Только в моих объятиях
Шрифт:
— Успокойтесь, — безмятежно промолвила Мэри. — Часовой не обязан отдавать честь, стоя на посту.
Гарри ошалело мигнул, только теперь заметив, что его правая рука застыла на полпути к козырьку кепи.
— Монашеская одежда, — прошептал он.
— Да, — сухо подтвердила девушка. — Именно это сейчас на мне надето.
Гарри снова мигнул, пытаясь собраться с мыслями:
— Нет, я хотел сказать, что это из-за…
— Я сбила вас с ног, рядовой, — закончила за него Мэри. — Я понимаю, что вы имеете в виду.
Ошалело тряся головой, Гарри почесал в
— Сестра, которая шутит… Если только это не розыгрыш. — И он внимательно окинул ее взглядом с головы до ног:
— Вы приехали вчера, с Салливанами!
— Верно. Я — родная сестра миссис Салливан.
— Но я не знал, что вы монахиня!
— По-моему, вы должны понимать, насколько не подходит подобное одеяние для здешнего климата, — ответила Мэри, проведя ладонью по черному платью. — По крайней мере в дневные часы. Потому что вечер мне показался весьма прохладным.
— Точно так, сестра…
— Мэри Френсис.
— Сестра Мэри Френсис, — покорно повторил Гарри.
Он видел, как девушка гуляла утром с Флоренс Гарднер. И теперь старался выкинуть из головы сластолюбивые мечты, порожденные созерцанием ее свежего личика. Даже подумать страшно, какая епитимья ждет несчастного, уличенного в похотливых мыслях в отношении монахини!.. Оставалось уповать на то, что в оправдание ему зачтется неведение… вот только зачтется ли? Пожалуй, лучше всего постараться по мере возможности загладить свою вину. Рядовой сам не заметил, как снова взял под козырек.
— Чем могу служить, сестра? — спросил он, как когда-то учили их в школе.
— Я пришла навестить заключенного, — ответила она. — Насколько мне известно, на это есть разрешение коменданта.
Гарри знал, что из Техаса должен был приехать свяи щенник, и все же появление Мэри выглядело слишком странно.
— Вы сами получили разрешение у генерала? — спросил он.
Мэри сочла, что разрешение генерала, полученное через его мать, ничуть не хуже, и ответила:
— Да. — Ей и в голову не могло прийти, что Флоренс Гарднер отчаянно лгала. Вот и рядовому Бишопу не могло прийти в голову, что сестра Мэри говорит не правду.
— Очень хорошо. — И он кивнул на саквояж в руках у Мэри:
— А что там?
Мэри подошла поближе и поставила саквояж на стол Гарри, предоставив ему осмотреть толстую Библию (Флоренс настояла, чтобы Мэри обязательно взяла ее с собой), свежую одежду, сапожную ваксу и бритвенный прибор. Убедившись, что Гарри разглядел все, Мэри промолвила:
— Человек имеет право умереть достойно, каким бы грешником он ни был.
Гарри с трудом сдержал улыбку. И как все эти монахини помешаны на чистой одежде — как будто она может прибавить человеку достоинства!
— Ладно, — сказал он, — можете взять это с собой — если только Маккей обратит на вас внимание. Если он заупрямится, то я позабочусь, чтобы он получил эти вещи потом.
— Господь благословит вас за доброту.
— Сюда, сестра Мэри. Я подам вам стул, — засуетился Гарри, чувствуя себя так, словно на него и впрямь снизошла благодать.
Мэри, безмятежно
— Маккей, к тебе гости, — окликнул он арестанта.
Райдер лежал на нарах, закинув руки за голову и уставившись отсутствующим взором в распахнутое окно. Он не потрудился даже посмотреть на Гарри Бишопа.
— Слышишь, Маккей? Кое-кто явился, чтобы спасти твою несчастную душу! — Гарри установил стул в коридоре и поставил рядом саквояж. — Этого ангела зовут сестра Мэри Френсис.
Еще бы Райдеру не знать, кто явился к нему в темницу! Однако осторожность не позволяла ему подавать виду. Он лениво поднялся, потянулся и скинул ноги на пол. При этом глядел он только на рядового Бишопа, как будто Мэри здесь вовсе не было.
— Можешь впустить ее внутрь, Гарри. Вряд ли она сможет замаливать мои грехи через решетку.
Гарри в нерешительности переводил взгляд с Райдера на Мэри и обратно.
— Все в порядке, — ободрила его Мэри. — Я не собиралась оставаться в коридоре. Со мной ничего не случится.
— А вы уверены, сестра? То есть я хотел сказать, что, будь вы мужчиной, я бы и спрашивать не стал…
Тон Мэри резко изменился — теперь он был полон покровительственной уверенности:
— Я совершенно уверена, рядовой, что справлюсь не хуже мужчины. Ваши опасения простительны, но абсолютно беспочвенны. Ну а теперь впустите меня к заключенному и дайте заняться делом, пока вас не призвали к ответу сначала генерал Гарднер, а после и сам Господь.
Гарри Бишоп открыл дверь. Он поставил в камеру стул и саквояж и впустил Мэри.
— Я буду заглядывать сюда каждые пять минут, — предупредил он, прежде чем скрыться.
— Лучше делать это каждые пятнадцать минут, — категорически заявила Мэри.
Гарри только и оставалось, что снова отдать честь, после чего он поспешил убраться в караулку.
Ни у Райдера, ни у Мэри в первый момент после ухода Бишопа не нашлось слов. Ее поразили происшедшие в нем перемены: бронзовый загар почти полностью сошел за месяцы заключения, и без того суровые черты лица стали еще жестче и резче, и в глубине глаз появилась пугающая ледяная пустота. Ни единым жестом он не показал, что рад ее видеть, — судя по всему, он лишь терпел ее присутствие.
Райдер внезапно понял, что ему трудно смотреть на нее — но еще труднее не смотреть. В неярком свете керосиновой лампы ее фигура словно излучала некий едва уловимый ореол. Кое-кто мог бы сказать, что Райдер увидел ее душевную ауру. Прекрасное безмятежное лицо показалось узнику неземным. И хотя в глазах светилось понимание и сочувствие, движения ее были решительны и спокойны — полные достоинства движения мирной воительницы. Райдеру подумалось, что драться она не станет, но не позволит и манипулировать собой. Пожалуй, лучше бы ей было вовсе не приходить. Теперь, видя ее перед собой, он жалел, что не постарался выбраться отсюда иным путем.