Только моя
Шрифт:
Когда Джессика подъехала поближе, ветер сдвинул ей капюшон. Длинные рыжие пряди выбились и огненно заполыхали на ветру при скудном предзакатном освещении.
— Джесси! Бог ты мой, а Вулф…
— Передай мне этого несчастного новорожденного, пока он не примерз к земле, — перебила его Джессика, устав выслушивать назидательные речи о том, что ее место дома у камина. — Вам не хватает рабочих рук.
Она торопливо убрала волосы под капюшон и туго натянула поводья. Рено тут же подбросил ей на колени кудрявого, черного жеребенка с белым носом.
— Ты уже стреляла из дробовика?
— Да.
— Ты перезарядила его?
— Меня учил охотиться Вулф. Как ты думаешь? — Лицо Рено озарилось улыбкой.
— Думаю, что перезарядила. У меня твой карабин. Хочешь поменяться?
— Не в пример Вулфу, я не могу стрелять одной рукой и с закрытыми глазами, — сказала Джессика. — По мне лучше дробовик. Здесь мне нужно только направлять его в нужную сторону и нажимать на спусковой крючок.
— Только обязательно делай это, Рыжик. Роды пахнут кровью, а ветер разносит запах и приводит в бешенство все волчьи стаи отсюда до перевала. Здесь бродит, поди, не меньше сорока или пятидесяти волков. Мерзкие твари! Одного застрелишь — на его месте трое появляются. — Он похлопал Дьюса по крупу. — Вези ее домой, Дьюс!
Дьюс весьма готовно направился к конюшне, сопровождаемый кобылой, которая по росту почти не уступала ему Новорожденный слегка побарахтался, затем смирился и лежал спокойно, несмотря на ледяной ветер. Как только Дьюс миновал редкие заросли деревьев, которые давали хоть какую-то защиту от ветра, на Джессику набросилась поземка, больно жаля льдинками незащищенную кожу лица. Мерин вращал головой и выгибал спину, словно намереваясь сбросить наездницу.
— Даже думать об этом не смей, — пробормотала Джессика, с помощью уздечки сдерживая волнение мерина.
Внезапно отовсюду появились волки.
Вскрикнув от неожиданности, Джессика отпустила поводья, подняла дробовик и выстрелила в черный прыгающий силуэт. Одновременно Дьюс лягнул задними ногами, а большая гнедая кобыла напала на ближайшего волка, принудив того к бегству. Кобыла повернулась задом к мерину. Тем самым лошади инстинктивно защитили свои наиболее уязвимые места — сухожилия, направив морды в сторону кольца врагов. Джессика не стала понуждать Дьюса скакать домой: она понимала, что лошадей загрызут раньше, чем они успеют добраться до спасительного загона.
Пока Дьюс крутился и копытами отбивался от волков, которые безрассудно бросались вперед, Джессике удалось выпрямиться, положить новорожденного на седло и перезарядить дробовик. Но положение оставалось очень серьезным.
Волков было слишком много.
Мрачное спокойствие овладело Джессикой, когда она готовилась к выстрелу. Она должна успевать перезаряжать за то время, пока волки осмелеют и снова приблизятся. Надежда остается лишь на то, что кто-то из мужчин услышит выстрелы ее дробовика и подоспеет на помощь.
Она нажала на спусковой крючок. Крупная дробь рассыпалась веером, словно град под ветром, и размела волков. Некоторые из них отпрыгнули в сторону, щелкая зубами и огрызаясь, как будто бы на них напали пчелы. Балансируя в седле, Джессика умудрилась довольно быстро перезарядить ружье.
Когда она приготовилась стрелять, новорожденный начал падать. Отчаянным усилием она водрузила его на место и прицелилась в волка, возглавлявшего нападение, — матерого самца, который почуял опасность и отпрыгнул в сторону, увидев наставленное на него дуло.
Но вот он бросился вперед, и Джессика попыталась вновь навести на него дуло. Внезапно он сделал сальто в воздухе и упал. Он так и не поднялся. Когда ветер донес до Джессики звуки ружейного выстрела, еще один зверь остался лежать на снегу.
Находясь возле опушки леса, Вулф отстреливал волков, которые были ближе всего к лошадям. Хотя он был страшно напряжен, он стрелял расчетливо, равномерно и точно, словно отсекая пулями хищников от их цели.
«Да их тут до чертовой матери, — думал он в промежутках между выстрелами. — И куда смотрит Калеб, позволяя ей выходить в такую адскую бурю?»
Внезапно волков не стало. Они снова пропали, растворились словно струйка дыма на сильном ветру.
Быстро перезарядив ружье, Вулф поскакал на луг. Он видел, что Дьюс галопом понесся в сторону конюшни, а всадница, низко пригнувшись в седле, удерживала жеребенка. За ними неотступно следовала одна из самых крупных лошадей Калеба.
Хотя Вулф и восхищался мужеством Виллоу, не испугавшейся ветра и волков, он предпочел бы, чтобы она оставалась в безопасности. Но дела были не слишком хороши, и требовались рабочие руки, даже если это всего лишь нежные руки женщины, созданные для того, чтобы качать колыбель, а не скакать с дробовиком и спасать новорожденных жеребят.
После заката солнца, холодный ветер наконец стих, что внесло некоторое успокоение среди людей и животных. Кобылы с приплодом находились в конюшне, коровы с новорожденными телятами были собраны в загоне, а мужчины объезжали остальную часть поголовья. Температура воздуха на глазах поднималась.
Подул совершенно другой ветер — легкий ветер с юга. Под его теплым дыханием к восходу луны снег начал быстро таять. Вулф поднялся в стременах и оглядел сверкающую землю. Он потянулся и сделал глубокий вдох; лишь сейчас он понял, насколько он устал.
— Иди домой, — отозвался Калеб из тени. — Худшее позади. Если животное умирает во время родов при теплой погоде, значит, оно настолько слабое, что его и спасать не стоит. Кроме того, мы сейчас так устали, что вместо волков можем перестрелять друг друга.
— Они ушли. Они теперь не придут до следующей такой бури.
Уверенность в голосе Вулфа произвела большое впечатление на Калеба. Он поднял голову, посмотрел на мужчину, которого считал своим братом, но не всегда понимал.
— А когда будет следующая такая буря? — полюбопытствовал Калеб.