Толковая Библия в 12 томах(ред. А. Лопухин) Том 8
Шрифт:
Но Спаситель не преминул исправить ложное мнение и возвести их ум на более высокую степень разумения. Он ответил им, что манну давал им не Моисей, а Бог, и она была лишь прообразом того хлеба небесного, который теперь даст им Отец Сына человеческого. Умы их еще пленялись материальными благами, и они стали просить этого хлеба небесного с таким же рвением, с каким самарянка просила воды, утоляющей всякую жажду. «Господи! подавай нам всегда такой хлеб!» Иисус же сказал им: «Я есмь хлеб жизни; приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет алкать никогда»; и затем Он стал выяснять им, что Он пришел творить волю Отца, воля же Его есть та, чтобы всякий верующий в Его Сына имел жизнь вечную. Тогда опять послышался гневный ропот, на этот раз уже не от невежественного народа, но от старых Его противников, вождей иудейских: «Как говорит Он: Я сшел с небес? Как может Он говорить: Я есмь хлеб, сшедший с небес? Не Иисус ли это, сын Иосифов, которого отца и мать мы знаем?» Но Спаситель отвечал ропщущим, как и всегда, более сильным, более полным и ясным провозглашением той именно истины, которую они отвергали. Так Он поступил с Никодимом, так же поучал женщину-самарянку и так же отвечал старейшинам храма, привлекшим Его к ответу за нарушение субботы. Но робкий раввин и заблуждающаяся женщина были достаточно верующими и искренними, чтобы глубже проникать в Его слова и смиренно добиваться их значения, и таким образом подойти к истине. Иное дело эти слушатели. Промысл удостоил их назидания из уст Самого Сына Божия, открывавшего им великую тайну искупления, а они отвергали это великое благодеяние. Тогда Спаситель с неотразимой прямотой и ясностью открыл им, что Он есть тот источник жизни вечной, который послан с неба. «Я хлеб живый, сшедший с неба; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира».
Этими словами, с одной стороны, указывалось на предстоящее
По своей необычайности и глубине это великое откровение о новозаветном способе приобщения человечества Божеству показалось странным не одним только иудеям, как ослепленным предубеждениями и неверием, но и некоторым из ближайших последователей Христа. «Многие из учеников Его, слыша то, говорили: какие странные слова! кто может это слушать?» Напрасны были новые свидетельства Христа с целью рассеять зарождавшееся в них семя сомнения и неверия. Они не убедились, и «с этого времени многие из учеников Его отошли от Него, и уже не ходили с Ним». Это было печальное предзнаменование для дела Спасителя мира. Со скорбным чувством Он обратился и к своим двенадцати апостолам с испытующим вопросом: «Не хотите ли и вы отойти?» Но вера апостолов пустила уже глубокие корни, и на этот вопрос Петр от лица всего сонма апостольского отвечал Ему: «Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни. И мы уверовали и познали, что Ты Христос, Сын Бога живого!» Это было славное исповедание, но оно при настоящих печальных обстоятельствах не вызвало особенной радости и подало лишь повод Спасителю открыть своим возлюбленным ученикам страшную тайну, что не все они исповедуют Его так. «Не двенадцать ли вас избрал Я? но один из вас диавол». Это было первое предостережение тому злополучному члену апостольского общества, который уже носил в своей душе искру адского замысла и «хотел предать Его»…
Отдел пятый
Дела и учение Иисуса Христа от третьей Пасхи до торжественного входа Его в Иерусалим
XVI
