Только один старт (сборник)
Шрифт:
Впрочем, дело было вовсе не в фирменных блюдах: отсюда, с более чем трехкилометровой высоты, открывался вид, любимый Шораком с детства. Такого простора не увидишь ни с какой другой точки: ведь одно дело висеть в воздухе в кабине вертолета или на гравитре, и совсем другое — сидеть за столиком на вершине башни. Человек всегда стремился к покоренной высоте. И чтобы покорить ее по-настоящему, нужно было не только взлететь, повиснуть в воздухе, а воздвигнуть пирамиду, зиккурат, Вавилонскую башню, воздвигнуть, чтобы взойти в небо и утвердиться в нем.
Башня вздымалась над лесистой равниной, даже отсюда, с вершины, казавшейся бескрайней. «Забавно, — подумал Шорак, — когда-то считали, что Земля будущего — это бесконечные распаханные поля, города и снова поля. А вышло, что планете вернули первозданность — леса и луга, простершиеся от города до города. И по внешнему виду ее теперь трудно отличить от любой из молодых планет. Та же нетронутость пространств, то же зеленое марево лесов…» На юге, километрах в двадцати от подножия башни, распластался город — пестрая мозаика в зеленом разнообразии равнины. А на востоке, почти у самого горизонта, лежал космодром.
Космодром… Шорак прикрыл глаза и живо представил себе гигантское поле, залитое матовым габбропластом, окруженное строениями космопорта, освещенное днем солнцем, а вечером и ночью — ослепительным сиянием повисших в воздухе «сириусов». И люди, бесконечный, переливающийся людской поток; ибо космодром — сердце планеты, ставшей портом открытых морей. Массивные, пузатые каргоботы, медленно поднимающиеся на гравитрах; готические башни крейсеров Пионеров и Разведки, с грохотом взрывающие воздух при старте и посадке; шарообразные транссистемные лайнеры, влекомые к земле маленькими, почти незаметными рядом с ними «мирмеками»… Через космос планета примыкала ко всему далеко разошедшемуся Человечеству, и поэтому именно здесь ярче всего ощущалась ее кипучая жизнь. Со всех материков слетались сюда стремительные гравипланы и тяжеловозы-дирижабли, беззвучно скользили над землей приземистые слайдеры…
Шорак открыл глаза. Заказ прибыл, и он стал с интересом разглядывать экзотические произведения кулинарного искусства на тарелочках, в горшочках и прочей посуде, о названиях которых не имел ни малейшего представления. «Любопытно, каково это окажется на вкус», — подумал он.
— Разрешите присоединиться к вам?
К столику, за которым сидел Шорак, подошел молодой человек с очень круглым лицом и слегка курчавящимися волосами. Он казался чуть ли не вдвое младше Шорака: ему нельзя было дать больше тридцати.
Шорак молча кивнул. Человек сел напротив него и, не заглядывая в меню, набрал заказ. Потом представился.
— Саркис Суркис.
Фамилия эта показалась Шораку знакомой — кажется, он видел ее на титуле какой-то книги…
— Поэт?
— Нет, геогигиенист. Точнее, ландшафтолог. А почему вы, собственно, решили?
— Так, показалось, — ответил Шорак, сознавая всю нелепость своих слов. И, чтобы исправить положение, тоже представился: — Шорак. Карел Шорак.
Панель стола перед его собеседником опустилась и тут же снова поднялась, принеся заказ. Суркис азартно принялся за еду.
Шорак тоже придвинул к себе тарелку с «жао-сы по венериански» и осторожно попробовал. Рот обволокло огнем, словно по языку и небу разлилась горящая нефть. Он судорожно глотнул воды. «Да, — подумал он, — вот что значит покупать кота в мешке»… Он аккуратно отодвинул тарелку с «жао-сы» и потрогал языком онемевшее небо.
Внезапно панель стола перед ним сдвинулась, принеся чашку с какой-то светло-розовой студенистой массой. Этого Шорак не заказывал.
— Попробуйте, — сказал Суркис, глядя на Шорака смеющимися глазами. Сразу станет легче. — И отвечая на немой вопрос Шорака, пояснил: — Это я заказал. Для вас.
Шорак попробовал, и ощущение ожога сразу исчезло, сменившись приятной свежестью. Он благодарно взглянул на сотрапезника.
— Спасибо, Суркис. Вечно я нарываюсь с этими фирменным блюдами. Никогда не знаешь, что там окажется. И кто только придумывает эти непроизносимые названия?
Суркис улыбнулся:
— Это пережиток. Реликт, если хотите. Сейчас таких кафе осталось совсем немного. А скоро — не будет и вовсе. Комбипища проще и вкуснее… Одно отмирает, на смену ему приходит другое — так было, есть и будет.
Шорак задумчиво кивнул и посмотрел через плечо Суркиса. «Да, все со временем умирает, — подумал он, — умирает, сменяясь новым. Таков закон… Правильный закон. Очень печальный закон».
Суркис проследил его взгляд.
— Да, — сказал он, — и это тоже. Вы правы. Оба они смотрели в одну сторону — на космодром. Космодром умирал. Воздух над ним был пустынен, а на стартовом поле одиноко возвышался единственный корабль-крейсер Разведки. Ни людей, ни машин, — запустение, до боли контрастировавшее с тем, что совсем недавно предстало перед мысленным взором Шорака. Он ведь хорошо помнил те времена, когда космодром был именно таким, каким вспоминался ему теперь…
— Да, реликты… — проговорил Суркис. — Если мы можем синтезировать дешевую и удовлетворяющую всем требованиям медицины комбипищу и гешмакированием придать ей любой вкус, зачем в угоду традиции питаться всякими «жао-сы»? Так и с флотом. Флот был необходим как средство достижения иных миров. Но теперь, когда появилась ТТП… — Суркис кивнул в сторону космодрома. — Это вполне естественно.
«Да, вполне естественно, — подумал Шорак. — ТТП — телетранспортировка приходит на смену флоту. А потом ее сменит еще что-нибудь».
— Все верно, Саркис, — сказал он. Он взглянул на часы. Суркис тоже.
— Не торопитесь, у нас еще полтора часа. Шорак удивился, но не подал виду. Странно, что он ни разу не встречал Суркиса в управлении. Впрочем, мало ли что может быть. Вот и познакомились.
— Час двадцать восемь, — поправил он, — если быть точным.
— Пусть так. А часа через два мы с вами уже будем на Заре. Вот вам наглядные преимущества ТТП. Сколько времени раньше длилось освоение новой планеты? Годы. Месяцами — даже в аутспейсе — шли корабли, небольшими отрядами доставляя в новые миры колонистов. Караванами тянулись каргоботы. При всем энергобогатстве Человечества каждая новая планета обходилась ему недешево. А теперь, узнав о решении Совета Миров, вы подаете заявку; через некоторое время получаете повестку, — Суркис вынул из нагрудного кармана маленький листок бумаги и помахал им в воздухе, — в указанный срок являетесь на станцию ТТП, входите в кабину передатчика — и мгновенно оказываетесь на Заре. Вы только вдумайтесь в это. Карел: позавтракав на Земле, мы все будем обедать уже на Заре, за сотни парсеков отсюда. Это же грандиозно, хотя и стало привычным!