Толковая Библия в 12 томах(ред. А. Лопухин) Том 8
Шрифт:
Совершенно иначе должны были установиться отношения между добром и злом в новом царстве. Тут зло теряло свою победу и ад терял свое смертоносное жало, а напротив, всякое добро, получив особую помощь свыше, становилось победоносным, наступало царство добра и благодати. Отсюда добру не было более надобности прибегать к внешним средствам сопротивления злу, предполагающим сознание внутренней немощи. Добро, как торжествующее начало, могло теперь всецело полагаться на свою, данную ему внутреннюю силу, о которую должно было разбиваться всякое зло. Пусть даже зло на время восторжествует над добром и угнетает его, но это торжество будет лишь внешнее, призрачное, и пройдет немного, как подавленное и побежденное извне добро покажет свою внутреннюю победную силу и не только восторжествует над злом, но и превратит его в добро. Так, высокопросвещенный народ, даже подвергаясь порабощению от дикой орды, скоро показывает свое внутреннее превосходство и самих победителей заставляет сознать себя побежденными; или еще: принесенная от полюса огромная льдина вносит холод и в самые теплые страны, но холод этот лишь временный, и он исчезает под знойными лучами южного солнца, от которых расплавляется и сама льдина. Но такое общее начало для своего полного осуществления предполагает общество, всецело проникнутое духом нового царства, когда действительно добро сделается стихией общественной жизни. Пока же человечество не достигло
Что добро не должно оставаться в страдательном положении по отношению к злу и, напротив, должно стремиться побеждать его своей внутренней силой, это разъяснено в следующем сопоставлении Моисеева закона и раввинской праведности с новозаветным законом. «Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего, и ненавидь врага твоего». Древнее человечество в своем вынужденном сопротивлении всепобеждающему злу до крайности затемнило в своем сознании идею всечеловеческого братства и, ограничивая ее самым тесным кругом «ближних», к этим последним только и относилось с любовью, считая всех остальных врагами, которых считалось невозможным включать в общечеловеческий братский союз. Так было даже у самых просвещенных языческих народов (греков), которые себя только и считали достойными человеческого звания, отрицая у других всякое человеческое достоинство и относясь к ним с презрением и ненавистью, как к варварам. Моисеево законодательство стояло в этом отношении выше всех других и стремилось к проведению в сознание народа идеи общечеловеческого братства, предоставляя и иноплеменникам некоторые права в случае поселения их среди избранного народа. В нем не было изречения: «ненавидь врага твоего», – это лишь раввинское толкование или дополнение к заповеди о любви к ближним; но и сама возможность такой прибавки показывала, какая общая мысль лежала в основе международных отношений избранного народа.
Христос теперь проповедовал совершенно новую, неслыханную в Древнем мире истину, которая должна была совершенно изменить существовавший дотоле взгляд. «А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас, и молитесь за обижающих вас и гонящих вас». Тут не только проповедуется простое непротивление злу, но и требуется активное усилие со стороны нравственной природы в деле умиротворения взаимных человеческих отношений. Люди враждуют между собой вследствие забвения великой истины, что все они «сыны одного Отца Небесного», и истина эта до тех пор не будет общепризнана и понята всеми, пока люди будут разделять себя на ближних и врагов и считать себя вправе к одним относиться с чувствами любви и к другим с чувствами ненависти. Пусть же члены новозаветного царства первые покажут, что такое разделение неестественно и гибельно для человечества, так как поддерживает рознь и вражду между людьми, и тогда сами враги придут к убеждению в безосновательности вражды и все человечество станет единым нераздельным братством.
Человеку может показаться неосуществимым подобное требование. Но пусть он помнит, что как сотворенный по образу и по подобию Божию он по самой природе своей способен к бесконечному совершенствованию. В грехопадении он потерял значительную часть своего богоподобия и сделался рабом тления; теперь ему дается новая сила восстановить это потерянное богоподобие, и пусть же он стремитсяя к нему. «Итак, будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный».
