Толлеус, искусник из Кордоса
Шрифт:
Теперь перед искусником стояла большая проблема – как своими силами затащить деревянную бадью обратно на телегу. Однажды старик вытащил из трясины и переставил целую повозку. Тут тоже можно было попробовать нечто подобное, но требовалась ювелирная точность. Толлеус не хотел рисковать разбить купальню или задавить лошадей без крайней необходимости.
С другой стороны, собирать голема можно было без проблем прямо здесь. Места на берегу полно, все детали были с собой. Придется разок заночевать у озера. Благо, вода есть, костер соорудить можно. Нужно только организовать ужин. Олитон должен был быть где-то совсем рядом: незадачливый возница уверял, что знает дорогу. Значит,
– Выпрягай кобылу и скачи в город, привези что-нибудь съедобное! – распорядился старик, выдав сорванцу пару монет. Тот послушно закивал, горя желанием услужить.
Еще не затих стук копыт вдали, а Толлеус уже вытащил из сундука чародейский светлячок. Голема до темноты все равно не собрать, но и время до возможного ужина зря терять не хотелось. Раз уж выдалась свободная минутка, можно попробовать разобраться либо с Оком, либо с губкой маны. Но если Око скорее интересная игрушка, то мана – это великая ценность. Именно поэтому старик выбрал ее в первую очередь.
Итак, вот он, чародейский накопитель, выполненный в виде набалдашника жезла: как есть пористая губка, напитавшаяся маны. И нет ни входа, ни выхода – в первый раз искусник не ошибся. Вот и сейчас повертев светлячка в руках, он не заметил в набалдашнике ничего – со всех сторон все одинаково.
– Может быть, секрет кроется внутри? – пробормотал старик. Поднапрягшись, он запустил аурный щуп внутрь сочащегося маной предмета, лежащего на ладони. Нет, сплошная однородная субстанция, никаких вкраплений или спрятанных плетений. Чудеса да и только.
– Как же ты получаешь ману из губки? – требовательно спросил Толлеус у светлячка. Тот не ответил, полный решимости до конца не выдавать чародейские секреты. Впрочем, старик и не ждал сотрудничества. Поднеся жезл к самым глазам, искусник попытался в истинном зрении разглядеть испускающую свет точку-конструкт, порхающую вокруг набалдашника. Ничего. Глазами видна светящаяся точка, истинное зрение показывает крохотное аурное поле вокруг нее. Но ни существа, ни предмета, ни плетения в этой точке разглядеть не удается.
– Что за напасть? – рассердился старик. Однако кое-что удалось понять: аура конструкта соприкасалась с губкой, открывая канал, и через него конструкт высасывал ману из выпускаемых губкой протуберанцев. Недолго думая, Толлеус сформировал простейшее плетение и сунул его маноканал в губку. Плетение стало наполняться маной, но медленно-медленно. Напора губка не давала никакого. А «самотеком» цедить ману можно было до утра.
Искусник поскреб прикрытую шлемом лысину. Чародеи ведь как-то умудряются получать из своих губок должное количество маны.
– Получают сами?
– задумался вслух Толлеус.
– Это мысль!
– Он снова запустил аурный щуп в губку и «всосал глоток» маны. – Работает! – улыбнулся он кончиками губ. Значит, чародейские конструкты сами берут необходимое им количество маны. Но искуснику такой вариант не подходит. Действительно, можно выкачать ману из губки в свою ауру, а потом перелить ее в обычный накопитель. Только это хлопотно, да и накопителей не так много, как хотелось бы. Нужно научиться закачивать ману из губки в плетение напрямую, не используя собственное
В этот момент послышался стук копыт: невероятно, но Оболиус вернулся. Оказывается, времени прошло порядочно: на землю легли длинные тени, а в воздухе зазвенели комары.
– Как же мне выжать ману из губки? – на автомате продолжал рассуждать Толлеус сам с собой.
– Сжать покрепче! – услужливо подсказал парень, спрыгивая с коня. Он решил, что вопрос, произнесенный вслух, адресован ему.
Искусник сначала раздраженно нахмурился, но потом задумался: тут, конечно, не вода в мочалке, но ассоциация очень явная. Почему бы и не попробовать? Он живо сформировал вокруг губки кокон и «сжал» его. По воткнутому в самый центр чародейского накопителя искусному каналу хлынула мана, враз наполнив небольшой накопитель. Правда, губка от такого воздействия получила повреждения. Второй раз заполнить ее маной уже вряд ли получится. Но все-таки это был результат!
Толлеус радостно заулыбался и даже простил Оболтуса за то, что тот привез «пожевать» только пару дорогущих праздничных пряников вместо нормального ужина.
– Они же вкуснее! – оправдывался подросток. – А мало, так ведь вы, господин, денег мало дали!
Толлеус. Крылья веры.
Погода испортилась. Все последние дни ярко светило солнце, но стоило один раз заночевать на улице, как поднялся пронизывающий ветер, и небо заволокли тяжелые грозовые тучи. Очень не хотелось собирать голема под проливным дождем, но все шло именно к этому. Впрочем, выбора у Толлеуса не было.
Правда, дело двигалось значительно быстрее прошлого раза. Может быть, искусник уже поднаторел в сборке, а может, сказывалась помощь Оболиуса. Действительно: раньше каждую лапу на свое место приходилось подтягивать с помощью искусных нитей, тщательно рассчитывая каждое действие. Теперь же достаточно было скомандовать пареньку, и он, кряхтя от напряжения, волок нужную деталь, куда покажешь. Прошел какой-то час, а облик голема уже был вполне узнаваем: только сейчас, лежа на земле с растопыренными лапами, он больше напоминал паука, раздавленного гигантским башмаком.
К обеду все было готово. Толлеус выполнял окончательную сборку в гордом одиночестве, снова отправив помощника за едой и в этот раз строго определив перечень продуктов.
Гроза, погромыхав над головой, прошла стороной, и небо начало светлеть. Прискакал Оболиус и замер в седле, глазея, как искусник разъезжает по полянке на големе, проводя окончательную настройку.
Надо сказать, голем претерпел серьезные изменения. Памятуя о пожаре, старик сделал лапы не из толстых деревянных балок, а из железных прутьев в два пальца толщиной. Дороже, конечно, зато надежнее. Также очень сильно изменилось тело. Раньше купальня выполняла главную несущую роль. А тонкие деревянные жерди сверху годились разве что для того, чтобы натянуть на них тент, и чтобы было легче держаться на ухабах. Теперь же каркас был выполнен все из тех же железных прутьев. Шесть штук, изгибаясь дугой, выходили из-под днища купальни и, подобно растопыренным пальцам обхватив ее, куполом сходились над головой. Еще один прут опоясывал бадью по верхнему краю. Были и менее заметные изменения: манокристалл Толлеус сделал съемным, все амулеты разместил в небольшом сундучке и защитил его от воришек и прочих напастей. Теперь огонь Пауку не страшен. В худшем случае сгорит деревянная купальня, но на ходовые качества голема это никак не повлияет.