Толковая Библия в 12 томах(ред. А. Лопухин) Том 11

Лопухин Александр Павлович

Приготовление Моисея к его великому подвигу, как и для всякой высокой цели, совершалось медленно и постепенно. Но вот настало время, когда он, по намерениям Божиим, оказался готовым к великому делу и удостоился откровения. Первое откровение совершилось ему в пустыне Синайской, среди гор Хорива («сухих» гор, как вообще называются обширные высоты Синайской группы), когда он пас стадо своего тестя. Горы, которые, по свидетельству Иосифа Флавия, даже в глазах арабских племен окружены были ореолом особенной святости и назывались «горами Божиими», с грозным величием смотрели на него со всех сторон. Он шел за своим стадом овец и коз, отыскивавших растительность по уступам скал, в ущельях узких долин или по берегу случайно попадавшихся ручьев, мало думая о том, куда оно приведет его. Дикая акация и терновник всякого рода покрывали кое-где обнаженные уступы и раскаленную почву оврагов. Но вот – вдруг пыл огня, подобный тому, который сожигал Израиля в горниле рабства, показался среди ветвей одного из находившихся перед ним терновых кустов: Моисей удивленно смотрит – «терновый куст горит огнем, но куст не сгорает». Когда он подошел поближе «посмотреть на это великое явление», из куста раздался голос, в котором он невольно узнал голос Бога. Повелев снять ему сандалии, ибо место, на котором он стоял, было свято, таинственный голос открывал ему новые и теснейшие отношения Бога к Его избранному народу и возлагал на смущенного пастуха страшное поручение быть Его пророком и избавителем народа от рабства египетского. Открыв трепещущему Моисею свое страшное имя «Сущего» (Иеговы), Господь посылает его к народу с известием о предстоящем освобождении. «Иди к твоим братьям и сынам Израилевым, – продолжал Божественный голос, – и скажи им: Иегова, Бог отцов ваших, Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова, послал меня к вам. Вот имя Мое на веки; так называйте Меня из рода в род». Все другие боги просто «элилим» – «ничто», не имеют бытия и суть только изобретение человека. Один Иегова самым именем Своим возвещал о Себе, что Он только Единый Сущий Живой Бог. Моисей должен был возвестить своим братьям, что этот Сущий Бог, помня Свой завет с Авраамом, готов был освободить их от рабства и привести их к горе, где именно этот Божественный голос так говорил, и Он там даст им законы как Своему народу, и поведет их затем в добрую землю, которую Он обещал отцам их.

Невольно устрашась поручения столь возвышенного и вместе столь трудного, Моисей, естественно, желал получить особенное уверение в соприсутствии с ним Бога, прежде чем явиться перед лицо могущественного фараона или пытаться пробудить угнетенный народ от апатии. Но ему дается и это уверение. Откровение подтверждено было ему двумя знамениями, которые показывали, что он стоит в присутствии не только Сущего, но и Всемогущего Бога, и из которых каждое заключало в себе особое значение. Рука, пораженная проказой и затем опять исцеленная, указывала на силу, при помощи которой Моисей мог освободить народ, считавшийся у египтян прокаженным. Пастушеский посох, сначала превращенный в змея, бывшего египетским символом злого духа (Тифона), и опять превратившийся в свое прежнее состояние, сделался жезлом Моисеевым и жезлом Божиим, как бы скипетром в управлении вверяемым ему народом и орудием чудес, которые содействовали освобождению народа и поражали врагов его. Правда, Моисей чувствует еще одно препятствие к успешному исполнению великого дела. Он не речист, косноязычен. Но и в этом ему дается уверение, что вместо него перед фараоном будет говорить брат его Аарон, и ему остается только действовать при посредстве его в качестве представителя Бога. Ему придется только руководить, а Аарон будет выражать его указания в надлежащих словах. По отношению к народу он должен был, так сказать, заменять Бога, а по отношению к Аарону быть тем же, чем Бог является по отношению к Своему пророку, которого Он вдохновляет. Таким образом, у него есть могущественный Защитник и Покровитель, который и будет главным Избавителем. Народ будет избавлен не искусством или умом предводителя, а только силой Иеговы. Это избавление должно быть настолько делом одного Иеговы, что народ должен был во все последующие века видеть в этом залог того, что Он избрал его Своим народом из чистой любви и сострадания к нему. Тогда Моисей решил возвратиться на берега Нила, тем более, что там уже «умерли все искавшие души его».

