Только любовь. Семицветник

Бальмонт Константин Дмитриевич

ЛЕСТНИЦА ЛЮБВИ

Только бы встречаться.

Только бы глядеть.

Молча сердцем петь.

Вздрогнуть и признаться.

Вдруг поцеловаться.

Ближе быть, обняться.

Сном одним гореть.

Двум в одно смешаться.

Без конца сливаться.

И не расставаться.

Вместе умереть.

РЕБЕНОК

1

Полозья проскрипели,

Умолк вечерний гул.

В недвижной

колыбели

Ребенок мой уснул.

Горели звезды где-то,

Но я их не видал.

Мечта была пропета,

Слеза была — кристал.

Храни Господь Всевышний

Всех темных на земле,

Того, кто в мире лишний,

Того, кто здесь, во мгле.

Храни Господь незлобный

Всех тех, кто слаб и сир.

Кто страшной тьмой утробной

Заброшен в этот мир.

Я знаю, что пребудет

Во мраке наша плоть.

О, что с тобою будет?

Храни тебя Господь.

2

Нет, нет, я не жалею,

Что мне ты был рожден.

И я любя лелею

Твой безмятежный сон.

Дитя мое, я знаю,

Что ты услада дней,

Но все дороги к Раю,

Забыты меж людей.

И мне так больно, больно

Того, что в жизни ждет.

Я думаю невольно,

Пусть лучше смерть придет.

И думать так не смею,

Ведь я люблю тебя.

И я твой сон лелею,

Мучительно скорбя.

Тебя благословляя,

Скорблю, в душе своей,

Что не найдешь ты Рая,

Вплоть до исхода дней.

3

Нет, что бы мне не говорили

Все мысли мудрые мои,

Что надо поклоняться Силе,

Чтоб с нею слиться в бытии,—

Нет, что бы мне не утверждали,

Что будут счастливы все те,

Которые живя страдали

И задохнулись в пустоте,—

Я не могу принять мучений

Немых, как ангелы, детей.

И вижу я, что темен Гений

Земных убийственных сетей.

О, Господи, я принимаю

Все, что из пыток дашь Ты мне.

Чтобы найти дорогу к Раю,

Готов гореть века в огне.

Но я не в силах видеть муки

Ребенка с гаснущим лицом,

Глядеть, как он сжимает руки

Пред наступающим концом.

Глядеть, как в этом кротком взоре

Непобедимо нежных глаз

Встает сознательность, и, в споре

Со смертью, детский свет погас.

Глядеть, как бьется без исхода

В нем

безглагольная борьба!

Нет, лучше, если б вся Природа

Замкнулась в черные гроба!

Но лишь не он, в ком все так тонко,

Кто весь был обращен к лучу.

Нет, пытки моего ребенка

Я не хочу, я не хочу!

4

И вдруг мне послышался Голос,

Откуда-то с неба ответ

На то, что так больно боролось,

В душе выжигая свой след.

«Будь равен со слабым и сильным,

И к каждому мыслью спеши.

Не медли в томленьи могильном,

Но слушай напевы души.

Весь мир есть великая тайна,

Во мраке скрывается клад.

Что было, прошло не случайно,

Все счастье вернется назад.

Но, если дорога есть к Раю,

Кто скажет, быть может, и Я

Безмерно, бездонно страдаю

В немой глубине бытия.

Кто был тот безумный и пленный,

Обманно сказавший тебе,

Что я улыбаюсь, блаженный,

Когда вы томитесь в борьбе?

Зачем восхожденье, ступени?

Поймет эту тайну лишь тот,

Кто всю беспредельность мучений

В горячее сердце вольет.

Но в темных равнинах страданья,

Принявши крещенье огнем,

Придем мы к Бессмертью Мечтанья,

Где будем с негаснущим днем.

Ты плачешь у детской постели,

Где бледный ребенок застыл.

Но очи его заблестели

Высоко над мглою могил.

Последнего атома круга

Еще не хватало — но вот,

По зелени пышного луга

Он к братьям небесным идет.

Там ярко цветут златооки,

Он должен увидеть их был.

Он сам в полуясном намеке

Улыбкой о них говорил.

И мысль твоя скорбью одета,

Но ты полюбил — и любим:—

Дорога незримого света

Теперь меж тобою и им.

Смотри, Я его облекаю

В сиянье Своей красоты.

С тобою Я слезы роняю,

Но Я зажигаю — цветы».

ОДИН ИЗ ИТОГОВ

В конце концов я твердо знаю,

Кто мы, что мы, где я, в чем я.

Всю неразрывность принимаю,

И вся Вселенная — моя.

Я знаю все ее стихии,

Я слышал все ее слова.

И здесь являясь не впервые,

Моя душа опять жива

Из тех планет, что были стары,

Я много новых создаю.