Только женщины
Шрифт:
– Я только сегодня вечером приехал из Европы. И, знаете, так рад, что вернулся, домой - сказать вам не умею, что там только творится!… - Он повел левой рукой жестом ужаса и отвращения и залпом выпил полстакана виски.
Дикки приготовился слушать внимательно, в то же время не менее внимательно разглядывая во всех деталях костюм приезжего. Дикки слыл модником и должен был поддерживать эту свою новоиспеченную репутацию. Его приятель насупился и попробовал было продолжать приватный разговор с хорошенькой продавщицей, но эта молодая особа, понимая разницу между случайным посетителем и завсегдатаем, поощрила последнего приветливой улыбкой и возгласом:
–
– Да, знаете, и рад, что выбрался оттуда. Два месяца ездили там по разным городам, больше
все в Германии и Австрии - но последние две недели только даром тратил время. Никаких дел нет.
– Да что вы?
– с серьезным видом удивился Дикки.
– Ах, вы это про чуму!
– заметил его друг.
– Она и так нам надоела до смерти. Уж сколько времени в газетах только об этом и кричат. Я бы хотел забыть о ней.
Блондин перегнулся вперед и поставил на прилавок свой пустой стакан.
– Налейте, барышня, еще.
– Вы говорите: надоела. Погодите - что еще будет впереди. Это прямо ужас. Если я расскажу вам, что я видел за последнюю неделю, вы не поверите.
– А вы лучше не рассказывайте, - я и так вам верю. Да и что толку заранее трястись от страха. Лично я убежден, что до Англии она не доберется. Иначе, она давно бы уже проявилась и у нас. Я думаю, что…
Он вдруг запнулся на полуслове, пораженный выражением лица блондина. Тот сидел с раскрытым ртом и неподвижно, пристально, стеклянными глазами смотрел мимо буфетчицы на аккуратно расставленные блестящие стаканы и бутылки разных форм. Лицо его было ужасно.
Буфетчица нервно вздрогнула и отодвинулась. Молодые люди оба вскочили с мест и перенесли свои стулья подальше. У всех троих мелькнула одна и та же мысль.
– Этот чистенький, опрятно одетый блондин болен белой горячкой.
Атмосфера комнаты, из веселой, интимной, мгновенно стала тревожной и напряженной, полной недоумения и страха.
Наступило жуткое безмолвие; затем раздался звон стекла; блондин, державший в руке стакан, судорожно стиснул его так крепко, что стакан лопнул и осколки посыпались на пол;
– Послушайте, что же это такое?
– невольно вырвалось у первого юноши. Буфетчица прижалась к полкам и насторожилась, нервно вздрагивая. Она была девица опытная, видавшая виды.
Голова блондина запрокинулась назад, отгибаясь все дальше, словно ее тянула какая-то невидимая сила. Глаза его, как будто напряженно следили за какой-то точкой, передвигавшейся все выше и выше вдоль стены с полками позади буфетной стойки; постепенно эта точка дошла до потолка и двигалась по потолку, по направлению к блондину.
Затем, вдруг, сразу, страшная напряженность мышц ослабла, блондин уронил голову на грудь и схватился обеими руками за затылок, дыша тяжело, прерывисто.
– Слушай. Ты как думаешь - он болен?
– спросил первый юноша.
Дикки направился было к блондину: его знание химии придавало ему профессиональный вид.
– Он только что приехал из Европы… А вдруг это у него чума, - шепнула буфетчица.
Молодые люди оба отскочили назад, пробормотали что-то о том, что надо позвать доктора, и устремились к двери. Один из них сделал большой крюк, чтоб обойти блондина, сидевшего, перегнувшись вдвое и бешено тиская свой собственный затылок.
Не успела захлопнуться входная дверь, как блондин свалился на пол, издавая противные, визгливые стоны.
Буфетчица охнула и застыла на месте.
– Женщины не заражаются, - выговорила она громко, чтобы подбодрить себя. Однако ж осталась стоять по ту сторону прилавка.
Несколько минут спустя хозяин гостиницы - издали - опознал блондина - это был мистер Стюарт, агент фирмы Баркер и К°.
«Высшие силы» Трэйля показали себя.
Скромное орудие, избранное ими, сделало свое дело, и оно же первое в Лондоне получило весть о результатах.
Телеграмма была адресована дирекции, но так как ни одного директоров не было в конторе, ее вскрыл Гослинг. И только вскрикнул:
«Черт!» - но таким тоном, что заинтересованный Флэк повернулся на стуле, изумился: - его сослуживец выпученными, вдруг остекленевшими глазами смотрел на голубой листок бумаги, и листок дрожал в его руке.
Флэк поднял очки на один уровень с бровями и спросил:
– Дурные вести?
Гослинг сел и вытер мгновенно вспотевший лоб платком, которым он вытирался после нюхательного табаку, заметил свою ошибку и небрежно бросил платок на конторку. Такое нарушение его неизменных привычек произвело даже более сильное впечатление на Флэка, чем его выпученные глаза и трясущиеся пальцы. Уж если Гослинг кладет на показ свой грязный носовой платок, это не предвещает ничего доброго.
– Господи помилуй! Да что такое случилось? Говорите же.
– Беда, Флэк, - слабо простонал Гослинг.
– В Шотландии. Наш мистер Стюарт сегодня утром умер в Денди от чумы.
Флэк вскочил с места и схватил телеграмму, краткую, но содержательную: «Стюарт неожиданно скончался 5 пополудни. Опасаюсь чумы. Макфэй».
– Та-та-та. «Опасаюсь». Это, ведь, еще не доказательство. Они там все потеряли головы. Подтянитесь, дружище.
– Я отказываюсь этому верить.
Гослинг с трудом перевел дух, заметил свой платок на письменном столе и поспешил убрать его в карман.
– Может быть, у него была сердечная болезнь - а, как вы думаете?
– Ну, положим, чтоб у него сердце было больное, об этом я не слыхивал.
Гослинг взял у него телеграмму, снова внимательно перечел ее - и немножко успокоился.
– Да, тут сказано, «опасаюсь». Макфэй не написал бы так, если б он был уверен.
– Однако, вряд ли они решились бы поставить в телеграмму слово «чума», если б они не были уверены, - возразил Флэк.
Гослинг так взволновался, что вынужден был выйти и завернуть в соседний кабачок подкрепиться, - чего он не сделал со дня рождения своей старшей дочери.
Лица хозяев омрачились, когда им сообщили новость из Денди, да и весь Лондон омрачился, прочитав час спустя все подробности в «Вечерних Известиях».
Стюарт, по-видимому, проехал из Берлина прямо в Лондон, через Флешинг и Порт Виктория и таким образом, избег карантина. И не он один. Несмотря - на строгость правил, многие британские подданные переезжали границу, Не заглядывая в карантин: при деньгах устроить это было не так трудно, а Стюарту велено было денег не жалеть.
«Вечерние Известия», хоть и пустили эту новость под огромным хлестким заголовком, все же уверяли, что волноваться нет причины, что в Великобритании с такими эпидемиями справляются лучше, чем на континенте: что это - единственный случай; чума с первой минуты была распознана, (за пять часов до смерти), тело сожжено и в доме произведена самая тщательная и дорогая дезинфекция - изъят из употребления даже спальный вагон, в котором Стюарт ехал из Лондона в Денди, и также сожжен.