Толкование на Евангелие от Иоанна. Том I
Шрифт:
Какой же смысл можно бы применить к столь несвоевременному и неуместному повествованию (о времени рождения Спасителя и Крестителя)? Или каким образом могут истолковать нам ясно, взяв изречение в значении известного количества времени, то есть: позади меня грядущий впереди меня стал? Допустим, как это и бесспорно так, что Господь, как явившийся во времени по плоти вторым, приходит позади Крестителя, — но каким образом Он будет и впереди его, очевидно по времени? Ведь к такой мысли ведут нас долженствующие соответствовать предшествующим словам порядок и последовательность речи. Но для всякого, думаю, ясно, что такое толкование не может быть принято; ибо то, что следует за чем-либо по времени, никогда не может предварять то, что предшествует ему. Итак, совершенно нелепо и совсем невероятно думать, что святой Креститель сказал о времени по плоти: позади меня приходящий впереди меня оказался. Напротив, разумея это соответственно предложенной нам цели изречение, думаем, что здесь сказано таким именно образом: блаженный Креститель от обычного образа речи искусно возводит слово к духовному свойству предметов и как бы от некоего подобия с нами приходит к изъяснению возвышеннейших мыслей.
Обычно почти всегда бывает так, что вождь славнее тех, кои следуют за ним, и последователи ниже предводителей. Так, например, опытный в искусстве медника, или строительном, или ткацком как бы предводительствует и оказывается выше того, кто мыслится следующим за ним по научению и идущим к совершенному знанию (искусства). Но когда таковой (ученик) будет превосходить искусство учителя и, оставив его позади, станет работать лучше, то не обинуясь, полагаю, скажет побежденный (учитель) о превзошедшем его ученике: позади меня грядущий впереди меня стал. Соответственно сему примеру перенося значение этого рассуждения на Спасителя нашего Христа и святого Крестителя, будешь иметь правильное понимание (этого изречения). Возьми сначала все, относящееся до каждого (Христа и Крестителя). Креститель во всех вызывал удивление, приобретал многих учеников, его окружала великая толпа крестившихся, — а Христос, хотя и высший Его, пребывал в неизвестности, и оставалось сокрытым, что Он был истинный Бог. Поелику же оставался в неизвестности, когда Креститель вызывал удивление к себе, то и казался как бы позади Его идущим: шел Он немного позади того, кто, впрочем, имел высшую степень чести и славы среди людей. Но грядущий позади стал впереди, явившись выше и больше Иоанна. Христос чрез дела свои открывался
Яко первее (буквально: первый) мене бе. Сказав, что впереди меня стал, необходимо присоединяет: потому что первый меня был, усвояя Ему старейшую славу и утверждая за Ним преимущество пред всем, не как прибывшее во времени, но как присущее Ему изначала, как Богу по природе. Был, говорит, меня первый вместо: вечно и всегда выше и славнее. Посредством же сравнения (Христа) с одною из тварей (Крестителем) решается превосходство (Христа) и над всеми (тварями); ибо не в том только одном усматривать должны мы великое и досточудное достоинство Сына, что Он превосходит славу Иоанна, но в том, что Он превышает всякую тварную сущность.
Яко [132] от исполнения Его мы вси прияхом (1, 16)
В этих словах Евангелист представляет истинным свидетельство Крестителя и дает ясное доказательство превосходства Спасителя нашего и преимущества Его сущности пред всякой тварью как по самой славе, о коей теперь особенная речь, так и относительно всех прочих, многочисленных и досточудных, благ (Его природы). Превосходно, говорит, и вполне истинно, как кажется мне, Креститель говорит о Единородном: яко первее мене бе, то есть гораздо выше и превосходнее; так как и все мы, причисленные к лику святых, обогатились собственным Его благом, и человеческая природа украшается скорее Его преимуществами, чем своими, когда оказывается имущею что-либо достославное, ибо от полноты Сына, как из непрестанного источника, бьющее подаяние Божественных даров входит в каждую душу, которая окажется достойною принять. И если Сын сообщает из природной полноты, а тварь получает, то каким образом, наконец, Он мог бы быть мыслим имеющим одинаковую с прочими природу, а не такую, которая приличествует Единородному от Отца, имеющему превосходство над всеми (тварями) как плод собственной природы и преимущество (над всем созданным) — как достоинство Отеческой природы? Думаю я, что и премудрейший Павел, рассуждая о природе всего, чрез это был подвигнут к истинным мыслям и наконец так сказал к твари: что бо имаши, егоже неси приял (1 Кор. 4, 7)? Ведь вместе с бытием и благобытие и бытие такое или иное дано твари от Бога, она ничего не имеет сама от себя, но богатеет только щедротами Дающего. Должно опять заметить, что называет Сына полным, то есть совершенным во всем, и столь далеким от какой-либо нужды, что всем может подавать, не испытывая уменьшения и всегда сохраняя в неизменности величие своего преимущества.
