Только невинные
Шрифт:
Том явно проникся к ней уважением, и Бекки это было приятно. Но разумеется, он захотел узнать, что натолкнуло ее на эту мысль.
– Что? Нет, в общем, у меня нет особых причин ее подозревать, и я не слышала, чтобы она признавалась в убийстве. На самом деле даже наоборот. Стелла задала ей прямой вопрос, и Имоджен твердо все отрицала. Как жалко, я услышала только самую последнюю часть беседы. Интересно, что она рассказала Стелле прежде, чем та сделала такое предположение. Если вы раздобудете списки пассажиров и пришлете их мне, я с удовольствием просмотрю все сама. Пока леди все как одна изображают Грету Гарбо, мне совершенно нечем заняться, а я не хочу зря тратить время. У меня с собой ноутбук и 3G-модем, так что я могу выйти в Интернет и пошарить там. Хочу поискать информацию про рогипнол и почитать, легко ли было достать его в девяностые.
Конечно, Том задал логичный вопрос, и Бекки вздохнула:
– Я все объясню, когда вы приедете. А пока, думаю, вам будет интересно узнать кое-что еще. Имоджен и Лора поддерживали связь последние полгода или около того. Может быть, вам стоит спросить об этом Лору. Она более крепкий орешек, чем вы думаете, Том.
Она ослабла. Совсем, совсем ослабла. И еще она медленно начинала сходить с ума. Слишком много времени на раздумья. Слишком много мыслей. Она уже сомневалась в реальности происходящего. Может быть, это всегонавсего ужасный сон? Необычайно яркий и отчетливый кошмар, из тех, где ты падаешь со скалы и в последний момент просыпаешься с колотящимся сердцем? Вдруг она тоже скоро проснется и обнаружит, что ничего не было? В таких снах всегда просыпаешься, когда ужас достигает предела. А она была уже почти на грани.
Но будь то сон или явь, теперь она знала, как чувствует себя человек, которого заперли в одиночной камере. Как это называется? Где-то она об этом читала. Невидимая пытка, вот как. Она не оставляет следов, но люди сходят от нее с ума.
Она судорожно придумывала, как сохранить рассудок. В каком-то кино человек в такой ситуации каждый день занимался физическими упражнениями. Но она не могла даже этого. Во-первых, была слишком слаба, а во-вторых, это усилило бы жажду. И тогда ей точно пришел бы конец. Она уже пыталась слизывать свои собственные слезы, но рано или поздно и слезы должны были кончиться.
После того как закончится вся вода, и ей совсем нечего будет пить.
Было невероятно сложно собраться с мыслями. Надо взять себя в руки. Иначе, когда он придет – а он обязательно придет, в этом она не сомневалась, – он ее больше не захочет. А если он ее не захочет… кто знает, что тогда с ней сделает.
Значит, самое лучшее – думать о хорошем. Например, вспомнить то время, когда она была счастлива.
Она попыталась припомнить хотя бы один день, когда была рада просто жить и дышать. Ведь должен же быть такой день? Хоть один-единственный? Во всяком случае, раньше она много мечтала. О том, как выберется из бедности, станет известной моделью… О жизни, полной любви и смеха. И все ее мечты, все как одна, рассыпались в прах.
Глава 22
Имоджен закрылась в ванной комнате и набрала полную ванну. Она прихватила с собой письма, но сначала хотелось немного понежиться в горячей воде. Нужно было собраться с духом – ей было невероятно больно читать признания Лоры.
Сегодня Лора должна была встретиться с адвокатом для ознакомления с завещанием Хьюго. К облегчению Имоджен, это ее совершенно не заботило. Лора не ожидала от Хьюго ничего хорошего и была к этому готова. В конце концов, он никогда и не был хорошим человеком.
Это можно было заметить с самого первого дня их знакомства, но Хьюго отлично умел манипулировать людьми, а Лора имела склонность подчиняться его воле. Это и заложило основу для их совместной жизни. Имоджен понимала, что Лора винит себя за то, что вовремя не разглядела ловушку, в которую постепенно заманивал ее Хьюго, за свое бессилие и трусость. Было невыносимо чувствовать ее стыд.
Она наконец взяла очередное письмо и погрузилась в чтение.
Июнь 1999 года
Дорогая Имоджен,
уже много месяцев я не писала тебе этих глупых, бесполезных писем. С последнего дня моего свадебного путешествия. Я поняла, как все это смешно, но мне нужно излить кому-то душу, даже если это происходит не на самом деле.
Моя жизнь сильно изменилась. Теперь я не работаю, и Хьюго не хочет, чтобы я помогала ему с делами фонда. Я хотела заново отделать дом, но из этого тоже ничего не вышло.
И еще я потеряла тебя! Я потеряла лучшую подругу, и господи, как же я по тебе скучаю! Ты звонила мне вчера, но я не захотела с тобой разговаривать. Слушать твою ложь. Ведь это же неправда, все, что ты мне говоришь, да? Я разрываюсь на части – муж или лучшая подруга?
Не дай бог никому стоять перед таким выбором.
В прошлый раз, когда я тебе писала, мы собирались вернуться в Англию, где, как пообещал Хьюго, наша жизнь – во всяком случае, сексуальная – непременно будет лучше. Кажется, он думал, что мне следует больше узнать о том, что мужчины предпочитают в спальне. И считал, что сможет найти способ доставить мне удовольствие. Он ошибался. Боже, как же он ошибался! И я хотела все тебе рассказать. Я собиралась тебе рассказать!
Жизнь, в общем, не так уж и плоха. Мы много выходим в свет, и Хьюго ко мне очень внимателен. Он настаивает, чтобы я покупала новое платье для каждого нового мероприятия, и помогает отточить мои манеры, чтобы я могла достойно вести себя в тех кругах, где он вращается. Однако я часто совершаю ошибки, особенно когда сама покупаю себе одежду. Если я выбираю что-то не то, Хьюго на меня не сердится. Когда я выхожу полностью одетая, он только чуть заметно хмурится – и я уже знаю, что он не одобряет мой наряд. Но если ему все нравится, он делает восхитительные вещи. Например, на днях, когда я вошла в гостиную, он вскочил с места, ослепительно улыбнулся, поднес к губам мою руку и поцеловал. И сказал, что я буду «королевой бала». А в другой раз он вдруг вышел из комнаты и вернулся с маленькой коробочкой в руках. В ней оказались потрясающие серьги с изумрудами. Я не могу оставить их себе навсегда, это часть фамильного достояния, и они должны быть переданы по наследству, но все равно – как мило с его стороны было подумать об этом.
Но ты знаешь, иногда я могу быть очень упрямой. Несколько раз я все же настаивала на своем и надевала то, что нравится мне, а не ему. Но, честно говоря, оно того не стоило. Я постоянно чувствовала его недовольство, и он вел себя так холодно и отстраненно, что я тут же начинала жалеть о своем решении. Он никогда не кричит и не говорит мне ничего неприятного. Он просто почти со мной не разговаривает – только при самой крайней необходимости; впрочем, это не выглядит невежливо, но этого достаточно, чтобы полностью испортить мне вечер. Самое интересное, что он портит вечер и себе тоже, так что гораздо легче не спорить и плыть по течению. Я уже начинаю бояться этих светских мероприятий. Знаю, что обязательно сделаю что-нибудь не так. Я даже хочу, чтобы Хьюго высказал мне свое мнение напрямую, тогда я могла бы отстоять свою точку зрения. Но невозможно спорить с молчанием.