Только один закон
Шрифт:
– Да, голоден, как волк. Что вы порекомендуете взять?
– Филе из свежей рыбы ахи с паровой морковью и брокколи. На гарнир – хорошую порцию темного риса.
– Отлично.
– Когда мы сможем поговорить? – спросила Ленлани, стараясь не выдавать охватившего ее волнения.
Девлин быстро оглядел посетителей, пытаясь определить, не следит ли кто-нибудь за ними. Казалось, все заняты только поглощением еды, и он спросил:
– Не знаешь, Ки в городе?
– Не думаю. Я его давно не видела. А что?
– Хотел нанести ему визит.
– А потом?
Девлин пожал плечами.
– Потом будет видно. Когда ты заканчиваешь?
– Сегодня вечером мы не работаем. Часа в два освобожусь. Хочу прогуляться на черный пляж, о котором вчера слышала. Там, по всей вероятности, пустынно. Если ты тоже туда отправишься, никто нас не увидит.
– Договорились.
– Я нарисую тебе план. – Ленлани тут же исчезла в кухне.
Ел Девлин на спеша. Все было вкусно приготовлено. Рыба, которую ему подавали на островах до сих пор, была либо пережарена, либо переварена. Но филе ахи, которое принесла Ленлани, было отлично пропеченным снаружи и сочным внутри. Вместе со счетом девушка вручила ему еще один листочек. Пока она собирала посуду, Девлин быстро поглядел на план и сразу же понял, что никогда не сможет разыскать пляж.
– У тебя есть машина? – спросил он.
– Уолтер разрешает мне брать его фургон.
Девлин опять посмотрел на рисунок и предложил:
– Я выйду на шоссе, а ты меня подберешь. Лучше поедем вместе.
– Мне казалось, ты не хочешь, чтобы нас увидели вдвоем.
– За городом я сумею определить, следят за нами или нет. Если что-то покажется не так, я махну рукой, и ты проедешь, не останавливаясь.
– Хорошо, я отправляюсь часа в два.
– К тому времени я уже буду ждать тебя на шоссе.
Ленлани унесла на кухню грязную посуду, Девлин бросил на стол деньги и покинул ресторан. Несколько минут задумчиво постоял на деревянном тротуаре, приподнятом над землей. Внимательно оглядел Мейн-стрит. Казалось, город вымер, однако Девлину тишина не показалась мирной. Она была скорее зловещей, настораживающей.
Солнце палило немилосердно, высушивая улицу, влажную от непременного утреннего дождя. Невесомые облачка испарений поднимались от мокрого асфальта мостовой и дрожали в воздухе.
Девлин повернул налево и прошел по тротуару футов тридцать. Он снова оказался возле офиса Ки. Подергал дверь. Она была заперта. Девлин отступил на шаг, вынул из-под рубашки «ЗИГ-зауэр» и ударил ногой точно в то место, где на старой деревянной двери был врезан замок. Посыпалась замазка, замок лязгнул, дверь распахнулась настежь. Девлин вошел в контору с хозяйским видом. Внимательно оглядел помещение. На стенах были развешаны топографические карты округа Пуна, висела картина, выполненная маслом, изображающая рубщика тростника за работой. Был укреплен флаг с надписью «Нет скважинам!» и плакат с призывом «Гавайи – гавайцам». В комнате стояла разнокалиберная плетеная мебель. Стены и трухлявый деревянный пол выкрашены в блеклый зеленый цвет. Офис освещался сдвоенными флюорестцентными светильниками.
Справа располагалась перегородка из окрашенной фанеры, за ней находилось нечто вроде кабинета, в котором стоял громоздкий старомодный письменный стол, заваленный стопками бумаг и толстых конторских папок.
Держа наготове пистолет, Девлин прошел через комнату, затем через скудно освещенное складское помещение, ванную и оказался в просторном, хорошо оборудованном рабочем кабинете. Тут стояли компьютер, большой письменный стол и шкаф для бумаг.
Выйдя из кабинета, Девлин открыл заднюю дверь и очутился в небольшом садике, где стояли обшарпанная кушетка и старый холодильник, валялась банка из-под кофе, полная окурков. Ни одной собаки. Ни одного мордоворота. Сэма Ки тоже нет. Девлину вдруг стало неловко, он почувствовал себя глупо, не в своей тарелке. Он был слишком разъярен, чтобы действовать разумно и сдержанно. Вложив «Зауэр» в кобуру, он вновь вошел в помещение офиса и выбрался через комнаты на улицу. Несколько человек стояли на противоположной стороне улицы и равнодушно смотрели, как он выходит. Один паренек ждал его прямо у двери. Девлин остановился и вызывающе крикнул зевакам:
– Я Джек Девлин! Скажите ему, что это сделал Джек Девлин.