Когда Моисей отправился в путь, во время которого получил грозное внушение за упущение в совершении обрезания над своим сыном, то в пустыне у горы Хорив он встретился с своим братом Аароном, и эта встреча столь давно не видевших друг друга братьев не только взаимно ободрила их дух, но и наполнила их сердца радостью и упованием на Бога. Моисей рассказал своему возлюбленному брату о полученном им божественном посланничестве для совершения великого предприятия; с своей стороны, то же самое передавал и Аарон. Последний, постоянно живший с своим народом и близко знавший его жизнь и настроение, мог сообщить Моисею, что израильтяне, их братия, наконец, после долгих лет охлаждения, опять запылали ревностью к вере своих отцов, так что можно было надеяться на их содействие в исполнении всякого плана к быстрому освобождению их от рабства египетского и от близости ненавистного идолопоклонства. Доказательств этого не было надобности ждать долго. Все старейшины Израиля, будучи собраны на совещание и получив известие о приближающемся событии, с радостью приняли эту весть, и через них она с быстротой молнии облетела все колена, все племена и семейства, народ поднял голову и исполнился радостью. Старейшины донесли великим братьям, что «народ поверил» им и возрадовался, что «Господь посетил сынов израилевых» через своих избранных посланников и в благодарственном уповании «поклонился». Тогда оставалось только сообщить волю Божию фараону и просить его об освобождении народа, и братья-освободители пошли пред лицо гордого монарха.

XVI

Ходатайство перед фараоном и казни египетские. Приготовление к исходу. Пасха

Когда Моисей снова явился на берегах Нила, то главного угнетателя народа израильского уже не было в живых и престол перешел к его наследнику – бесхарактерному, но жестокому деспоту, который своим упорством подверг страну ужасным бедствиям. Наиболее любимой резиденцией фараона этого времени был город Танис, или Цоан, лежавший на одном из северных каналов Нила, в области Гесем. Это был город колонн, статуй, сфинксов и украшений всякого рода, какими вообще отличалась резиденция фараонов. Великолепные дворцы были местом постоянных придворных пиршеств и ликований, которые были в разительном противоречии с тем, что делалось за их стенами, где народ стонал от непосильных работ и повинностей. Представителем этого народа и явился во дворец Моисей с своим братом Аароном. При государственной беспечности фараона, едва ли имевшего возможность знать действительное состояние своего государства и судившего о нем только по окружавшей его придворной пышности и раболепству придворных льстецов, превозносивших славу и могущество фараонова престола, появление во дворце каких-то дерзких представителей ничтожного, презренного инородческого племени могло только вызвать у фараона улыбку презрения. На просьбу Моисея и Аарона отпустить израильский народ в пустыню для принесения жертвы Господу, фараон высокомерно, хотя и не без благодушия отвечал, что он не знает никакого их Господа и советовал бы им не предаваться праздным смутам в народе, а идти и заниматься своим собственным делом. «Зачем вы, Моисей и Аарон, отвлекаете народ мой от дел его? Ступайте на свою работу», – сказал он и с этим выпроводил ходатаев за угнетенный народ. Фараон, очевидно, не понимал еще всей важности готовящегося события, но видел, что в народе израильском началось какое-то незаконное движение. Движение это, думалось ему, происходило от праздности, и поэтому он велел усилить работы и повинности. Египетским надзирателям запрещено было выдавать рабочим даже солому для кирпичей, и народ должен был сам отыскивать ее для себя, теряя время, а между тем, от них требовали изготовления того же урочного числа кирпичей, подвергая жестоким побоям и наказаниям за всякий недочет в них. Народ возопил еще больше и выражал негодование даже на Моисея и Аарона, считая их прямыми виновниками своих усилившихся страданий. Тогда Бог, возобновив Свое обетование вывести народ в Землю обетованную, дал Моисею и Аарону окончательное поручение ходатайствовать перед фараоном, предупреждая их о противодействии и упорстве последнего, но показывая вместе с тем, что все это послужит лишь к обнаружению всемогущества Божия и заставит самих египтян признать силу Иеговы. И вот братья-освободители опять явились во дворец, чтобы решительно потребовать отпущения народа, подтверждая свое право на то необычайными знамениями.