132
чит. согл. Син. Ват. и др. мн. вм.: — и как Алекс. и др. мн. и слав.
И [133] благодать воз благодать, яко закон Моисеом (чрез Моисеа) дан бысть, благодать и истина Иисус Христом (чрез Иисуса Христа) бысть (1, 16–17)
Сказав, что слава Единородного оказалась светлее славы всех людей, и указав на несравненное со всеми святыми величие святости Его, посредством достигших наивысшей степени добродетели старается дать доказательство предложенной мысли. Так, об Иоанне говорит Спаситель: аминь, аминь глаголю вам: не воста в рожденных женами болий Иоанна Крестителя (Мф. 11, 11). Но сего столь великого и достойного соревнования представил уже, как сам говорит, восклицающим и говорящим великим гласом: иже по мне Грядый предо мною бысть, яко первее мене бе. Если же слава Иоанна ниже и уступает Единородному, то разве не необходимо думать, что никто из прочих святых не может сравняться со Спасителем Христом по славе и величию дел? Итак, те святые, кои были во времена пришествия (Христа), не превосходя доблести Иоанна и достигая присущей ему славы, вместе с ним, конечно, должны оказываться ниже Христа, как скоро сам блаженный Креститель, достигший вершины благ и обладавший всякого рода преимуществами, получает приговор быть ниже Христа не чрез голос другого кого, но сам запечатлел [134] свое дело, говоря, как святой, истинно. Поелику же Еммануилу надлежало явиться большим и высшим из древнейших святых, то блаженный Евангелист почитает необходимым обратиться к первому священноначальнику Моисею, к коему говорено было от Бога: вем тя паче всех, и благодать имаши [135] у мене (Исх. 33, 12). А что он был знаем Богом более всех, это можем мы также узнать и из следующего: аще будет, — говорит, — пророк ваш Господу, [136] в видении ему познаюся и во сне возглаголю ему, не тако, якоже [137] раб [138] Мой Моисей, во всем дому Моем верен есть: усты ко устом возглаголю ему яве [139] и не гаданием (Числ. 12, 6–8). Хотя всемудрый Моисей и имел столь великое превосходство над древнейшими святыми, Евангелист представляет Единородного высшим и славнейшим во всех отношениях, да явится во всех Той первенствуя (Кол. 1, 18), как говорит Павел. Посему-то и говорит: и благодать за благодать, потому что закон чрез Моисея дан был, благодать и истина чрез Иисуса Христа явилась. Думаю я, что блаженный Евангелист желает выразить нечто таковое. Истинное, говорит, исповедание соделал великий Креститель о Единородном, ясно возвещая: позади меня Грядущий впереди меня стал, потому что Первый меня был, ибо и от полноты Его мы все приняли. И пусть никто не думает, что Единородный превосходит только Иоанна или и прочих святых, кои были во времена пришествия (Христа), — Он превосходил славою также и древнейших, кои блистали святостью во времена, предшествовавшие пришествию. Так, он увидит, говорит, Его далеко превосходящим достоинство Моисея, хотя сей по сравнению с теми и приобрел наивысшую степень святости, ибо Законодатель ясно утверждал, что познал его паче всех (Исх. 33, 12). Итак, Иоанн своим собственным гласом обличался в том, что он шел позади славы Христа. Но приходит (= грядущий) Христос позади прославления его (Иоанна), в чем нет никакого сомнения или противоречия истине.
133
Нек. древнеслав. лат. арм. эфиоп. оп.: — и.
134
Т. е. скрепил печатью приговор.
135
У св. Кир. вм.: чит.: , как весьма немн.
136
Слав.: в вас пророк Господень, — имеются редкие разночт.: , , in vobis, inter vos.
137
опуск. Ват. но Алекс. чит.
138
Собств.: служитель.
139
Греч.: .