Беседа Иисуса Христа о значении отеческих преданий. Исцеление бесноватой дочери хананеянки. Чудеса в Заиорданской области
Среди слушателей Иисуса Христа в последнее время все чаще стали встречаться «иудеи», под которыми разумеются не простой народ, а книжники и фарисеи. Многие из них, слыша о проповеди и чудесах Спасителя в галилейских городах, нарочито прибыли сюда из Иерусалима, чтобы следить за Ним и подготавливать почву для формального обвинения Его перед верховным судилищем в подрыве религии и закона Моисеева. Последняя беседа Спасителя о причащении, видимо, привела их в ярость, и они дали знать в Иерусалим, чтобы там к празднику Пасхи сделаны были все приготовления для погубления ненавистного им Пророка. Но Христос, прозрев в этот темный замысл сил злобы, на этот раз не пошел в Иерусалим и провел Пасху в Галилее, продолжая свое служение ко спасению человечества. Потерпев полную неудачу в этом коварном замысле, иудеи опять после праздника появились в Галилее и начали следить за Спасителем и изыскивать случаи с целью обвинить Его в закононарушении. Случай им скоро представился, но он послужил лишь к их собственному изобличению. Иудейские законники не ограничивались простым исполнением закона Моисеева, а с течением времени присоединили к нему множество самовольных дополнений и прибавлений, которым иногда стали придавать даже больше значения, чем самому Закону Божию. Эти прибавления с особенной ревностью соблюдались книжниками и фарисеями, которые смотрели на них как на «ограду» закона, несмотря на то, что они часто стояли в прямом противоречии с последним и служили прикрытием низкого лицемерия. Фарисеи заметили, что ученики Иисуса Христа однажды не умыли рук перед едой. Это, на их взгляд, было великое преступление – такое же, по учению раввинов, как поесть свинины. «Кто не умывает рук при еде, тот подлежит извержению из общества, ибо в рукомытии заключается тайна десяти заповедей», «тот достоин смерти», «подобен убийце» и т. д., как истолковывали строгие законники.
Спаситель воспользовался этим случаем, чтобы преподать жалким буквоедам урок, что они должны смотреть на дух закона, а не на его букву, иначе окажутся в противоречии с тем самым законом, который они думают охранить. Отвечая на укор, Он в свою очередь спросил их: «Зачем и вы преступаете заповедь Божию ради предания вашего? Ибо Бог заповедал: почитай отца и мать; а вы говорите: если кто скажет отцу или матери: дар Богу то, чем бы ты от меня пользовался; тот может и не почтить отца своего и мать свою», т. е. когда родители требовали от детей должного почтения и особенно вспомоществования, то, по фарисейскому Преданию, достаточно было хоть словесно объявить принесенною в храм ту часть имущества, которая должна бы пойти на содержание родителей, чтобы считать себя свободным от обязанностей содержать их или оказывать им вспомоществование, так как посвященное храму или Богу, по закону, уже не могло быть обращаемо на другие нужды. Это низкое лицемерие и нашло обличителя во Христе. «Таким образом, – заметил Он им, – вы устранили заповедь Божию Преданием вашим. Лицемеры!» И затем Спаситель поучал как народ, так и своих учеников, что в Царстве Небесном чистота сердца важнее чистоты рук. «Ибо из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления». Вот это все действительно «оскверняет человека; а есть неумытыми руками не оскверняет человека», и само правило это вызвано лишь обыденным требованием опрятности, а отнюдь не имеет безусловного нравственного характера, как толковали фарисеи, эти «слепые вожди слепых».
