Толковый словарь по аналитической психологии
Шрифт:
В нигредо человеку кажется, что на его глазах мир разваливается на части, особенно болезненно он переживает кажущуюся нескончаемость нигредо. Будущее видится смутным и беспросветным, без надежды на избавление от пустоты и одиночества. Жизненный ритм сбивается, сознание опустошается. В бездонной пропасти нигредо единственной реальностью для человека становится смерть (Боснак Р. В мире сновидений. М., 1991, с. 51–52).
НОЧНОЕ ПЛАВАНИЕ ПО МОРЮ (Night sea journey; Nachtmeerschwiemmen) – архетипический мотив в мифологии, психологически связанный с депрессией и утратой энергии, характеризующей невроз.
«Ночное плавание по морю это своего рода спуск в ад descensus ad inferos – спуск в Гадес (Ад) и путешествие по земле духов где-то за пределами этого мира, за пределами сознания, следовательно, погружение в бессознательное» (CW 16, par. 455; ЮПП, пар. 455).
Мифологически мотив ночного плавания по морю обычно связан с проглатыванием драконом или морским чудовищем. Он также представлен помещением в тюрьму или распятием, расчленением или похищением, опыт, который традиционно испытывали на себе солнечные боги и герои: Гильгамеш, Озирис, Христос, Данте, Одиссей, Эней. На языке мистики это темная ночь души.
Юнг
«Герой – символический представитель движения либидо. Вход в дракона представляет регрессивное направление, а путешествие на Восток („ночное плавание по морю“) со всеми сопровождающими его событиями символизирует усилия приспособиться к условиям психического внутреннего мира. Полное заглатывание и исчезновение героя в чреве дракона представляет полное смещение (уход) интереса и уход его из внешнего мира. Победа над чудовищем изнутри является достижением адаптации, приспособления к условиям внутреннего мира, и появление („выскальзывание наружу“) героя из чрева чудовища с помощью птицы, которая как бы случайным образом появляется в момент восхода солнца, символизирует новое наступление прогрессии» (CW 8, par. 68).
Все мифы о ночном плавании по морю возникли из наблюдений над поведением солнца, которое в лирической образной трактовке у Юнга «плывет по морю, подобно бессмертному богу, каждый вечер погружающемуся в материнские воды и возрождающемуся заново утром» (CW 5, par. 306; CT, пар. 306). Солнечный закат подобен потере энергии в депрессии и является необходимой прелюдией к возрождению. Очищенное в исцеляющих водах (бессознательное) солнце – читай, эго сознания,– оживает вновь.
НУМИНОЗНЫЙ (Numinous; Numinous) – термин, относимый к людям, предметам или ситуациям, имеющим глубокий эмоциональный резонанс; психологически это понятие связывается с переживанием самости.
Слово «нуминозный», как и «нуминозность», происходит от латинского numinosum, относимого к динамическому фактору или силе, или эффекту, независимым от сознательной воли.
«<…> numinosum – то есть динамическое существование или действие, вызванное непроизвольным актом воли <…> Оно охватывает человека и ставит его под свой контроль; он тут всегда скорее жертва, нежели творец нуминозного. Какой бы ни была его причина, нуминозное выступает как независимое от воли субъекта условие. И религиозные учения, и consensus gentium всегда и повсюду объясняли это условие внешней индивиду причиной. Нуминозное – это либо качество видимого объекта, либо невидимое присутствие чего-то, вызывающее особого рода изменение сознания» (АС, с. 133).
– О-
ОБРАЗ (Image; Bild) – контекст, в который заключен символ, как личный, так и коллективный.
«Когда я говорю об образе, то разумею при этом не психическое отображение внешнего объекта, а такое созерцаемое, которое в поэтике именуется образом фантазии. Такой образ лишь косвенно связан с восприятием внешнего объекта – он покоится, скорее, на бессознательной деятельности фантазии и, будучи ее плодом, он является сознанию более или менее внезапно, как бы вроде видения или галлюцинации, не имея, однако, их патологического характера, т.е. не входя в клиническую картину болезни. Образ имеет психологический характер фантастических представлений и никогда не имеет того якобы реального характера, который присущ галлюцинации, т.е. Он никогда не становится на место действительности и всегда отличается, в качестве „внутреннего образа“, от чувственной действительности. По общему правилу, он лишен также всякой проекции в пространство, хотя в исключительных случаях он и может появиться до известной степени извне. Случаи такого рода следует называть архаическими, если только они не являются прежде всего патологическими, что, однако, отнюдь, не отменяет их архаического характера. На примитивной ступени, т.е. В душевном укладе первобытного человека, внутренний образ легко переносится в пространство, как видение или слуховая галлюцинация, не получая от этого патологического значения.