Но откуда же мы можем узнать, что и сам священноначальник Моисей был ниже славы Господа? Пусть, говорит, исследует любознательный данную нам чрез Спасителя евангельскую благодать вместо благодати законной — чрез Моисея. Тогда он узрит Сына настолько превосходнейшим, насколько Он окажется законополагающим лучшее сравнительно с учреждениями Закона и вводящим все вообще более совершенное, чем у Моисея. Так, закон, — говорит, — чрез Моисея дан был, благодать и истина чрез Иисуса Христа явилась. А какое (ближайшее) различие закона от благодати чрез Спасителя, это также должен дознавать любитель исследований и друг добрых трудов. Мы же скажем немногое вместо многого, полагая, что бесконечно велико число относящихся сюда рассуждений. Итак, закон осуждал мир, ибо заключил Бог чрез него всех под грехом (Гал. 3, 22), как говорит Павел, и являл нас повинными наказаниям; напротив, Спаситель освобождает его (мир), ибо Он пришел не для того, чтобы судить мир, но чтобы спасти мир (Ин. 12, 47). Также и благодать людям давал и закон, призывая к богопознанию, и отвлекая заблудшихся от служения идолам, и кроме того, еще показуя зло и научая добру, хотя и не совершенно, но воспитательно и благоплодно; истина же и благодать чрез Единородного вводит добро нам не в образах и не как бы в сени начертывает полезное, но в яснейших и чистейших постановлениях и руководствует к совершенному познанию веры. Закон давал дух рабства ко страху, а Христос (даровал) духа усыновления в свободу (Рим. 8, 15). Подобным же образом закон вводит обрезание по плоти, ничего не значащее, ибо обрезание ничтоже есть (1 Кор. 7, 19), как пишет некиим Павел; Господь же наш Иисус Христос доставляет обрезание в духе и сердце чрез веру (Рим. 2, 29). Закон одною только водою крестит оскверненных, Спаситель — в Духе Святом и огне (Мф. 3, 11). Закон вводит в скинию как прообраз истины, Спаситель возносит в самое небо и вводит в истиннейшую скинию (Евр. 9, 24), юже водрузи Господь, а не человек (Евр. 8, 2). Ничего нет трудного прибавить к изложенным множество и других доказательств, однако же надо ценить меру. Впрочем, считаем полезным и необходимым указать еще на то, что блаженный Павел в немногих словах разрешил искомый предмет, сказав о законе и благодати Спасителя: аще бо служением [140] осуждения слава, много паче избыточествует служение оправдания в славе (2 Кор. 3, 9). Служением осуждения он называет заповедь Моисея, а служением оправдания именует благодать от Спасителя, коей усвояет и то преимущество, что она приобретается в славе, превосходно определяя природу предметов, как духоносец.
140
— Син. Алекс. и др. мн. вм. слав. русс. согл. Ват. и др.
Итак, поскольку осуждающий закон дан был чрез Моисея, а чрез Единородного явилась оправдывающая благодать, то как может, говорит, не превосходить славою Тот, чрез Коего законоположено наилучшее? Так и Псалмопевец скажет истину в Духе, восклицая, что Господь наш Иисус Христос превосходит все вместе славное множество святых, ибо кто, — говорит, — во облацех уравнится Господеви, или кто уподобится Господеви в сынех Божиих (Пс. 88, 7)? Так, духовные облака, то есть святые пророки, должны предоставлять превосходство Христу и отнюдь не думать, что можно состязаться с Ним в равномерной славе, как скоро низшее место усвояется даже познанному от Бога паче всех (Исх. 33, 12), то есть Моисею. Те же, к коим применяется название сынов Божиих, во время пришествия (Христа жившие), не должны быть безусловно уподобляемы Сыну по природе, но должны сознавать свою меру, когда и сам святой Креститель выразительно говорил о себе, что он стал позади, — Креститель, о коем Ведущий сердца говорит: не воста в рожденных женами болий Иоанна Крестителя (Мф. 11, 11). Итак, истину высказывает блаженный Евангелист, говоря, что видел славу Его, славу как Единородного от Отца, то есть такую, которая может приличествовать Единородному от Бога Отца Сыну, а отнюдь не призванным к братству с Ним, коих Он есть первородный.
