Только не дракон! или Невеста, ни с места!
Шрифт:
Однажды я наступила на маленький цветочек и расплакалась, ведь мне было так жаль этого малыша, но папа присел рядом и сказал, что надо подождать. Я вытерла слезки и, хлюпая носом, смотрела, как прижатый к земле цветок постепенно распрямляется. Это было как чудо! Но отец сказал, что это и есть жизнь, и велел мне запомнить это навсегда. Чтобы каждый раз, когда произойдет что-то плохое, я вспоминала этот крохотный, но такой сильный цветочек, который нашел силы выпрямиться и жить дальше.
– Я помню, папочка, - прошептала, через силу улыбнувшись.
А потом встала,
За первым шагом последовали и другие. Мы потихоньку обжились и нашли клиентов на новые амулеты. Правда, их оказалось не так много, из-за сильного повышения налогов и высокого уровня безработицы жителям нашего квартала хоть и нужна была магия, но платить за нее было нечем. Поэтому когда Кармен нашла подработку прачкой в богатом квартале, я стала помогать ей.
Она собирала белье у клиентов, а я устроила дома филиал «ада». На дровяной плите исходила паром бадья, в которой кипятилось постельное, рядом на стульях красовались тазики, где я отстирывала деликатные дорогие вещи. Все вокруг было завешено сохнущим бельем. Пусть не очень престижно, зато нам с подругой хорошо платили те, кто боялся доверить ценные вещи обычным прачкам.
Минус был один – от едкого мыла и горячей воды руки до локтя стали красными, словно на них надели шелковые перчатки. Но в копилочке день ото дня прибывали монеты, позволяя надеяться на то, что когда-нибудь мы уедем подальше и от Корвина, и от его интриг.
– Личалд! – радостно пропела Мия, колыбелька с которой стояла у приоткрытого окна, куда не долетал жар от плиты.
Опять вспомнила. Я вздохнула, оставила в покое шелковую простыню, над которой билась уже несколько часов, силясь отстирать ужасные пятна, подошла к дочери и застыла, увидев дракона.
– Личалд! – крошка завозилась, улыбаясь во весь рот, и протянула к нему ручки.
– Можно? – он вопросительно глянул на меня.
Мои глаза сами по себе отметили заросшее щетиной лицо, запавшие глаза и искусанные пересохшие губы. Он в темнице и то лучше выглядел. Хотя и сама-то сейчас далеко не та леди Монахан, которой все восхищались на балу. С красным распаренным лицом, лохматая, в балахоне на голое тело – чтобы не убивать платье, босоногая и с руками, которые по цвету напоминали отлично сваренных раков. Красавица, ничего не скажешь.
– Так можно, Дэйна? – повторил Ричард.
– Да, - пробормотала, смутившись.
– Привет, солнышко, - пропел Ричард, подхватив мою дочку на руки.
– Пливет! – отозвалась моя говорливая малышка. – Где был? Я скучаля!
Они оба засветились, как солнышки – одно большое небритое, а второе маленькое и с улыбкой до ушей.
– Что случилось? – спросила я, с трудом сдержав слезы, набежавшие на глаза от такой идиллической картинки.
– Ты кое-что забрала с собой, когда уехала, - ответил он, переведя взгляд на меня и сразу перестав улыбаться.
– Я ничего твоего не взяла, - сердце заныло – так непривычно видеть его таким холодным, отрешенным и… чужим. – Это точно, недавно разбирала вещи, там нет и носового платка чужого. Можешь проверить, - указала на дверной проем, - шкаф и комод там. И деньги не брала, клянусь, ни гроша, только те, что у меня были, когда… - договорить не смогла, горло сжал спазм от слез.
– Ты мое счастье увезла, - тихо сказал Ричард. – И покой.
– Что? – я окончательно растерялась.
Слезинки, которые заскользили по разгоряченному лицу, показались даже прохладными.
– Не пачь, мамочка, - Мия тоже начала кукситься.
– Все хорошо, крошка, - шагнула к ней и постаралась взять себя в руки. – Зачем ты это говоришь? – посмотрела на дракона. – Хочешь рану солью посыпать? Ты имеешь право злиться на меня, не спорю, но не надо мучить меня в отместку, пожалуйста. Я стараюсь жить дальше, Ричард.
– Рад, что у тебя получается, - он усмехнулся. – А вот у меня не выходит.
– Зачем ты так? – задохнулась от боли. – Ведь сердце по живому режешь!
– Как и ты мое.
Глава 68
– Значит, ради этого пришел, - обреченно кивнула. – Хорошо, мне очень больно, доволен? Отомстил? Теперь уходи, пожалуйста, мне надо работать.
– Это занятие не для тебя, Дэйна, - он с презрением оглядел кухню. – Ты не прачка.
– Любая работа не зазорна, Ричард, - возразила я.
– Не старайся, тебе не удастся меня унизить. Я не стыжусь того, чем зарабатываю на хлеб для себя и дочери. Это честный труд, ничем не хуже любого другого. Я же не продаю себя на углу. За деликатную стирку хорошо платят, и это позволяет все время быть с дочкой. Так что грех жаловаться. Мы хотя бы не голодаем. Ты пройдись по кварталу – бедный люд все лопухи и одуванчики уже съел из-за тех законов, что принимает твой обожаемый король!
Я задохнулась, увидев боль, которая отразилась в его глазах. Дура, распустила язык, ударила по больному.
– Прошу прощения, - прошептала, прикоснувшись к его руке. – Не надо было такое говорить. Извини, пожалуйста.
Он вздрогнул, потом перехватил ладонь. Нахмурился, разглядывая красную кожу. Стало стыдно, что он видит меня в таком неприглядном виде. Как бы ни хорохорилась, все равно, даже понимая, что мы расстались и возврата к прошлому, вероятнее всего, просто не может быть, не хотелось представать перед ним такой. А по кисти побежали мурашки – те самые, которые всегда окутывали меня облаком, царапая тело звездным крошевом – от касаний любимого.
– Уходи, пожалуйста, - попросила умоляюще, не поднимая на него глаз. – Давай жить порознь, раз уж так все получилось. Не мучай меня больше, пожалуйста, Ричард. Я уже наказана, поверь, за все, что сделала. Добавлять не нужно.
– Ты права. Больше не потревожу, - он передал мне дочь и быстро ушел.
А мы с Мией остались реветь в три ручья…
– О, нас навестила фея? – войдя на кухню, сказала Кармен, разносившая готовое белье по заказчикам.
– Не поняла тебя, - я повесила последние панталончики на веревку, прогнувшуюся под тяжестью белья, и погладила ноющую поясницу.