После изложения этих общих начал новозаветного законодательства Спаситель присовокупил несколько частных указаний, уже вытекающих из этих основных начал. Члены нового царства должны быть милостивы и сострадательны к бедным, но милостыню нужно подавать не с гласностью и самовыставлением, а скромно и тайно. Молиться должно не с лицемерием, на показ всем, а в святом уединении. Пост нужно содержать не как самохвальную добродетель, но как тайное самоотречение. Все эти дела благочестия надлежит совершать единственно из любви к Богу, в простоте сердца, не ища земной награды, но собирая себе нетленные сокровища на небе. Само служение Богу должно быть искренним, всецелым и безраздельным. Заботы и тревоги жизни не должны развлекать или возмущать его. Бог, которому оно приносится, есть также и Отец, и Тот, кто всегда питает птиц небесных, не сеющих и не жнущих, и одевает более чем царственной красотой цветы полевые, не оставит без пищи и одежды детей своих, когда они ищут прежде всего правды Его. Наконец, Христос внушал, что слушающий эти слова и исполняющий их подобен мужу благоразумному, который, строя себе дом, заложил фундамент его на скале, вследствие чего дом его устоял против самых сильных напоров бури и непогоды; а слышащий и не исполняющий их «уподобится человеку безрассудному, который построил дом свой на песке; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры и налегли на тот дом, и он упал, и было падение его великое».
Вся эта величественная и дивная по своей божественной мудрости проповедь произвела глубочайшее впечатление на слушателей. «Народ дивился учению Его: ибо Он учил их как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи».
XII
Исцеление прокаженного и слуги сотника. Воскрешение сына наинской вдовы. Посольство Иоанна Предтечи. Прощение грешницы в доме Симона-фарисея
Когда Иисус Христос сошел с горы, то за Ним последовало множество народа, как бы не хотевшего расстаться с столь дивным Учителем, изливавшим сладостные слова благовестия. И истинность учения вскоре была подтверждена рядом великих событий, которые еще более должны были показать народу, кто этот великий и сладостный Учитель. От горы Христос направился в один из прибрежных городков, и при входе в него вдруг глазам Его представилось крайне печальное зрелище. Перед Ним предстал прокаженный, который, с отчаянной мольбой падая сначала на колена и затем с сердечным воплем повергаясь ниц, просил об исцелении его от ужасной и отвратительной болезни. Со стороны несчастного требовалась необычайная вера в юного Пророка назаретского, чтобы признавать в Нем силу исцелить болезнь, которая, по всеобщему убеждению, раз проникнув в кровь, постоянно усиливалась и была неизлечима. Все надежды жизни выразились в страстной мольбе несчастного: «Господи, если хочешь, можешь меня очистить!» И на Его веру раздался бесконечно милостивый ответ: «Хочу, очистись». Все чудеса Христовы были в то же время откровениями. Когда требовалось обстоятельствами дела, Он иногда не сразу отвечал на мольбу страдальца. Но не было ни одного случая, когда бы Он хоть на мгновение замедлил при вопле к Нему прокаженного. Проказа считалась знаком греха, и Христос хотел научить нас, что сердечная молитва грешника об очищении всегда находит скорое удовлетворение. Когда Давид, прообраз всех истинно кающихся, взывал с истинным сокрушением: «Согрешил я пред Господом», то пророк Нафан немедленно принес ему милостивое благовестие от Бога: «Господь снял с тебя грех твой; ты не умрешь» (2 Цар 12:13). Спаситель простер руку, прикоснулся к прокаженному, и тот тотчас очистился. При этом Спаситель запретил исцелившемуся разглашать об этом событии, так как прикосновение к прокаженному, как запрещенное законом, могло опять вызвать бурю негодования со стороны бездушных законников, для которых мертвая буква закона была дороже всякого человеколюбия. Вместо этого он должен был пойти показаться священникам и принести установленный дар, чтобы получить формальное свидетельство о своем очищении. Но исцеленный был слишком рад своему счастью, чтобы скрывать его в сердце своем, и не исполнил наказа о молчании, разглашая о своем исцелении повсюду.
Едва Спаситель прибыл в город Капернаум, где находилось Его временное местожительство, как навстречу к Нему вышла депутация иудейских старейшин, вероятно должностных членов главной синагоги, с просьбой от сотника, верный и любимый раб которого был поражен опасным припадком болезни. Могло показаться странным, что иудейские старейшины приняли такое близкое участие в человеке, который, римлянин или нет, во всяком случае несомненно был язычник и только, быть может, «пришелец врат». Старейшины, однако же, объяснили, что он не только любит их народ (черта крайне необычная в язычнике, так как, вообще говоря, к иудеям все относились с особенным отвращением), но даже за свой собственный счет построил им синагогу, которая по красоте и величественности считалась главной синагогой в Капернауме.