На этот раз фараон внимательнее отнесся к представителям израильтян, созвал придворный совет, чтобы официально выслушать их заявления. В доказательство правоты своего требования Аарон бросил свой жезл на пол, и он мгновенно превратился в змея, шипя и извиваясь. Как ни чудесно было это знамение само по себе, но для Египта в нем не было ничего необычайного. Оно, по-видимому, не особенно смутило фараона. Он позвал своих придворных волхвов Ианния и Иамврия, и они своими чарами сумели сделать нечто подобное. Таким образом, первым своим знамением Моисей с своим братом не могли доказать необычайности своих полномочий, и жезл Аарона только в том отношении превзошел жезлы египетских волхвов, что, превратившись в змея, пожрал их. Фараон, очевидно, только с любопытством просвещенного деспота взглянул на этот – по его мнению – «фокус» представителей израильского племени и остался несомненно доволен подобным же искусством своих придворных волхвов. Об отпущении народа он и думать не хотел. Тогда над Египтом разразился ряд бедствий, которые по быстроте следования и величию были беспримерны в истории страны и по справедливости получили название казней египетских. Когда фараон решительно отказался удовлетворить справедливую просьбу Моисея, страну постигло первое бедствие: вся вода обратилась в кровь. Все казни египетские имеют не просто стихийный характер, но религиозно-нравственный смысл. Они имеют целью не только сломить упорство жестокого правительства, но и подорвать в глазах народа значение его богов. Первая казнь была прямо направлена против главного божества страны, Озириса, как олицетворения Нила, который оказался бессильным защитить страну от этого бедствия, и жрецы его своими чарами могли только увеличить бедствия, обращая также воду в кровь, а не восстанавливая ее первоначального свойства. Вода оказалась негодной к употреблению, рыбы умирали в ней, и египтяне принуждены были рыть новые каналы, чтобы не погибнуть от жажды.

Вторая казнь, наслание жаб, также прямо направлена была к подрыву египетского идолопоклонства, именно культа богини Хект, «гонительницы жаб», изображавшейся с головой жабы. В известные периоды жабы во множестве появляются в Египте, особенно, когда Нил и его каналы во время высшего разлива заливают и наводняют все высыхающие обыкновенно болота и низменности. Жабы и лягушки всякого рода нарождаются мириадами, и древние египтяне обращались за помощью к богине Хект. Так было и теперь вследствие наказания Божия, но в еще более ужасной, небывалой степени. «Гонительница жаб» оказалась бессильной помочь беде, и жабы наполняли даже дома и постели, что было истинным бедствием для такого брезгливого и чистоплотного народа, как египтяне. Волхвы своим искусством только усиливали бедствие, которое, очевидно, было так необычайно и тяжело, что фараон принужден был обратиться за помощью к Моисею и Аарону. Тут он показал первый признак уступчивости, которая, однако же, скоро опять сменилась упорством высокомерного деспота.

В наказание за это последовала третья казнь и притом уже без предостережения, которым сопровождались первые две. Почва берегов Нила, как и все там, считалась священной, и ее боготворили под именем Себ или отца богов. Теперь она должна была подвергнуться осквернению. Вся земля обратилась в мошек и разных насекомых. «И были мошки на людях и на скоте». Под мошками, очевидно, разумеются не только безвредные, но и ядовитые насекомые, причинявшие страшные страдания не только людям, но лошадям и вообще скоту. Но, собственно, ядовитые насекомые явились вследствие четвертой казни, наведшей на страну «песьих мух». Эти злые и ядовитые мухи тучами наполнили воздух и были истинным бичом для людей и для животных. Это была ужасная казнь и кроме нанесения телесных страданий, она вместе с предыдущей направлялась также к подрыву египетского идолопоклонства, в котором были и специальные «боги мух», как и во всех жарких странах древнего языческого мира. Боги эти считались защитниками страны от ядовитых насекомых всякого рода, и две последние казни доказывали их полное бессилие против бедствия. Едва страна успела вздохнуть от описанного бедствия, как ее постигла пятая казнь, именно моровая язва на скот. Опять и здесь покровители скота в Египте Озирис и Изида, также как и другие божества, оказались бессильными отвратить бедствие, и оно должно было тем большим ужасом поразить египтян, если от язвы погиб и боготворимый ими бык Апис.

В шестой казни карающая рука Божия ближе касалась уже самих людей. Брошенный Моисеем пепел произвел язву, поразившую не только скот, но и людей. Казнь эта также направлялась против египетского идолопоклонства. В различных египетских городах, посвященных богу Сету или Тифону, ежегодно приносились в жертву рыжеволосые люди из инородцев, и между ними, наверно, бывали и израильтяне. После сожжения их живыми на жертвеннике пепел их рассеивался жрецами в воздухе, как бы для очищения атмосферы от всяких вредных стихий. Теперь же пепел, брошенный Моисеем, произвел как раз противоположное действие и поразил язвой суеверных египтян, и особенно жрецов, для которых бедствие от нее было двойное, так как по закону оно делало их нечистыми и неспособными к отправлению своих жреческих обязанностей.

