Толлеус, искусник из Кордоса

Ясинский Анджей

– Если я прямо сейчас соберу голема заново, у вас больше не возникнет вопросов? – уточнил Толлеус, про себя ехидно потирая руки.

Судьи снова переглянулись и, главный, немного помявшись, ответил утвердительно. Искусник ловко, точно заправский фокусник, оборвал разом все нити, соединяющие паука, и он тут же бесформенной кучей осыпался на землю. Старик вновь включил заблокированного «смотрителя», и Паук в считанные мгновения восстал во всей своей красе. Только герб, не предусмотренный плетением сборки, остался сиротливо лежать в пыли, но на это никто не обратил внимания. По трибуне пронесся вздох –

у чародеев это все-таки получалось медленнее и не так зрелищно.

Искусник рано обрадовался. Судебный комитет не хотел провоцировать международный скандал, но задание избавиться от кордосца никто не отменял. Просто сделать это надо было ненавязчиво, чтобы потом не ходили пересуды о предвзятости и нечистоплотности.

Вперед выдвинулся другой судья и невинно попросил старика не пользоваться на Турнире посохом, поскольку это явно противоречит правилам. К такому повороту Толлеус был совершенно не готов.

– Я могу еще раз собрать голема без помощи посоха, - наконец выдавил он, ища поддержки у Маркуса. Но тот лишь напряженно смотрел в ответ, не двигаясь с места и не раскрывая рта.

– Это не требуется. Но мы настаиваем, чтобы вы сдали посох на время Турнира! – улыбнулся судья, чувствуя свою победу. Бородач, словно очнувшись, сейчас же озвучил решение комитета еще раз.

– Но как же так? – старик был в растерянности. – Меня даже на таможне пропустили без печати на посохе, чтобы я мог им пользоваться здесь! – Это был последний довод, и Толлеус вцепился в него, словно утопающий в соломинку. Но судья лишь еще шире ухмылялся: таможня никакого отношения к судебному комитету не имеет. Здесь никто не сможет проверить, что искусник не делает чего-нибудь запрещенного своим инструментом.

Конечно, благодаря подносу управления, искусник мог отдавать голему команды без посоха. Даже без этой удобной штуки с помощью только лишь ауры можно было «вручную» контролировать нити. Но в том и в другом случае о дистанционной работе с Пауком можно было забыть – слишком сложно искусникам обходиться без посоха. Оставалось вновь оседлать шестинога и, совсем как на отборочном турнире, прорываться к финишу на нем. Соваться на дорогу Черепахи или Змеи при таком раскладе – чистое самоубийство. А когда выпадет Осьминог – не известно. Может статься так, что последним. Однако было совершенно ясно, что артачиться бесполезно. Оставалось либо сдаться, либо рискнуть. Альтер-эго вылезло наружу, предлагая варианты и их последствия:

– Выступишь – можешь погибнуть, откажешься – вышибут из посольства. Смерть или жизнь – выбор очевиден!

– Какая жизнь? Никому не нужен големщик, который не выступает на турнирах. Не будет работы, не будет маны. То есть в итоге все одно – скорый конец! – тут же возразил он себе.

– Я буду участвовать без посоха! – решившись, объявил Толлеус. Он так и не понял, что рассуждал вслух, и что его мысли прилежно озвучены на всю арену.

Может быть, слова искусника тронули судей, может, они просто не были готовы к тому, что старик согласится. Но больше препятствий не было. Все терпеливо ждали, пока кордосский големщик отнесет посох в свою комнату. Ходил он долго. Отчасти из-за возраста. Отчасти потому, что, оказавшись на несколько минут один, он лихорадочно принялся копировать плетения

себе в нагрудный амулет. Все, конечно, не влезет. И, возможно, даже не понадобится. Но без них искусник чувствовал себя голым. Остаться без посоха, без его силы – это как потерять часть себя. Причем именно ту часть, которую трудолюбиво создавал и растил в течение всей жизни.

У самой двери его нагнал Маркус. Хлопнув старика по плечу, посол поздравил големщика с достойной речью и пожелал удачи на Турнире.

Оболиус. Забияка.

Кордосская делегация умчалась на Турнир, в мастерской осталось лишь двое охранников. Оболиус, который не поехал вчера посреди ночи в гостиницу, заворожено смотрел, как вслед за роскошной каретой потянулись большие фургоны в окружении двух десятков человек на статных жеребцах. Причем все они были не простые воины, а самые настоящие искусники: подросток уже неплохо научился определять по ауре, кто человек есть на самом деле. Так что в путь отправился не просто караван с охраной, а весьма грозная сила.

Парня, конечно же, с собой не взяли, но по-другому и быть не могло. Хозяин в последнее время стал значительно добрее и даже купил своему ученику билет на трибуну, который стоил по мнению внука трактирщицы просто невообразимую сумму. О подобном подарке Оболиус даже не мечтал. Да что там – за последний месяц судьба ему надарила столько, что хватило бы на все дни рождения до конца жизни. Вроде бы господин – враг Империи, а относится лучше, чем иные родственники. Как так – было совершенно не понятно.

А чего только стоили уроки Искусства – пугающие и манящие одновременно! Старик, похоже, взялся за учебу всерьез. Вопрос «зачем» оставался открытым. Пока что подросток не ощущал тлетворного влияния заграничной скверны, как ни старался заметить в себе изменения. Для себя он решил, что до тех пор, пока все в порядке, есть смысл научиться как можно большему. Может быть, его знания пригодятся Родине в борьбе с Кордосом. Именно поэтому парень без устали тренировался с утра до вечера, требуя от наставника еще и еще. Это давало свои плоды: прогресс был налицо.

Правда, стала беспокоить постоянная головная боль. Не помутнение сознания, не мысли о том, что надо предать Оробос – нет. Иначе Оболиус тут же все бросил бы и сбежал. Скорее это было похоже на обыкновенную болезнь. Как-то он пожаловался старику на свое самочувствие, но тот лишь усмехнулся и сказал: «А ты как хотел? – Это же тебе не посох!» Но потом успокоил, что ничего страшного в этом нет. Просто как мускулы болят после тренировки, так и тут: от частой практики наращивает «мышечную массу» аура. Это было похоже на правду, и парень продолжил занятия.

Бабка Сабана еще дома втолковывала, чтобы внук внимательно следил за кордосцем в надежде хоть чуть-чуть чему-нибудь научиться. Но даже ей не могло прийти в голову, что заезжий искусник возьмется совершенно бесплатно обучать ее непутевого внука. Или все-таки она думала об этом? Мысли взрослых бывают очень странными. К сожалению, трактирщица сейчас была далеко, поэтому спросить ее совета не было никакой возможности. Больше никто не мог подсказать подростку, к чему может привести такая учеба и как следует поступить.