Глава X
О том, что Единородный (есть) только один по природе из Отца, как (сущий) из Него и в Нем
Бога никтоже виде нигдеже: [141] Единородный Бог, [142] сый в лоне Отчи, Той исповеда (1, 18)
Обрати внимание также и здесь на предусмотрительность Духоносца. Не не ведал он, что кто-либо, строже исследуя изречения относительно Единородного, может, конечно, сказать, обращаясь к Евангелисту: ты сказал, что видел славу Его, славу как Единородного от Отца, — потом, так как надлежало сообщить нам об этом тонкое изъяснение и выразить превышнее и Божественное достоинство (Единородного), ты употребил доказательство от превосходства Его над Моисеем и Иоанном, как будто невозможно было иначе узреть славу Его, хотя блаженный пророк Исаия и говорит: видех Господа Саваофа седяща на престоле высоце и превознесенне, и исполнь дом славы Его: и Серафими стояху окрест Его, шесть крил единому и шесть крил другому, и двема убо покрываху лице, [143] и двема покрываху ноги, [144] и двема летаху: и взываху друг ко другу и глаголаху: Свят, Свят, Свят Господь Саваоф, исполнь вся земля славы Его (Ис. 6, 1–3); также и Иезекииль ясно и громко высказал нам, что он мог видеть Херувимов, имевших твердь, как бы в виде сапфира висевшую над головами их, на престоле же подобие Господа Саваофа, говоря буквально такими словами: и се, — говорит, — глас превыше тверди сущия над главою их [145] и над твердию, яже над главою их, яко видение камене сапфира, подобие престола на нем, и на подобии престола подобие якоже вид человечь сверху. И видех яко видение илектора [146] от видения чресл и выше, и от видения чресл и даже до долу, и видех яко видение огня, и свет его окрест, яко видение дуги, егда есть на облацех в дни [147] дождя, тако стояние [148] света окрест: сие видение подобия [149] славы Господни (Иез. 1, 25; 2, 1). Итак, поскольку нетрудно было ожидать, что нечто подобное могут сказать нам не малочисленные из невежд, то блаженный Евангелист спешит пресечь возражение их, говоря: Бога никто не видал никогда, ибо Сам Единородный, будучи Бог, сущий в недрах Бога и Отца, сообщил нам сие изъяснение, весьма ясно сказав священноначальнику Моисею, что никто не увидит лице Мое, и жив [150] будет (Исх. 33, 20), а также некогда Своим ученикам: не яко Отца видел есть кто, токмо сый от Бога, сей виде Отца (Ин. 6, 46). Одному только по природе Сыну видим Отец, и притом именно так, как можно умопредставлять себе, соответственно Божественным свойствам, возможность видеть Божественную природу и быть видимою, — другому же из бытий никому. Посему отнюдь не выскажет лжи слово святых пророков, восклицающих, что они видели Господа Саваофа, ибо они не утверждают того, чтобы природа Божия могла быть созерцаема такою, какова она есть по самой своей сущности, но, напротив, сами ясно восклицают: сие видение подобия славы Господни (Иез. 2, 1). Итак, вид Божественной славы отображался прикровенно по подобию с нашими предметами и был, вернее сказать, подобием, как бы отпечатлевавшим на доске свойственную Божеству славу, так как истинное существо ее превышает границы нашего разума и слова. Ввиду этого весьма премудрым оказывается Евангелист, если к словам: и видехом славу Его, славу яко Единороднаго от Отца, исполнь благодати и истины — приводит доказательство от превосходства Его над всеми. Как от красоты созданий соответственно (Прем. 13, 5) созерцается сила Творца всего и небеса безгласно поведают славу Божию, творение же руку Его возвещает твердь (Пс. 18, 2), так опять и Единородный должен оказаться высшим и превосходнейшим по славе, — как Бог, Он превосходит восприемлющую силу глаза, но мыслится и прославляется по тем свойствам Своим, коими Он превосходит тварь. Такую именно, полагаю, а не другую заключает в себе мысль толкуемое изречение. Но надо также обратить внимание на то, что и называет Сына Единородным Богом, и говорит, что Он есть в недрах Отца, дабы оказывался опять и находящимся вне единоприродия с тварью, и имеющим особое из Отца и в Отце существование. Ведь если Он действительно есть Бог Единородный, то как может не быть другим по природе сравнительно с теми, кои суть боги и сыны по усыновлению? Единородный не может быть мыслим (как один) между многими братьями, но как единственный из Отца. А так как, по слову Павла, хотя и много есть или и называется как на небе, так и на земле богов (1 Кор. 8, 5), но Сын есть Бог Единородный, то, очевидно, Он должен быть вне других и не принадлежать к числу богов по благодати, но, напротив, быть истинным (Богом) вместе с Отцом, что и Павел вслед за вышеприведенными словами утверждает: нам же един Бог Отец, из Него же вся, и един Господь Иисус Христос, Имже вся (1 Кор. 8, 6). Так как один по природе есть Бог Отец, то сущее из Него и в Нем Слово не должно оставаться вне бытия–Богом, украшаясь (Божественными) свойствами Родившего и по существу восходя к равному (с Ним) достоинству, именно в отношении бытия–Богом по природе.