Хотя по общему правилу образ не имеет значения действительного реального явления, однако для душевных переживаний он все же, при известных обстоятельствах, может иметь гораздо большее значение, т.е. ему может быть присуща огромная психологическая ценность, слагающая такую внутреннюю «действительность», которая, при известных условиях, перевешивает психологическое значение «внешней» действительности. В таком случае индивид ориентируется не на приспособление к действительности, а на приспособление к внутреннему требованию. Внутренний образ есть сложная величина, слагающаяся из самых разнородных материалов самого разнообразного происхождения. Однако это не конгломерат, но внутренне целостный продукт, имеющий свой собственный, самостоятельный смысл. Образ есть концентрированное выражение общего психического состояния, а не только и не преимущественно – бессознательных содержаний как таковых. Правда, он есть выражение бессознательных содержаний, однако не всех содержаний вообще, а только сопоставленных в данный момент. Это сопоставление (констеллирование) возникает, с одной стороны, в результате самодеятельности бессознательного, с другой стороны, в зависимости от состояния сознания в данный момент, причем это состояние сознания всегда пробуждает и активность относящихся сюда сублиминальных материалов и пресекает те, которые сюда не относятся. Согласно этому, образ является выражением как бессознательной, так и сознательной психической ситуации данного момента. Поэтому толкование его смысла не может исходить ни от одного сознания только, ни от одного бессознательного, но лишь от взаимоотношения того и другого.
Когда образу присущ архаический характер, я называю его изначальным или исконным. Об архаическом характере я говорю тогда, когда образ обнаруживает заметное совпадение с известными мифологическими мотивами. Тогда образ является, с одной стороны, преимущественным выражением коллективно-бессознательных материалов (см. коллективное), с другой стороны – показателем того, что состояние сознания данного момента подвержено не столько личному, сколько коллективному влиянию. Личный образ не имеет ни архаического характера, ни коллективного значения, но выражает лично-бессознательные содержания и лично-обусловленное состояние сознания. Изначальный образ (исконный), названный мной в другом месте архетипом, всегда коллективен, т.е. он одинаково присущ, по крайней мере, целым народам или эпохам.
Изначальный образ есть осадок в памяти – энграмма (Semon) – образовавшийся путем уплотнения бесчисленных сходных между собой процессов. Это есть, прежде всего и с самого начала, осадок, и тем самым это есть типическая основная форма известного, всегда возвращающегося душевного переживания. Поэтому в качестве мифологического мотива изначальный образ всегда является действенным и всегда снова возникающим выражением, которое или пробуждает данное душевное переживание, или же соответствующим образом формулирует его. Возможно, что изначальный образ есть психическое выражение для определенного физиологически-анатомического предрасположения. Если встать на ту точку зрения, что определенная анатомическая структура возникла под воздействием условий окружающей среды на живое вещество, то изначальный (исконный) образ в его устойчивом и общераспространенном проявлении будет соответствовать столь же всеобщему и устойчивому внешнему воздействию, которое именно поэтому должно иметь характер естественного закона.