Само обращение их к Иисусу показывает, что это событие относится к раннему периоду Его служения, когда все еще смотрели на Него с изумлением и надеждой, и не было еще той смертельной вражды, которой ознаменовались последующие дни. Христос немедленно ответил на их просьбу. «Я приду, – сказал Он, – и исцелю его». Но на дороге они встретили других посланных от смиренного и благочестивого сотника, который через них просил Его не входить под недостойный кров язычника, а исцелить страждущего раба простым чудесным словом, как Он исцелил сына царедворца. Как сотник, хотя и подвластный человек, всегда имеет у себя слуг, готовых исполнять его приказания, так не мог ли и Христос повелеть невидимым слугам исполнить свою волю, сам не предпринимая этого труда на себя? Спаситель был поражен столь замечательной верой, больше которой Он не встречал даже в Израиле. На дикой маслине Он нашел то, чего не находил на маслине садовой; и из этого обстоятельства Он извлек поучение, таким холодом и неприятностью поразившее слух иудеев: когда многие из настоящих сынов царства извержены будут во тьму кромешную, многие приидут с Востока и Запада и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом в Царстве Небесном. Посланные же, возвратившись в дом, нашли, что целительное слово оказало свое действие и больной слуга выздоровел.
Но за этими изумительными событиями следовало еще более поразительное чудо. В один из следующих дней Спаситель, обходя с проповедью соседние города, пришел, между прочим, в Наин. Теперь это грязная и жалкая деревня, лежащая на северо-западном склоне горы малого Ермона, в сорока трех верстах от Капернаума. Название это (оно удерживается и теперь) значит «прекрасный», и положение городка близ Ендора вполне оправдывает его: он живописно гнездится на холмистых склонах величественной горы, в виду Фавора и высот Завулоновых. Отправившись в путь, как это всегда делается на Востоке, рано, в часы утренней прохлады, Иисус Христос мог прибыть в этот городок вскоре после полудня, и при самом входе в него представилось печальное зрелище. Из ворот выносили тело умершего юноши для погребения за городской стеной. Зрелище это было более печально, чем обыкновенно, и потому, вероятно, оно сопровождалось более отчаянным и неудержимым воплем, чем обыкновенное оплакивание умерших. Юноша этот был «единственный сын у матери, а она была вдова». Зрелище этой страшной скорби неотразимо отозвалось в бесконечно любящем сердце Спасителя.
Сжалившись над несчастной матерью и сказав ей: «Не плачь», Он подошел к одру, или, вернее, к открытому гробу, в котором лежал умерший юноша, и, опять не обращая внимания на чисто обрядовое постановление, прикоснулся к нему. При виде этого все мгновенно замерли в ожидании. Носильщики невольно остановились, объятые страхом. И вот среди убитых горем родственников и окружавшей их безмолвной толпы раздался спокойный голос Христа: «Юноша, тебе говорю: встань». Голос этот проник в неведомую и таинственную область смерти и потряс самое царство ее. Мертвый встал и начал говорить; и Спаситель «отдал юношу матери его». При виде этого всех объял страх. Народ вспоминал об Илие и вдове Сарептской, о Елисее и женщине из находившегося неподалеку Сонама. Они, величайшие из пророков, также возвращали одиноким женщинам их умерших единственных сыновей. Но они делали это с усилиями и напряженной мольбой, томясь в молитве и распростираясь над трупом (3 Цар 17:21; 4 Цар 4:35); между тем Иисус совершил это чудо спокойно, неожиданно, мгновенно, своим собственным именем, своей собственной властью, единым словом своим. И народ невольно думал после этого, что «великий Пророк восстал между ними, и Бог посетил народ свой».
Около этого времени Спаситель получил краткое, но взволнованное послание от Иоанна Крестителя. Он в это время томился в темнице, и до него не могли не доноситься слухи о проповеди и необычайных делах Иисуса. Он мог бы только радоваться этим делам Того, о Котором он не раз давал самое торжественное свидетельство как об утешении Израилеве. Но его собственное тяжелое положение не вполне соответствовало светлым ожиданиям, и некоторые из учеников его стали высказывать ему сомнения касательно истинности его свидетельства. Чтобы уверить их, он отправил нескольких из них к Спасителю с вопросом: «Ты ли Тот, который должен прийти, или ожидать нам другого?» Ученики нашли Иисуса Христа среди необычайных дел Его Божественного милосердия, и Он прямо указал на эти свои дела. Чтобы подкрепить унывающий дух великого пророка, Спаситель велел его ученикам пойти и рассказать Иоанну, что они видели и слышали, – именно, что «слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовествуют. И блажен, кто не соблазнится о Мне», – прибавил Христос, высказывая этим, что истинная вера в Мессию не должна колебаться от неисполнения с Его стороны каких-либо личных желаний, как это могло быть с самим Иоанном, который не мог не питать тайного желания какого-либо чуда со стороны засвидетельствованного им Мессии в деле освобождения его от тяжкого тюремного заключения.