Только один закон
Шрифт:
Уолтер перестал рубить цыпленка, взглянул на Ленлани и пошел посмотреть в окошко, что так разволновало его добровольную помощницу.
– А-а, варвары заявились!
– Господи, какая скотина!
Уолтер вернулся к стряпне и задумчиво проговорил:
– Отвратительный тип, но это только одна сторона его натуры. Он не столько отвратителен, сколько опасен. Советую тебе ни в коем случае не указывать ему на его недостатки.
– Кто он такой?
– Сэм Ки. Местный подонок, полный и законченный психопат.
– Что у него за биография?
– Биография? – переспросил Уолтер. – Гм-м. Мелкое
– Ненавидит?
– Вот именно. Ненавидит.
– За что?
– Кто знает... Ему доставляет физическое наслаждение унижать и оскорблять человека. Никто не знает, где он заработал по физиономии. Но так или иначе его разговоры и мерзости сводятся к одному.
– К чему же?
– Белые украли эти острова. Это не оправдывает его ненависти, но, с другой стороны, чудовищные преступления неизбежно влекут за собой не менее чудовищное противодействие и ненависть. Воспринимай, как хочешь, но в качестве твоего работодателя у меня есть одно требование относительно мистера Ки.
– Какое?
– Не зли его.
– Не злить?
– Вовсе не обязательно с ним любезничать. Веди себя сдержанно. Если он начнет раздражать тебя, то будь благоразумной и обращайся с ним так, как обращалась бы с обычным вежливым клиентом.
– Вести себя сдержанно?
– Просто представь, что бы ты сейчас делала, если бы он вел себя по отношению к тебе вежливо и пристойно.
– То бишь, потакать ему.
– Я сказал, быть сдержанной.
– Я не могу согласиться с вашей терпимостью к ненависти, Уолтер.
До сих пор Уолтер говорил и готовил одновременно, но теперь опустил руки и повернулся к Ленлани.
– Ты всегда смотрела на вещи с двух точек зрения, не так ли?
– Верно. Белому всегда есть что возразить гавайцу и наоборот.
– И...
– И что?
Уолтер поколебался и наконец сказал:
– Ладно, рыба сегодня оказалась свежей.
– Что бы это значило?
– Все в твоих руках, Ленлани.
– Что ж, спасибо за совет, Уолтер, но я давно уже большая девочка.
– Я-то это понял, но, думаю, что и другие успели это заметить.
Глава 13
Девлин прибыл в Кахоа на закате. Слева от дороги располагался супермаркет, на противоположной его стороне небольшой комплекс, включающий прачечную самообслуживания, врачебный кабинет и аптеку. Еще дальше находилось здание почты, банк и закрытый на замок полицейский пост – незамысловатая сборная конструкция, вроде будки, установленная прямо на асфальтированной площадке и с давних пор всеми забытая.
Этот район был лучшей частью городка. Потом Девлин проехал мимо незастроенного участка, проследовал через мостик над дренажной системой и очутился в кварталах, тянущихся на добрых двести ярдов вдоль дороги. Такие постройки могли принадлежать и деревушке, расположенной где-нибудь в Венесуэле, и грязному горному городку, затерянному в отрогах Аппалачей.
Здесь царила настоящая и абсолютная бедность. Но Девлин впервые встречался с ней в «гавайском раю». Нищета ничем не поражала, но была ничуть не лучше той, что существует на материке, в Штатах. Он видел разваливающиеся буквально на глазах двухэтажные деревянные дома слева от дороги, длинный ряд крохотных и жалких лачуг из фанеры и листового железа – справа. Лачуги были окружены высокой некошеной травой. Возле дороги трава была редкой, пожухлой, коричневатого оттенка, а ближе к жилью – более зеленой и густой.
Большинство лачуг выглядели покинутыми, но проезжая мимо одной, Девлин заметил ребятишек, которые возились и играли у порога. Самый младший был одет только в замызганные трусики, малышу едва ли исполнилось три года. Старшей оказалась девочка лет десяти, на ней мешком висело выцветшее платьице. Мальчуган лет шести, средний по возрасту, щеголял в шортах и белой майке с прорехой на животе. Лица у детей были бледного, нездорового оттенка, какой приобретает человеческая кожа от бедности и безысходности.
Медленно проезжая мимо, Джек заглянул в окно единственной комнаты. Она была тускло освещена свисающей с потолка голой лампочкой. Изможденная женщина сидела на импровизированной кушетке из упаковочных ящиков и прижимала к обнаженной груди младенца, вместо одежды на ней висели какие-то лохмотья. Она, не отрываясь, смотрела на экран маленького черно-белого телевизора. «Добро пожаловать в Кахоа-Таун», – саркастически подумал Девлин.
Проехав еще несколько десятков ярдов, оноставил позади район трущоб и оказался в деловой части города. Теперь он понял, почему в одной из газетных статей Кахоа сравнивался с американским городком времен покорения Дикого Запада. Мейн-стрит казалась декорацией к многосерийному вестерну пятидесятых годов. Все здания были деревянными, одно– или двухэтажными. Их окружали приподнятые над землей деревянные террасы с перилами. Мейн-стрит оказалась на редкость грязной улицей, так что Маршал Дилон смотрелся бы на ней отлично.
По пути Девлин отмечал для себя каждое заведение и достопримечательность. Слева – магазинчик натуральных продуктов, закрытый ресторан, бар, продуктовая лавка, зеленая аллея, ряд помещений, походивших на закрытые магазины, мастерская, какая-то контора, дальше ресторан «Да», тайский ресторанчик, вереница стандартных складских помещений. Справа – длинное двухэтажное здание, которое имело самый импозантный вид в городе и занимало центральную часть Мейн-стрит, со стенами, окрашенными в темно-зеленый цвет. На втором этаже сверкали чистыми стеклами окна с белыми рамами. Первый этаж пустовал, если не считать магазина по продаже видеоаппаратуры и кассет и заведения, напоминающего книжную лавку.
Остальные дома на дальней окраине Мейн-стрит были одноэтажными развалюхами. Их было четыре или пять, но жилым казался только один. В полуподвале размещалась обшарпанная прачечная на пять стиральных машин, освещенная мерцающим светом флюоресцентных ламп. Девлин успел разглядеть молодого человека, сидящего на столе для упаковки белья. Длинные волосы, жидкая бородка, старомодные очки и потрепанные джинсы вызывали в памяти Девлина образ Хейта Эшбери из далеких шестидесятых. Рядом с парнем на столе расположилась девушка.