных листах, разбросанных вещах, запахе недавней близости и тихо выругался. Подумал: «Пусть уж лучше здесь околачивается». – Сядь. Нависаешь. А девушки у тебя какой-нибудь нет?
Чупрей устроился рядом, и Хели пришлось потесниться.
– Есть, но она теперь занята. Или уже свободна?
– Остряк-недоучка. Сделай себе милость, не нарывайся. У
– Что? Я ведь не боюсь, если что.
– Лень. Да и не до тебя сейчас.
– Заметно. Если честно, то я надеялся, что вы наконец-то помиритесь.
– Не лезь не в свое дело.
– Но номер и мой тоже. Мне как-то не слишком нравится шататься по жаре. Забрал бы ее в свой дом, или где ты там живешь, и мирился на здоровье.
– У сестры живу. Я-то не против, вот только Эва… Ты никак не можешь отказаться от той дурацкой сцены?
– Не, ну теперь все понятно!
– Поделись соображениями, а то до меня что-то плохо доходит. Мне всегда казалось, что актрисе совсем не обязательно обнажаться перед всеми.
– Зрители не увидят ничего такого…
– А все остальные?!
– Но это – только имитация, не более. Эвангелина, кстати, тоже не в восторге.
– Правда?
Хели сам почувствовал, как в его голосе прозвучала смесь надежды и радости, а это совсем не отвечало имиджу гордого грека, но слишком уж хотелось услышать подтверждение из уст мальчишки, который на самом деле оказался для Эвы настоящим другом.
– Все еще сомневаешься, парень? Как по мне, вам давно пора примерить брачные кандалы. Может тогда ты, наконец-то, поймешь, что Эва не способна предать, броситься в левый любовный омут или просто порезвиться ради искусства. Если уж она любит…
– Думаешь, любит?
– А спросить слабо? Вообще-то тут невооруженным взглядом все видно. Хотя, все мы бываем слепыми кротами или котятами.
Хели провел по волосам, затем по лицу.
– Не знаю, как выдержать, как научиться не обращать внимания, когда она с другими. Дьявол!
– Это тяжело. Ты даже не представляешь, насколько я тебя понимаю. Но ради Эвы попробовать стоит. Таких, как она, мало. Разве нет?
– Нет таких. Она – единственная.
– Тогда выхода у тебя нет.
Хели понимал, что Ежи прав. Он, оказывается, приличный малый, и не дурак. Спиру не знал, будет ли думать так же завтра, когда увидит его в постели с Эвой, но пока…
– Пойдем, что-нибудь выпьем. Кажется, у вас на сегодня съемки закончены. Я угощаю.
– Через дорогу – бар. Далеко не пойду. Мне еще слова зубрить.
Хели скрипнул зубами.
– Там будут слова?
– Ты же читал сценарий.
– Как сцену ту представил…
– Послушай меня: выбрось сомнения из головы и помирись в Эвой. Она – замечательный человечек, и я не хочу, чтобы она переживала.
Спиру вспомнил, какой прекрасной выглядела девушка в экстазе – трепещущей, нежной, податливой и неимоверно, до слез, красивой! Он – настоящий негодяй, испортивший любимой воспоминания о таком важном для женщины событии. Придется как-то исправлять положение. Но как?