Только когда мы вдвоем
Шрифт:
— Уф, у тебя глаза на затылке, что ли? У тебя жутко хорошие рефлексы.
Райдер улыбается, смотря перед собой.
— Рефлексы, которые скоро надерут тебе задницу на поле.
Я игриво пихаю его, а он даже не пошатывается. Он реально набрал мышечную массу, пока я пребывала в спячке в своей пещере скорби.
— Ты тихий, Бугай.
— Я всегда тихий, Уилла.
— Нет, не всегда. Ну то есть, иногда да, но обычно ты много общаешься со мной.
Райдер останавливается на тропе, отчего я врезаюсь в него.
— Наверное, да. Но это другое. Это только когда мы вдвоём.
И снова мое сердце Гринча разбухает на размер больше. Только когда мы вдвоём.
Я моргаю, глядя на него. Глаза Райдера глубокие, безмятежно зелёные в окружении деревьев. Черты его лица замкнутые, пропитанные чем-то, так и трещащим по швам. Мне хочется схватить его за руки и вытряхнуть это нечто как товар, застрявший в автомате.
Две птички чирикают на дереве над нами и нарушают тишину, резко взметнувшись в небо. Они описывают арку и опускаются, их полёт — это танцующая погоня и дразнение, пока они не выравниваются на ветру и не улетают прочь тандемом.
— Только когда мы вдвоём?
Райдер смотрит на меня.
— Ты видела, чтобы я после встречи с тобой говорил хоть с одной женщиной, помимо моих сестёр и матери?
Я медленно качаю головой.
— Может, я смотрел на другую?
Я грубо закусываю нижнюю губу зубами. Моё сердцебиение учащается втрое и припускает в убийственном ритме.
— Нет, — шепчу я.
Его глаза пылают, к шее подступает румянец.
— С тех пор, как я установил эти штуки, — он показывает на приборы за его ушами, — что-либо из этого изменилось?
— Н-нет.
На подбородке Райдера дёргается мускул. Не сказав больше ни слова, он разворачивается и продолжает шагать по тропе. Я практически вприпрыжку семеню за ним, нагнав в тот самый момент, когда мы выходим на поляну.
Повернув, Райдер идёт к сараю и набирает код на замке, чтобы тот открылся. Затем он скрывается внутри и быстро вытаскивает среднего размера ворота и несколько мячей. Я замечаю, что он сейчас без своих слуховых приборов. Наверное, оставил всё в сарае. Я беру мячик, затем насос и принимаюсь накачивать его, наблюдая за Райдером, когда тот устанавливает ворота вдали.
Бросив мяч, я лёгким пасом подталкиваю его вперёд. Почему-то прохладный ветер и запах скошенной травы напоминают мне о детстве. Я переношусь в свои первые дни с футбольным мячом, в то беззаботное счастье, которое я испытывала, когда осенний ветерок приклеивал футболку к моему худому телу и слегка сбивал мяч с курса. Я помню дольки апельсинов и бутсы из секонд-хенда, как бабушка Роуз заплетала мне волосы, а мама шёпотом повторяла свою мантру, втирая солнцезащитный крем в мои щёки.
«Ты сильная. Ты смелая. Ты можешь сделать всё, на чём сосредоточишься сердцем и разумом».
Я
Райдер поднимает взгляд от сетки ворот и наблюдает, как я веду мяч. Я слегка красуюсь, легко подкидывая мяч и ловя другой ступнёй, когда он описывает в воздухе «радугу». Я разворачиваю ступню, не теряя мяча, и снова подкидываю его, поймав уже между лопаток. Затем я перекатываю мяч на плечо и подбрасываю. Он летит по воздуху и приземляется прямо у ног Райдера.
Он пытается скрыть веселье, но терпит провал.
— Выпендрёжница.
Как и прошлой ночью в душе, он говорит без помощи имплантатов. Это застаёт меня врасплох, и моё сердце сжимается от того большого страшного чувства, которое я едва не назвала про себя на кухне.
Без имплантатов его голос звучит иначе. Гласные искажаются. Я не думала, что для меня будет иметь такое большое значение тот факт, что он заговорил без них, но это важно. Такая колоссальная уязвимость. Я прочищаю горло, стараясь выглядеть так, будто не раздуваю из мухи слона, ведь сам Райдер ведёт себя так, словно это пустяк.
Я слежу, чтобы он видел мои губы, когда я говорю.
— Если есть что показать, сделай это.
— Ты только что процитировала Бей... — его голос срывается. Он сглатывает и пробует снова. — Бейонсе?
Я толкаю его плечом, краду мяч у его ног и разворачиваюсь, чтобы он видел, как я говорю.
— Ты так говоришь, будто я должна смущаться, хотя это ты взрослый мужчина, который узнаёт старые песни Бейонсе.
Райдер широко улыбается.
— Две сестры, Солнце. Я оглох слишком поздно.
Я останавливаю мяч и чувствую, как мои губы хмуро поджимаются.
— Это не смешно. Мне не нравится, когда ты шутишь об этом.
Его улыбка угасает.
— Почему?
— Потому что... — я играю мячом, скрывая свои чувства за движениями. — Не знаю. Ты смеёшься над тем, кто для меня очень дорог. Меня дразни, сколько хочешь, но себя не принижай такими шутками.
Райдер склоняет голову набок.
— Со стороны может сложиться впечатление, что я тебе нравлюсь, Солнце.
— Абсолютно верное впечатление, Лесоруб, — я посылаю мяч в воздух, затем ударом «ножницы» отправляю его в ворота.
Райдер возвращается за мячом, затем приходит его очередь красоваться. Ох, чёрт. Ох, чёрт возьмиии. Он поджимает губы, играя мячом и сосредоточенно сощурив эти ярко-зелёные глаза. Его ресницы опускаются на скулы, волосы блестят на солнце. Всё его тело состоит из длинных линий, грации, силы. В его исполнении это выглядит таким простым. У меня есть от силы тридцать минут, после чего я умру от нехватки секса. Тех забав в душе прошлым вечером было недостаточно. Далеко не достаточно.
Его глаза раскрываются шире, встретившись со мной взглядом.