141
Так одни древнеслав., а другие: николиже. Св. Алексий: Бога никтоже виде когда... .
142
— Син. Ват. Копт. Сир. (на поле) Ирин. (в одном месте), Феодот у Клим. сам Клим. Ориг. Дид. и др. вм.: — Алекс. и больш. греч. и лат. Вульг. Сир. (Кур. и р в тексте). Сир. Иерус. Арм. Ирин. (в др. м.) Вас. Вел. Злат. Феодорит и Терт. и др. мн.
143
Слав.: лица своя.
144
Слав. приб.: своя.
145
В Ват. здесь кончается стих и слов: и над твердию, яже над главою их — не имеется. А в Алекс. как слав. пред этими словами прибавлено: внегда стояти им, низпускахуся крила их.
146
Так и Ватик., но Алекс. и нек. др. приб. как и слав.: яко видение огня внутрь его окрест.
147
Слав.: день, как нек.
148
У св. Кирилла: видение.
149
Так и Ват., но слав. как Алекс.: подобие.
150
Т. е. никто не может видеть Бога и остаться в живых, — или: ни один человек не может видеть Бога.
Потому-то и говорит, что Он есть в недрах Отца, дабы ты опять разумел бытие в Нем и из Него, по сказанному в Псалмах: из чрева прежде денницы родих Тя (Пс. 109, 3). Как здесь выражение «из чрева» полагает собственно в значении истинного рождения из Него, как бы опять по подобию с нами, ибо рождаемые от людей дети выходят из чрева; так и когда употребляет выражение «в лоне», то как бы желает выразительно указать на рождение Сына Отеческим лоном, наподобие богоприличного воссияния и неизреченного некоего исхождения к собственной ипостаси, имеющим (лоном) в то же время Его в себе, так как не чрез отсечение или отделение по телу произошло из Отца Божественное Рождение (Сын). О сем и Сын в одном месте говорит, что Он — в Отце и со Своей стороны имеет в Себе Отца (Ин. 14, 10–11), ибо само свойство сущности Отца, естественно переходя к Сыну, являет в Нем Отца; так же опять и Отец имеет в Себе Сына, как вкорененного непреложным тожеством сущности и как рожденного из Него, однако же не чрез отделение или местное расстояние, но как всуществующего (в Нем) и всегда существующего (с Ним). Так должны мы благочестиво понимать изречение, что Сын есть в недрах Отца, а не как истолковывают некие из обыкших богоборствовать, на коих суд праведный есть (Рим. 3, 8): все правое извращают они, по слову Пророка (Мих. 3, 9), прельщая слух простецов и неосмотрительно согрешая против братьев, за коих Христос умер (1 Кор. 8, 12).
Однако ж необходимо сказать о том, как они думают и говорят и пытаются учить других. Если святой Евангелист говорит, что Сын есть в лоно (лоне) Бога и Отца, как правильно понимают это и чада Церкви и на этом основании утверждают, что Он существует из Отца и в Отце, и со всею справедливостью стараются сохранить истинный образ рождения, но, напротив, те, опьяненные невежеством, тотчас же осмеивают это и дерзают даже говорить так: «Вздор говорите вы, ибо неблагопристойно представляете о Боге, думая, что посредством изречения о рождении Сына в лоне Отца указывается на рождение из сущности Его, и неразумно предполагая, что Он есть плод Нетварной Природы. Или, говорят, вы не слышали в Евангельских притчах, когда Сам Христос говорил о богаче и Лазаре, что умер Лазарь и отнесен был Ангелами в лоно Авраама (Лк. 16, 22)? Разве из того, что Лазарь оказался в лоне Авраама, будете заключать, что он существует из него и в нем по естеству, или же справедливо откажетесь говорить так и сами согласитесь с нами, что под лоном разумеется любовь? Посему и мы утверждаем, что изречение о бытии Сына в лоне Бога и Отца употреблено вместо выражения: в любви, как и Сам Он в одном месте говорит: Отец любит Сына (Ин. 3, 35)».