Таким образом, можно было бы установить отношение мифа к природе (например, отношение солнечных мифов к ежедневному восходу и заходу солнца или к столь же бросающейся в глаза смене времен года). Но в таком случае остался бы открытым вопрос, почему же тогда солнце и его кажущиеся изменения не являются прямо и неприкрыто содержанием мифа? Однако тот факт, что солнце или луна, или метеорологические процессы облекаются по крайней мере в аллегорическую форму, указывает нам на самостоятельное участие психики в этой работе, причем в данном случае психика уже отнюдь не может считаться лишь продуктом или отражением условий окружающей среды. Иначе откуда же она вообще взяла бы свою способность самостоятельной точки зрения вне всяких чувственных восприятий? Откуда взялась бы вообще ее способность давать нечто большее или иное, чем подтверждение чувственных показаний? Поэтому мы неизбежно должны признать, что данная мозговая структура обязана тому, что она есть, не только воздействию условий окружающей среды, но настолько же и своеобразным и самостоятельным свойствам живого вещества, т.е. закону, данному вместе с жизнью. Поэтому данные свойства организма являются, с одной стороны, продуктом внешних условий, а с другой – продуктом назначений, внутренне присущих живому. Согласно этому и изначальный образ, с одной стороны, должен быть несомненно отнесен к известным, чувственно воспринимаемым, всегда возобновляющимся и потому всегда действенным процессам природы, а с другой стороны, столь же несомненно он должен быть отнесен к известным внутренним предрасположениям духовной жизни и жизни вообще. Свету организм противопоставляет новое образование, глаз, а процессам природы дух противопоставляет символический образ, воспринимающий процесс природы точно так же, как глаз воспринимает свет. И подобно тому, как глаз есть свидетельство о своеобразной и самостоятельной творческой деятельности живого вещества, так и изначальный образ является выражением собственной и безусловной творческой силы духа.
Итак, изначальный образ есть объединяющее выражение живого процесса. Он вносит упорядочивающий и связующий смысл в чувственные и внутренние духовные восприятия, являющиеся вначале вне порядка и связи, и этим освобождает психическую энергию от прикрепленности ее к голым и непонятным восприятиям. Но в то же время он прикрепляет энергии, освобожденные через восприятие раздражений, к определенному смыслу, который и направляет деяния на путь, соответствующий данному смыслу. Наконец, изначальный образ высвобождает никуда неприложимую, скопившуюся энергию, указывая духу на природу и претворяя простое естественное влечение в духовные формы. Изначальный образ есть ступень, предшествующая идее, это почва ее зарождения. Из нее разум развивает через выделение конкретности, необходимо присущее изначальному образу, некое понятие, именно идею, причем это понятие отличается от всех других понятий тем, что оно не дается в опыте, но открывается как нечто, лежащее даже в основе всякого опыта. Такое свое свойство идея получает от изначального образа, который, являясь выражением специфической структуры мозга, придает и всякому опыту определенную форму» (ПТ, пар. 761–768).
С каузальной, теоретической или научной точек зрения образ выступает как предположительно объективная данность, по своей же природе он до крайности субъективен. Поскольку образ является вместилищем (контейнером) противоположностей, в отличие от символа, посредника противоположностей, то он содержит не одну из сторон, но непременно обе. Скажем, образ анимы, являющийся одновременно и внутренним, и внешним опытом.
ОБРАЗ БОГА — см. Бого-Образ.
ОБХОЖДЕНИЕ (Circumambulation; Zirkumambulation), циркумамбуляция – термин, используемый для описания того или иного образа путем рассмотрения его с различных точек зрения. Обхождение отличается от свободной ассоциации тем, что оно не линейное, а круговое. Там, где свободная ассоциация уводит в сторону от первоначального образа, обхождение остается тесно с ним связанным.
Психологически обхождение представляется как сосредоточение на этом центральном образе, воспринимаемом в качестве центра круга. В качестве примера обхождения, свидетельствующего о бессознательных процессах, можно рассматривать сновидение.
ОБЩЕСТВО (Society; Gesellschaft) – в отличие от коллективного, которое Юнг рассматривал в качестве хранилища психического потенциала человека, понятие «общество» предполагает наличие: цивилизующего влияния, результата взаимодействия между отдельными личностями и человечеством как целым, и развития, оказывающегося возможным путем осознания. Юнг утверждает, что коллективная психика пребывает в тех же соотношениях с психикой индивидуальной, в каких общество соотносится с личностью.
ОБЪЕКТИВАЦИЯ (Objectivation; Objektivation) – процесс отделения эго как от личности другого человека, так и от содержаний бессознательного.
«Ее целью [объективации] является отделение сознания от объекта настолько, чтобы индивид больше не помещал гарантию своего счастья, а иногда и жизни в неких внешних посредников, будь то люди, идеи, обстоятельства. Чтобы он пришел к осознанию, что все зависит от того, владеет ли он сокровищем или не владеет. Если он чувствует, что сокровище в его руках, тогда центр тяжести находится в самом индивиде, а не в объекте, от которого он зависит» (АП, с. 120).