Только однажды
Шрифт:
– Я заключил с Андре Роффиньяком великолепную сделку. Ты должна радоваться, что он вообще тобой заинтересовался.
– Вы так ничему и не научились, не правда ли?! – воскликнула Джемма, защищаясь.
Ей было невыносимо чувствовать свою беспомощность. Отец буквально прижал ее к секретеру.
– Ты ошибаешься. Я научился не повторять ошибок, которые допустил прежде. Я старался дать тебе время, чтобы ты оценила Андре и влюбилась в него. Но теперь я буду действовать иначе.
– Вы снова меня продали. – Слова давались ей с трудом. Они словно жгли ей язык. – Позвольте спросить
О'Херли отшатнулся назад, словно получил удар в лицо.
– Не девственница? Что… что ты сказала?
– То, что я уже не девственница. Вам больше нечем торговать.
– Ты лжешь!
Джемма сделала ошибку, подступив к нему ближе.
– Я переспала с мужчиной.
Отец поднял руку и изо всей силы хлестнул ее по щеке, так что Джемма не устояла на ногах и ударилась о дверной косяк. У нее перехватило дыхание, колени подогнулись. В глазах замелькали звезды, и девушке показалось на миг, что она теряет сознание. Но ей удалось справиться с собой и устоять на ногах. Ухватившись одной рукой за край открытой двери, а другой за косяк, она выпрямилась.
Чернокожий дворецкий поспешно вбежал в комнату. Босиком, в наполовину расстегнутой ливрее, запыхавшись после пробежки по лестнице, он застыл неподвижно в дверном проеме с широко раскрытыми от страха глазами.
– Все в порядке, масса О'Херли? Вам что-нибудь нужно?
– Убирайся!
Отец буквально кипел от ярости и с трудом выговаривал слова. Джемма никогда не видела его в таком состоянии. Устремив с мольбой взгляд на дворецкого, она молчаливо просила его остаться. Тот взглянул на хозяина и мгновенно скрылся. Джемма не могла его винить. Если бы она имела возможность, то тоже бы убежала.
Когда отцу удалось взять себя в руки, он понизил голос:
– Полагаю, ты отдалась мужчине, который сопровождал тебя на север?…
– Верно, Хантеру Буну. Так его звали, и я любила его.
– Очевидно, этот Бун воспользовался тобой и не задумываясь бросил.
Эти слова отца глубоко ранили Джемму, но она никогда не позволила бы ему узнать об этом.
– Вы ничего об этом не знаете. Ничего! Эта была полностью моя идея. Вас порадует, если я скажу, что мне практически пришлось его упрашивать?
Томас буквально затрясся от ярости. Джемма прижала ладонь к ушибленной щеке и напомнила себе об осторожности, иначе отец может забить ее до смерти. Здесь не было никого, кто остановил бы его руку. Ни святого Михаила, ни Хантера. Никого.
– Ты упрашивала этого длинноволосого варвара из лесной глуши? Ты спала с этим неотесанным дикарем без гроша в кармане, одетым в оленью кожу?
Джемма открыла рот от изумления. Она застыла на месте, ошеломленно глядя на отца. Ни разу она не говорила отцу, как выглядит Хантер. Ни разу не поделилась с ним подробностями своей жизни в Санди-Шолз. Слишком дороги ей были эти воспоминания. Она догадывалась, что отец будет критиковать и высмеивать ее близких друзей. Она не рассказывала ему ничего сверх того, что было необходимо.
– Он был здесь, – прошептала
Она бросилась к отцу и вцепилась в лацканы его сюртука.
– Откуда вы узнали, как он выглядит? Когда вы его видели?
Он высвободился из ее рук и оттолкнул от себя. Джемма заметила, что он рассматривает ее щеку, отметину, которую там оставил.
– Ты сошла с ума, – безжалостно сказал он. – Тебя следует запереть, упрятать в сумасшедший дом.
– Ничего подобного! – Джемма отрицательно замотала головой, коса ее при этом закачалась туда и сюда, ударяясь в спину. – Я никогда не говорила вам, как выглядит Хантер. Вы наверняка видели его. Когда?
Взгляд Томаса скользнул к балкону и поспешно вернулся назад. Это заняло только мгновение, но сказало ей очень много. Джемма вспомнила, как отец наблюдал с балкона за улицей, когда она вошла. Он испугался, когда ее увидел. Его нервозность была заметна до сих пор.
– Он только что был здесь, верно? – Джемма выбежала на балкон и устремила взгляд в ночную мглу, внимательно вглядываясь в лужицы света под уличными фонарями, неистово исследуя темные участки между ними. – Хантер был здесь, пока я в своей комнате упаковывала вещи.
Слишком поздно до нее дошло, что она сболтнула лишнее.
– Упаковывала? – Отец грозно двинулся к ней, огибая мебель. Джемма попробовала проскользнуть мимо него, но он протянул руку и схватил ее. Ночной пеньюар порвался на плече. Отец держал ее крепко. Девушка попыталась вывернуться, но это только разозлило его.
– Ты никуда не поедешь! – Отец поволок ее с балкона, снова через гостиную в холл.
Джемма пыталась упираться ногами, но едва не упала, когда тростниковые циновки начали сдвигаться и разъезжаться под ней.
Дворецкий прятался в холле и при виде О'Херли бросился наутек что было сил.
– Я приказал тебе убраться отсюда! – заорал Томас.
Дворецкий, скрылся за углом, направляясь к черной лестнице для слуг.
– Стой! – окликнул его О'Херли. Пожилой негр высунул голову из-за угла. – Пришли наверх двух слуг из конюшни.
– Вы не можете так поступить со мной! – воскликнула Джемма, когда он втолкнул дочь в ее комнату.
– Увидишь!
– Хантер вернется. Он снова придет за мной.
– Ну уж нет, после того, что я ему сказал. Он думает, что ты выходишь замуж и вообще не желаешь его видеть.
Джемма почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног. Только не это! Пожалуйста, Господи, только не это! Не в силах двинуться от потрясения, Джемма застыла на месте. А ее отец, вытащив ключ, торчавший в замке изнутри, с грохотом захлопнул дверь перед ее лицом. Девушка услышала, как лязгнул замок. Тяжелые шаги медленно удалились по коридору.
Отец грубо отдавал короткие приказания конюхам. Один уже направился на балкон, охранять наружную дверь ее комнаты. Джемма много раз видела этих людей, когда они работали в конюшне. При них она чувствовала себя несколько неловко, зная, что это рабы и являются собственностью ее отца. Когда она только что приехала, то спросила отца, допустимо ли владеть рабами, но он ответил ей, что они больше не в Бостоне, а на Юге это разрешено законом.