Чтобы избегнуть дальнейших изветов фарисейского коварства и в уединении успокоить свой утомленный дух, Спаситель порешил на время совершенно оставить Палестину и отправиться в пределы соседней страны Финикии. «И выведши оттуда, Иисус удалился в страны Тирские и Сидонские». Финикия в это время доживала свою последнюю историческую славу, и по берегам ее уже больше было развалин, чем цветущих городов. Это было седалище идолопоклоннического нечестия, отечество Ваала и Астарты, так часто повергавших Израиля в бездну преступного соблазна, страна языческого мрака. Но и здесь хоть одним лучом должен был воссиять «свет к просвещению язычников». И он воссиял во временном появлении там Источника света. Слава о чудесах Спасителя уже раньше Его проникла в пределы Финикии и там нашла отклик во многих верующих сердцах. Там также было немало труждающихся и обремененных, которые жаждали найти в Нем покой душам своим. Лишь только Спаситель вступил в пределы этой страны, как одна женщина, видимо, уже давно жаждавшая повидать Его, обратилась к Нему с слезной мольбой: «Помилуй меня, Господи, Сын Давидов! дочь моя жестоко беснуется!» Но Спаситель не сразу ответил на ее мольбу, а провидя глубину и силу веры этой хананеянки, хотел испытанием ярче обнаружить ее перед своими учениками. Сначала Он даже совсем не отвечал на ее просьбу. Но хананеянка не отставала. Утомленные ее неотвязчивой просьбой, ученики наконец стали просить Его отпустить ее. «Я послан только к погибшим овцам дома Израилева, – отвечал им Учитель и, обратившись к плачущей женщине, холодно прибавил: Нехорошо взять хлеб у детей и бросать псам». Такой ответ мог бы холодом охватить ее душу; и если бы Спаситель не предвидел, что ее душа полна той редкостной надежды, которая может видеть милосердие и принятие просьбы даже в видимом отвержении ее, то Он не ответил бы ей так. Но и все снега ее родных Ливанских гор не могли бы затушить того огня веры, который пылал в ее сердце, и она не колеблясь дала славный и бессмертный ответ: «Так, Господи! но и псы едят крохи, которые падают со стола господ их!» И вера ее восторжествовала. Ни на минуту больше Спаситель не продлил мук ее ожидания. «О женщина! – воскликнул Он. – Велика вера твоя; да будет тебе по желанию твоему». И тотчас же чудесное слово возымело свое действие. «И пришедши в свой дом, она нашла, что бес вышел, и дочь лежит на постели (совершенно здоровая)». Долго ли Спаситель пробыл в этих странах и в каких местах останавливался, неизвестно. Удаление Его оттуда было ускорено той гласностью, которой сопровождалось это чудо и которая лишала его желанного покоя. Поэтому Он предпочел поискать уединения опять за озером Галилейским. На пути туда Он совершил два великих чуда, именно исцелил глухого косноязычного, у которого по слову Спасителя: «еффафа», т. е. «отверзись» (сопровождавшемуся некоторыми внешними действиями, как вложением перстов в уши, плюновением и прикосновением к языку больного), «тотчас отверзся слух, разрешились узы языка и стал он говорить чисто». «И чрезвычайно дивились все и говорили: все хорошо делает: и глухих делает слышащими, и немых говорящими». Чудо это собрало к Спасителю опять множество народа, жаждавшего послушать его слова и воспользоваться Его чудесами, и на берегу озера Галилейского Христос еще раз повторил чудо насыщения народа, именно, насытив семью хлебами и пятью малыми рыбами четыре тысячи человек, кроме женщин и детей. После этого уже Спаситель вступил в страну Десятиградия. Это была заиорданская область, представлявшая союз из десяти вольных городов, с сбродным полуязыческим населением. Спаситель уже раньше бывал в пределах этой области и тут, между прочим, исцелил бесноватого гадаринца, сделавшегося ревностным проповедником Царства Божия в этой темной полуязыческой стране. Проповедь его, видимо, была небезуспешна. Полуязычники, некогда просившие Христа удалиться из их пределов, теперь встретили Его с радостью и спешили воспользоваться Его чудесами. И Спаситель ознаменовал свое пребывание здесь великими делами милосердия. Так, около Вифсаиды Юлииной Он исцелил приведенного к Нему слепого. Исцеление это совершилось не сразу, а постепенно. Взяв слепого за руку, Иисус вывел его вон из селения и, плюнув ему на глаза, возложил на него руки и спросил его: видит ли что? Он, взглянув, сказал: вижу проходящих людей, как деревья. Потом опять возложил руки на глаза ему, и велел ему взглянуть. И он исцелел, и стал видеть все ясно». Об исцелении этом Спаситель запретил рассказывать в селении, и это дало Ему возможность найти наконец желанный отдых, чтобы наедине побеседовать с своими учениками.
