Только любовь. Семицветник
Шрифт:
Раскрывайте все богатство ваших скрытых юных сил,
Но в расцвете не забудьте, что и смерть, как жизнь,
прекрасна,
И что царственно величье холодеющих могил.
ПЕЧАЛЬНИЦА
Она живет среди видений,
В ее глазах дрожит печаль,
В них ускользающая даль
И умирающие тени.
Она поникла как цветок,
Что цвел в пустыне заповедной,
И вдруг поблек, печальный, бледный,
Не
В ней неразгаданное горе,
Ей скучен жизни ровный шум,
В ней той печалью полон ум,
Какою дышат звезды в Море.
Той бледностью она бледна,
Которую всегда заметишь,
Когда монахиню ты встретишь,
Что смертью жить осуждена.
Жить ежечасным умираньем
И забывать свои мечты,—
И Мир, и чары Красоты
Считать проклятием, изгнаньем!
ЦАРСТВО ТИХИХ ЗВУКОВ
Царство тихих звуков, ты опять со мной,
Маятник невнятный бьется за стеной.
В ровном коридоре мерные шаги.
Близкие ли это? Злые ли враги?
Я люблю волненье позлащенных нив,
На опушке леса вечер так красив.
Над простором вольным водной глубины
Дымно дышат чары царственной Луны.
Нет, я должен, должен полюбить печаль,
Не искать блаженства, не стремиться вдаль.
Не желать блаженства вечных перемен,
Нет, уйти нельзя мне от бесцветных стен.
Тонкая, но властно, вытянулась нить,
Бледного кого-то должен я щадить.
Кто-то дышит близко, грустный и родной,
Чье-то сердце глухо бьется за стеной.
БОЛОТО
ПРЕРЫВИСТЫЕ СТРОКИ
На версты и версты протянулось болото,
Поросшее зеленой обманною травой.
Каждый миг в нем шепчет, словно плачет кто-то,
Как будто безнадежно тоскует над собой.
На версты и версты шелестящая осока,
Незабудки, кувшинки, кувшинки, камыши.
Болото раскинулось властно и широко,
Шепчутся стебли в изумрудной тиши.
На самом зеленом изумрудном месте
Кто-то когда-то погиб навсегда.
Шел жених влюбленный к любящей невесте,
Болото заманило, в болоте нет следа.
И многих манит к обманным изумрудам,
Каждому хочется над бездонностью побыть.
Каждый, утомившись, ярко грезит чудом,
И только тот живет, кто может все забыть.
О, как грустно шепчут камыши без счета,
Шелестящими шуршащими стеблями говорят.
Болото, болото,
Я верю, что божественен предсмертный взгляд.
СТАРЫЙ ДОМ
ПРЕРЫВИСТЫЕ СТРОКИ
В старинном доме есть высокий зал,
Ночью в нем слышатся тихие шаги,
В полночь оживает в нем глубина зеркал,
И из них выходят друзья и враги.
Бойтесь безмолвных людей,
Бойтесь старых домов,
Страшитесь мучительной власти несказанных
слов,
Живите, живите—мне страшно—живите скорей.
Кто в мертвую глубь враждебных зеркал
Когда-то бросил безответный взгляд,
Тот зеркалом скован, и высокий зал
Населен тенями, и люстры в нем горят.
Канделябры тяжелые свет свой льют,
Безжизненно тянутся отсветы свечей,
И в зал, в этот страшный призрачный приют
Привиденья выходят из зеркальных зыбей.
Есть что-то змеиное в движении том,
И музыкой змеиною вальс поет,
Шорохи, шелесты, шаги… О, старый дом,
Кто в тебя дневной неполночный свет прольет?
Кто в тебе тяжелые двери распахнет?
Кто воскресит нерассказанность мечты?
Кто снимет с нас этот мучительный гнет?
Мы только отражения зеркальной пустоты.
Мы кружимся бешено один лишь час,
Мы носимся с бешенством скорее и скорей,
Дробятся мгновения и гонят нас,
Нет выхода, и нет привидениям дверей.
Мы только сплетаемся в пляске на миг,
Мы кружимся, не чувствуя за окнами Луны,
Пред каждым и с каждым его же двойник,
И вновь мы возвращаемся в зеркальность глубины.
Мы, мертвые, уходим незримо туда,
Где будто бы все ясно и холодно-светло,
Нам нет возрожденья, нс будет никогда,
Что сказано — отжито, не сказано — прошло.
Бойтесь старых домов,
Бойтесь тайных их чар,
Дом тем более жаден, чем он более стар,
И чем старше душа, тем в ней больше
задавленных слов.
«Я больше ни во что не верю…»
Я больше ни во что не верю,
Как только в муку и печаль,
И в бесконечную потерю,
И в отнимающую даль.
Я был, как все, красив и молод,
Но торжествующий цветок
В свой должный миг воспринял холод.
И больше нежным быть не мог.
Мне никогда не вспыхнуть снова,
Себя и взоры веселя,
И Небо низко и свинцово,
И вся безрадостна Земля.