Только моя принцесса

Стужева Инна

– Хах, ну ты и сморозишь. Вот умора. Заберут. Разве только на органы. Читала последние новости?

– Прекратите, пожалуйста, Михаил Петрович. А то я начинаю радоваться, что мальчик все еще без сознания, и вас не слышит.

…

Только я слышал. Не все, но суть уловил.

Мамы и папы больше нет.

Меня ждет какой-то неведомый, но очень страшный детский дом. Либо придется там жить, и будут избивать, либо заберут на органы.

И то, и другое, впрочем, не сильно в тот момент волновало. А вот ради того, чтобы

мама с папой остались живы, я бы отдал, наверное, все на свете.

…

– Игнааат, ты чего не спишь? – ворчит Таня сонным голосом.

– Сплю, и ты спи, - бросаю тихо, и отворачиваюсь. Замираю, опасаясь, что девчонка окончательно проснется, а мне этого не хочется.

Жалею, что связался с Ильиной, хотя, когда встретил ее в середине лета и она после первого же свидания прямым текстом предложила поехать к ней, показалось отличной идеей.

Думал, отпустит, может. И я перестану, наконец, словно долбаный сталкер, залезать то и дело в Алискину ленту новостей.

Прикрываясь как ширмой тем, что мы же, типа, друзья.

Нууу, почти друзья.

На самом деле нифига ничего дружеского я к ней не чувствую.

С той самой минуты, как увидел.

Горр пригласил тогда к себе, и между делом упомянул, что будет еще его любимая младшая сестра.

Я даже не придал значения тогда. Сестра и сестра, мало ли девчонок крутятся то и дело под ногами.

А когда увидел…

Не понравилась.

Вот сразу. Не понравилась, и все тут.

Стояла передо мной вся в розовом и с распущенными по плечам золотыми волосами. Такая аккуратная и милая, прямо сахарная.

Идеальная, с какой стороны не посмотри.

Красивая до дрожи, что аж зубы сводит.

Настоящая принцесса из книжек, что читала мне перед сном мама.

Вот только эти романтические истории, в отличие от мамы, я никогда не любил, и слушал только ради нее. А сейчас, окунувшись с головой в дерьмо, и каждый день в нем провертываясь, подавно.

– Привет, я Алиса.

Девочка шагнула вперед первая, и протянула мне руку для рукопожатия.

– Привет, - ответил я, с неохотой протягивая руку в ответ.

Думая лишь о том, чтобы поскорее отделаться от церемоний, и убежать играть с Горром.

Вот только в момент, когда наши ладони соприкоснулись…

Я посмотрел ей в глаза, и увидел там вместо ожидаемых жеманности и глупости двух непоседливых чертенят, словно бросающих мне вызов. В голове что-то перемкнуло.

Закоротило.

Оглушило так, что на ногах еле удержался.

А потом весь день до самого вечера не сводил с девчонки глаз.

С восхищением наблюдал за тем, как запросто и раскованно она себя ведет. Словно и не девочка, а настоящий мальчишка. И в футбол гоняет получше любого парня, и осадить может так, что мало не покажется. А еще знает много историй, над которыми можно посмеяться.

Больше всего любит, сказочные, конечно. Точно такие, что и моя мама любила. Не знает еще,

что не все и всегда в жизни заканчивается сказкой.

Но в общем…

С ней…оказалось весело.

А потом она вдруг снова превратилась в чинную и воспитанную. Настоящую Принцессу, как называл ее Горр, и как я сам начал мысленно ее называть.

Манящую.

Недоступную и очень-очень далекую.

Позже выяснилось, что так оно и есть.

Родители крайне богатые люди. Огромный особняк в элитном поселке, машины, в будущем светит лицей, обучение в котором стоит чертову прорву денег, и получение высшего образования за рубежом…

В общем, реально, крутая и недоступная.

Не стоит и мечтать.

Жаль, только сердцу не прикажешь.

…

Сейчас я уже не тот, каким был, когда подбежал и, жутко стесняясь и теряясь, чуть не заикаясь, сунул Алисе тот мамин кулон. Единственное – что осталось мне в память о родителях. Единственное дорогое, что у меня было.

Отдала мне его та самая медсестра Зоя, что выхаживала. Сказала, что меня нашли с этим камушком в руке, она и сохранила.

– Раскололся, правда, - сказала она со вздохом, - но все лучше, чем ничего. Ведь едва тебя вытащили, как все взорвалось…

И вот я на негнущихся ногах шел к Принцессе, и…

И мамины слова так и бились в голове, когда подходил и протягивал «Подаришь той девочке, которая тебе действительно, по-настоящему, понравится…»

Я…не знаю, зачем взял его тогда с собой. Только понимал, что без подарка идти нельзя. И что вообще, мне не стоит идти. Но…не удержался.

Мне нравилось на нее смотреть. Нравилось задирать, вызывать разные эмоции на ее красивом, чуть курносом личике. Нравилось…все, связанное с ней…

Недоступная, да, и вместе с тем на подсознательном уровне…все равно моя!

Вот и пошел на праздник, и взял. Тот кусочек, что висел на цепочке.

А что еще подарить, когда даже одежда, что на тебе, на самом деле тебе не принадлежит?

Когда ты живешь в комнате на двадцать человек, и пользуешься общим душем, рассчитанным на столько же? Ешь что придется, а чаще голодаешь, и то и дело отстаиваешь свою независимость перед стаей шакалов…

Меня все устраивало, впрочем, точнее было пофиг. Я не задумывался…Даже находил плюсы, потому как после отбоя нас никто не контролировал, и мы были предоставлены самим себе…

Лишь когда видел ее, или думал о ней, то оглядывался по сторонам и замечал всю убогость своего положения.

И всю немыслимость, и недоступность своих фантазий.

Которые, чем старше мы становились, тем все сильнее и ярче проступали.

Превратились в навязчивые и крайне болезненные.

Такие сильные, что уже едва скрывал, и поэтому принял решение вообще к ней не прикасаться. Избегать, по возможности, любого физического контакта.

Мы не должны были подружиться с Горром, и я не должен был познакомиться с Ней.