XVII
Исповедание ап. Петра и предсказание Господа Иисуса об ожидающих его страданиях и смерти в Иерусалиме. Преображение Господне
Теперь уже Христос исходил всю Землю обетованную и везде провозгласил наступление Царства Божия, подтверждая свое благовестие множеством чудес. Слава о Нем и Его чудесах разносилась по всей стране, и Ему трудно было даже найти время и место для необходимого отдохновения. Найдя его, наконец, в полуязыческой стране за Иорданом, Спаситель посвятил время этого отдыха беседе с своими учениками. Он знал, что в народе ходили неясные и сбивчивые толки о Нем; но апостолы, как будущие продолжатели Его дела, должны были вполне знать, кто Он и какова цель Его служения на земле, чтобы им не прийти в смущение вследствие тех страшных событий, которые уже быстро приближались теперь.
В уединенной беседе подготовив учеников к страшным откровениям, Спаситель тихо двинулся с ними на север страны по направлению к Кесарии Филипповой и на пути туда обратился к ученикам с испытующим вопросом: «За кого почитают Меня люди?» Ответ был грустный. Избранный народ, целые тысячелетия живший великой надеждой на Мессию, теперь не понимал, что давно желанный Мессия пришел к нему, и продолжал ждать Его, принимая пришедшего лишь за одного из предшественников действительного Мессии. «Одни принимали Христа за Иоанна Крестителя, другие же за Илию, а иные за одного из пророков». Очевидно, народ, ослепленный лжеучением фарисейским, не способен был познать времени своего посещения свыше. Тогда вся надежда оставалась на учеников. «А вы за кого принимаете Меня?» – обратился к ним Спаситель с глубокознаменательным вопросом – с таким вопросом, от решения которого зависело все направление дальнейшей деятельности Христа. Но Дух Божий уже посеял в их простых душах семена знания истины, и ап. Петр от лица двенадцати торжественно ответил своему божественному Учителю: «Ты Христос, Сын Бога Живого!» Это исповедание, сделанное теперь с полнейшей торжественностью на прямо поставленный вопрос, показало, что не напрасно было земное служение Спасителя и что наконец хоть избраннейшим Его ученикам открыта была великая тайна, сокровенная от веков и родов. Если не весь избранный народ, то хотя, по крайней мере, апостолы не только познали в Иисусе Назарянине обетованного Мессию своего народа, но по особенной благодати Божией им было открыто, что Мессия этот был не только тем, чем ожидали Его иудеи, не только царем, правителем и Сыном Давидовым, но больше того: был Сыном Бога живого. И Спаситель с величайшей торжественностью подтвердил это великое исповедание. «Тогда Иисус сказал ему в ответ: блажен ты, Симон, сын Ионин; потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой сущий на небесах. И Я говорю тебе: ты Петр , и на сем камне Я создам церковь Мою, и врата ада не одолеют ее. И дам тебе ключи Царства Небесного, и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах».
Еще никогда из уст Спасителя не исходило более знаменательных и великих слов. Это было Его собственное свидетельство о Себе самом. Это было обетование, что блаженны те, которые могут признать Его. Ими открывалось, что только те могут признать Его, кого приведет к тому Дух Божий. В них навсегда заявлялось человечеству, что не земным рассуждением, а только при помощи небесной благодати может быть достигнуто полное разумение этой истины.