В этот момент по Мейн-стрит промчался большой джип и резко затормозил прямо напротив Девлина. Дверцы распахнулись, Лиху, Ангел и третий человек по имени Пали выскочили на тротуар.
Девлин положил ладонь на рукоятку пистолета, готовый тут же открыть стрельбу, если прибывшие схватятся за оружие. Он рассчитывал увидеть автоматические винтовки, но ни один из прибывших не был вооружен. Девлин махнул рукой и угрожающе сказал:
– Быстро назад в машину и убирайтесь отсюда подобру-поздорову.
Самый здоровый из троицы, Пали, недоброжелательно посмотрел на него и схватился за металлические перила уличного ограждения. Перемахнув через препятствие, мягко приземлился в двух ярдах слева от Девлина. Лиху и Ангел обежали ограждение и теперь приближались справа. Пали принял боевую стойку и боком, словно краб, стремительно двинулся на Девлина. Он выбросил вперед кулак, целясь противнику в голову. Прием больше оказался рассчитан на устрашение, а возможно, каратист хотел, чтобы Девлин, отступая, попал прямо в руки Лиху и Ангела. Но Пали выбрал неудачный объект для демонстрации боевого искусства. Девлин не двинулся с места, а просто чуточку отклонился, легко избежав встречи с кулаком. Дальше Пали намеревался нанести удар предплечьем, но Джек прекрасно знал очередность приемов, и, прежде чем здоровяк попытался атаковать, он уже предвидел план его действий, отступил на шаг, схватил левую кисть нападавшего правой рукой, а левой сжал шею противника, да так сильно, что горло Пали хрустнуло. Девлин мог тут же прикончить бандита, но вместо этого бросил обмякшее тело на Лиху и Ангела, которые подкрадывались с правой стороны.
Налетев на них, Пали приземлился на четвереньки, судорожно хватая воздух открытым ртом. Теперь настала очередь Девлина атаковать. Он ударил Пали ногой, не замахиваясь, без разворота. Со страшной силой пнул поверженного бандита в лицо, выбив тому три зуба и вдавив носовую кость, казалось, в самый мозг. Голова Пали откинулась назад, кровь хлынула из ноздрей и забила мощной алой струей. Лиху обогнул лежащего товарища и ринулся на Девлина, вытянув перед собой мускулистые руки с растопыренными пальцами. Но он смог сделать лишь несколько шагов. Уклонившись от напряженных, растопыренных пальцев, Девлин схватил Лиху за волосы и нанес сокрушительный удар локтем в челюсть с такой силой, что его собственные ноги на миг оторвались от земли. Челюсть хрустнула, Лиху перелетел через ограждение и приземлился футах в трех от бордюра. Падение было столь сильным, что хрустнули шейные позвонки Лиху, а плечо неестественно вывернулось. Наконец раненый перевалился на спину и затих посередине мостовой. Грудь его едва вздымалась, слышались слабые стоны. Вероятно, теперь его мозг был способен управлять организмом лишь на уровне рефлексов.
Филиппинец Ангел, до сих пор благоразумно державшийся за спиной более крупного товарища, оказался теперь лицом к лицу с противником. Ему бы, не мешкая, забраться в машину и удрать, но вместо этого он выхватил нож и сделал выпад, целясь лезвием в лицо Девлину. Страх прибавил скорости его движениям, и, если бы не мгновенная реакция Девлина, лезвие раскроило бы последнему физиономию. Отпрянув в сторону, Девлин ткнул Ангела в висок кулаком и отбросил на дверь офиса, которая еле держалась, болтаясь на петлях. Филиппинец махнул ногами и исчез в темном проеме. В два прыжка Девлин настиг его, наступил ногой на запястье руки, сжимающей нож, и сломал лучевую кость. Нож выпал из ослабевших пальцев, мыском кроссовки Девлин поддел и отбросил оружие в сторону. Ухватив Ангела, поднял его за пояс и длинные волосы. Филиппинец, видимо, впал в состояние прострации. Девлин швырнул Ангела головой вперед через ограждение прямо на мостовую. Падение было страшным.