Только ты
Шрифт:
«Адам Пирсон».
Под ним он написал записку:
«НЕ ВЛЕЗАЙ! Я ТЕБЕ ЭТО ГОВОРЮ. Эта книга — моя личная собственность, и единственный человек, которому разрешено ее читать — мой брат, Нейт Пирсон».
Несмотря на тесноту в груди, я улыбнулся. Никогда не хотел читать его дурацкую книгу шуток. Но сейчас для меня имело значение то, что он позволил мне это.
Я должен был быть добрее. Должен был больше смеяться. Должен был ценить то, что я его старший брат.
Я
Чертовы чувства.
Их нужно хоронить, иначе они задушат тебя.
Я забыл об этом.
Внизу, в гостиной, меня удивила сцена. Моя мать сидела на диване, держа на руках Пейсли, а Эмми, сидевшая рядом с ней, держала бутылочку, пока Пейсли пила. Обе они подняли глаза, когда я вошел в комнату.
— Надеюсь, ничего страшного, что я держу ее на руках, — нервно сказала мама, опустив глаза на лицо внучки. — Я очень хорошо вымыла руки и вообще не прикасаюсь к бутылочке. Так что не думаю, что микробы могут ей угрожать.
— Все в порядке.
Я посмотрел Эмми в глаза. Она улыбнулась мне, ее глаза сияли, ее прекрасное, успокаивающее присутствие в этом доме, полном призраков, ошеломило меня, и мое сердце чуть не разорвалось в груди. Ноги чуть не подкосились. Дыхание остановилось. Потому что я любил ее.
Я люблю ее.
За то, что она была здесь со мной, за то, что понимала меня, за то, что давала мне почувствовать, что я не один.
Вот только в итоге я бы остался один, не так ли? Когда она уйдет, когда она откажется от меня, когда поймет, что я не могу дать ей все, чего она хочет и заслуживает.
В жизни нельзя контролировать все, возможно, даже свои чувства, но можно контролировать свои действия. Я должен был уйти или оттолкнуть ее. От одной мысли об этом мне становилось плохо, но я говорил себе, что надо быть чертовым мужиком и смириться с этим. Закалить свое сердце. Взять себя в руки. Сделать выбор.
Глава 17
Эмми
— Итак, я знаю, что начало было немного трудным, но в целом все прошло нормально, как думаешь? — с надеждой спросила я, когда мы отъехали от дома.
— Думаю, да.
Он посмотрел в зеркало заднего вида на свою дочь, которая мирно спала, но даже это не избавило его от тревожных морщин на лбу.
— По крайней мере, твоя мама немного подержала ее на руках.
— Ага.
— И она сказала, что, возможно, приедет через пару недель, чтобы навестить ее еще раз.
— Я слышал ее, — хотя его тон говорил: «но я ей не верю».
— И разве Пейсли не была хороша сегодня? Интересно, не приберегает ли она все это для срыва сегодня вечером?
Нейт нахмурился.
— Возможно.
— Ну, не волнуйся. Я буду там, чтобы помочь тебе. Может быть, мы возьмем что-нибудь на вынос. Выпьем по коктейлю и посмотрим фильм, как в старые добрые времена, — я счастливо покачивалась на своем сиденье. — Как хорошо, что у нас есть свободный субботний вечер.
Нейт ничего не сказал.
— Эй? Это похоже на план?
— Что? Конечно, все, что ты хочешь сделать, я не против.
Очевидно, он был слишком рассеян, чтобы с нетерпением ждать вечера вместе, и, возможно, ему нужно было время, чтобы пережить визит домой. Для меня было очевидно, что все воспоминания, как хорошие, так и плохие, глубоко затронули его, как и беспокойство его матери. Если бы я знала, что он будет говорить со мной об этом, я бы попросила его. Но, хотя он был более откровенен со мной в течение последней недели и особенно вчера вечером, у меня не было ощущения, что сейчас он настроен на разговор. Казалось, что он хочет немного поразмышлять.
Я не винила его за то, что он был расстроен. Если отбросить болезненные воспоминания, ни один родитель не хочет выслушивать список всех генетических заболеваний, к которым может быть предрасположен его ребенок, а для Нейта все должно быть еще хуже из-за его брата. Я видела выражение его лица, когда его мама говорила, и при слове «рак» он полностью побелел. Наверху он выглядел немного лучше, но все равно был на взводе. Весь остаток дня он был тихим и напряженным.
Но я не стала давить. Вместо этого я протянула руку к его ноге, надеясь, что он поймет: «Я знаю, что это было тяжело для тебя, и я здесь, если тебе понадоблюсь».
Хотя, думаю, он даже не заметил этого.
***
К тому времени, как мы оказались в лифте, поднимающемся на наш этаж, я начала беспокоиться. Нейт по-прежнему не разговаривал со мной, лишь отвечал на мои вопросы короткими, расплывчатыми фразами, и выражение его лица оставалось мрачным.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила я его.
— Я в порядке.
Но он не был.
Двери открылись, и когда мы начали идти по коридору, я попыталась снова.
— Так, какой еды ты хочешь? Мы могли бы…
— Какого черта ты здесь делаешь?
Я удивленно посмотрела на Нейта и увидела, что его глаза были устремлены на кого-то дальше по коридору. Я проследила за его взглядом и увидела женщину, которая стучала в его дверь. Она выглядела примерно моего возраста. Темные волосы, зачесанные в хвост. Прямая челка. Джинсы, сапоги, светло-коричневый свитер.
— Кто это? — спросила я, хотя нутром уже знала.
Нейт не ответил, но пошел вперед огромными, сердитыми шагами, держа одной рукой автомобильное кресло. Я поспешила догнать его.