Закладывался краеугольный камень церкви Христовой, и тот случай, при котором впервые сказаны были эти достопамятные слова, впоследствии должен был получить огромное значение в истории мира. Это было обетование, что церковь, основанная на камне боговдохновенного исповедания, останется несокрушимой при всех напорах сил ада. Это было предоставление церкви в лице ее славнейшего представителя власти вязать и решать, и обещание, что власть эта, достойно употребленная на земле, будет окончательно утверждена на небе. С этого времени Спаситель мог уже считать одну часть своего великого дела на земле исполненной. Апостолы Его теперь уже убедились в тайне Его бытия и торжественно исповедали веру свою в Него как Мессию; этим исповеданием было уже заложено основание, на котором с Ним как краеугольным камнем должно было впоследствии воздвигаться все великое здание церкви Христовой. Но Он пока еще запрещал им разглашать эту истину, так как и сами апостолы нуждались еще в дальнейшем духовном просвещении, чтобы быть в состоянии примирить познанную ими истину о личности своего Божественного учителя с ожидавшей Его участью на земле. Им нужно было еще разъяснить, что хотя Он и Мессия, хотя Он и царь, но царство Его не от мира сего; необходимо было, чтобы все праздные земные надежды на величие и преимущество в царстве Мессии исчезли в них навсегда и чтобы они поняли, что Царство Божие состоит не в ястии и питии, а в праведности, мире и в радостях веры. Поэтому Он начал постепенно и спокойно открывать им о предстоящем путешествии своем в Иерусалим, об отвержении Его вождями народа, об ожидавших Его поношениях и муках, о страшной смерти и своем воскресении в третий день. Правда, Он и прежде давал им различные и отдаленные намеки о предстоящих Ему страданиях, но теперь в первый раз Он ясно говорил о них простым и выразительным языком. Даже и теперь Он не открыл им всего о страшном способе своей приближавшейся смерти. Он дал им знать, что будет отвергнут старейшинами, первосвященниками и книжниками, всеми властями, религиозными и светскими представителями народа, но не сказал, что будет выдан язычникам. Он предупреждал их, что будет убит, но до самого последнего путешествия в Иерусалим не сообщал им ужасной истины, что Он будет распят. Однако даже и это откровение немало смутило учеников, и ап. Петр опять от лица их обратился к Христу с просьбой, которая показывала, что и апостолы еще не в состоянии были понять всей тайны искупления. «Будь милостив к Себе, Господи, – сказал он Ему, отведя Его несколько в сторону, – да не будет этого с Тобою!» Но если ап. Петр в своем великом исповедании говорил по наитию Святого Духа, озарившего его разум познанием глубочайшей тайны, то теперь он несознательно уподобился сатане, как бы искушая Спасителя страхом предстоящих страданий и отвращая Его от исполнения искупительного дела. Поэтому Он и должен был выслушать строгий укор. «Отойди от Меня, сатана, – сказал ему Христос, – ты Мне соблазн, потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое». Но, выразив самонадеянному апостолу строгий укор за его неразумную привязанность и духовную немощность, Спаситель воспользовался этим случаем для изложения глубочайшего учения, с которым Он обратился не только к своим ученикам, но и ко всем вообще (Лк 9:23). Из Евангелия Марка видно, что даже в этой отдаленной области за Ним во множестве следовал народ (см. Мк 8:34), который обыкновенно шел поодаль от Него и апостолов и иногда был подзываем к Нему, чтобы слышать благостное учение, исходившее из Его уст. Как народ, так и ученики были еще заражены теми же ложными понятиями, которые побудили Петра к необдуманному вмешательству. Ко всем им поэтому Он обратился с поучением, в котором объяснял им, что сущность всякого высшего долга, смысл всякой истинной жизни, составляющей как самое приятное служение Богу, так и самый облагораживающий пример для людей, заключается в законе самопожертвования. При этом именно случае сказал Он те немногие слова, которые оказали в высшей степени благотворное влияние на совесть человечества, возводя его мысль от мира чувственного к миру духовному: «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою?» И затем Христос еще раз объявил им, что и сам Он будет предан суду.
Открыв своим ученикам тайну предстоящих ужасов своей земной кончины, Спаситель не оставил их в беспомощном состоянии, а подтвердил вскоре веру их славным откровением своего божественного величия. Через неделю после описанной беседы Иисус Христос взял с Собой трех избранных своих апостолов – Петра, Иакова и Иоанна – и взошел с ними на гору высокую. Неизвестно, какая это именно была гора, но предание издавна разумело под ней гору Фавор. Крутая вершина этой живописной и покрытой лесом горы величаво вздымается над окружающей равниной и с нею связывалось множество славных воспоминаний из жизни избранного народа. Там Спаситель всецело отдался молитве, и молитва эта вознесла Его превыше всех скорбей и суеты мира сего, который отвергал Его. И вот Он преобразился, лицо Его просияло как солнце и одежды Его сделались белы как снег. Все Его существо осветилось таким ослепительным блеском, что евангелисты только и могли сравнить этот небесный свет с солнцем, снегом и молнией.