Как ни тяжелы были все эти бедствия, но они еще не могли сломить упорства высокомерного фараона и не могли заставить его исполнить просьбу Моисея. Тогда послана была седьмая казнь. Это было около месяца марта. Ячмень колосился, лен цвел, а пшеница, рожь и полба еще только зеленели. Над полями пронеслась страшная грозовая буря, сопровождавшаяся опустошительным градом. Явление это было необычайным. Хотя гром и град ненеизвестны в Египте весной, но они редко бывают сильными, и теперешняя сильная гроза с опустошительным градом должна была крайне усилить возбуждение и страх народа перед грозными явлениями, быстро следовавшими одно за другим и поражавшими страну различными бедствиями.

Восьмая казнь совершилась посредством наведения саранчи, самого страшного бедствия для земледельческой страны особенно уже значительно опустошенной градом. От Аравии до Индии и от Красного моря и Нила до Греции и северных пределов Малой Азии саранча есть истинный бич земледелия. Она летает такими тучами, что застилает солнце и дотла пожирает всю зелень, встречающуюся ей на пути. Неспособная управлять своими полетами, она несется по воле ветра, и горе стране, на которую она обрушивается. Она покрывает землю, как снег; и будь страна раньше хотя садом эдемским, после нее будет представлять бесплодную пустыню. Ничто не в силах остановить ее полета. Зажигают огни, но они потухают от массы мертвых тел ее, а живая мириадами продолжает свой полет. В открытые двери и окна она набивается тысячами и съедает все, что сделано из дерева. Такое страшное бедствие постигло и Египет; и только когда саранча произвела свою опустошительную работу, сильный ветер с Средиземного моря снес и потопил ее в Красном море. Все эти бедствия, наконец, по-видимому, поколебали фараона. Он поспешно призвал к себе Моисея и Аарона и на этот раз уже с несвойственным ему смирением просил их простить его за отказ в их просьбе. Но как только прекратилось бедствие, в нем опять ожило высокомерие восточного деспота, и он поддался внушению жрецов, которые утверждали, что все эти бедствия – простые явления природы, и потому не следует на основании их государству лишаться такой многочисленной рабочей силы, какую представляли собой израильтяне для Египта. Впрочем, другие из приближенных сановников фараона, более понимавшие нужды и состояние страны, по-видимому стали убеждать его уступить просьбе Моисея, так как иначе Египет погибнет. И фараон действительно сделал уступку, но с ограничением, чтобы на праздник в пустыне шли только одни мужчины, а остальные все должны были оставаться дома. «Я готов отпустить вас, но зачем с детьми? Видите, у вас худое намерение», – сказал он и велел выгнать Моисея из дворца. Последовавшая затем казнь, однако, заставила его сделаться еще более уступчивым, и он уже позволял идти всем израильтянам, только бы остались дома стада, как залог того, что они возвратятся из пустыни. Но дипломатические переговоры, которые, однако же, обеим сторонам давали знать, что собственно разумелось под предлогом трехдневного празднования в пустыне в честь Иеговы, должны были принять теперь более крутой и откровенный оборот. Моисей отверг условие фараона и сказал, что он требует отпуска всех вообще израильтян со всеми их стадами до последнего копыта, ничего уже не говоря о продолжительности путешествия. Между тем страну постигла девятая казнь. Солнце было верховным божеством Египта, и оно также должно было обнаружить свое бессилие перед всемогущим и грозным Иеговой. Страну покрыла непроницаемая тьма, продолжавшаяся три дня, так что люди не могли видеть друг друга, и должно было приостановиться всякое движение и всякая деятельность. Напуганный страшной тьмой фараон еще раз выказал уступчивость. Но требование Моисея, чтобы народ взял с собой и все свои стада, опять пробудило строптивость разъяренного деспота, и аудиенция кончилась страшными угрозами фараона, что дерзкий нарушитель его спокойствия должен будет умереть, если только опять увидит лицо его. Но события приняли уже вполне решительный оборот, и Моисей мог с глубокой иронией ответить фараону, что он уже действительно не увидит лица его.