Толстый – сыщик подводного царства
Шрифт:
Шанс был ничтожный, ведь браконьер мог ехать на любой из сотен городских перекрестков, улиц, переулков, площадей и тупиков. Но другого шанса не было, и Тонкий ждал. Настоящий оперативник на его месте послал бы по сотруднику к рыбным магазинам и скорее всего уже задержал бы браконьера. Потому что жарко, а фургон без холодильника. Плешивому нельзя затаиться до завтра и даже до вечера. Он должен продать свою рыбу.
И Плешивый вернулся. Тонкий не видел фургона, не слышал, как подошел браконьер. Откровенно говоря, он задремал, когда на плечо его легла рука:
– Отдыхаем?
Глава XXVI
В
Тонкий поднял голову и остолбенел. Тот, за кем он следил, сам нашел его, сам подошел и заговорил первым. Это не обещало ничего хорошего. Не особенно надеясь обмануть браконьера, Тонкий выпучил глаза, выпятил подбородок и невинным тоном спросил:
– А че?
– Да так, – пожал плечами браконьер, – люблю, когда люди отдыхают. Они тогда спокойнее становятся и не лезут в чужие дела.
Поражаясь собственной воле, Тонкий пожал плечами, мол, намек не понят.
– Я тут школу прогуливаю, – выдавил он и прикусил язык: какая школа, лето на дворе!
Браконьер с пониманием кивнул:
– Я в твои годы часто прогуливал.
«Ничего он мне не сделает. Люди кругом», – сказал себе Тонкий и встал:
– Заболтался я с вами. Поеду.
Браконьер молча смотрел, как он садится в седло мотоцикла.
– Счастливо, – не веря своей удаче, попрощался Тонкий.
А браконьер сказал:
– Да куда ж ты без ключа?
– Без какого? – не понял Тонкий.
– А вот без этого. – Браконьер дотянулся до черной штучки на фаре. Тонкому она еще ни разу не пригодилась, и он про себя решил, что это выключатель. А браконьер штучку вытянул, и оказалась она головкой ключа зажигания. – Без этого, – повторил он, положив ключ в карман, и показал пустые руки.
Фокус был проделан в замедленном темпе, для идиотов. От обиды и разочарования у Тонкого заплясали губы. Он был в седле! Сила двадцати пяти лошадей, упакованная в серебристую оболочку мотора, готова была унести его от опасности. Но эта сила оставалась беспомощной без маленькой, фигурно выпиленной железки, которую он позволил увести у себя из-под носа.
– Поехали, прокатимся, – беззлобно сказал преступник и потянул его за руку.
– Мотоцикл! Чужой! – дернулся было Тонкий.
– Не угонят. Здесь милиция рядом, – ответил браконьер, и тогда Тонкий понял, что его не спасет никто.
Фургон стоял буквально за спиной, в пяти шагах (надо было не дрыхнуть на посту). По скверу, по улицам шли прохожие, но, как назло, все были далеко. Докричаться-то до них нетрудно, однако пока они поймут, в чем дело, пока присмотрятся, пока подумают, стоит ли связываться, браконьер тебя упакует вместе с камбалой. Поэтому Тонкий дошел до фургона не дергаясь. Он уже прикидывал, как на ходу откроет дверцу кабины и вывалится под ноги первому же постовому. А Плешивый вдруг – раз! – и втолкнул его в кузов. Заученным движением, как ящик с рыбой. Дверцы захлопнулись, и стало темно.
– Потерпи, здесь недалеко, – донесся приглушенный сталью голос браконьера.
В нос шибануло рыбой. «Хорошо, если недалеко, – решил Тонкий. – А задохнусь – Плешивый будет отвечать».
Для начала он ощупал дверцы, но ручки изнутри не было. Дохлой камбале она не нужна.
Фургон потряхивало, Тонкий балансировал на полусогнутых ногах и упирался в стены, не решаясь присесть рядом с таким грузом. В щели бил свет, и немного
Что ж, господа, самое время проанализировать ситуацию. Начинающий оперативник Александр Уткин ведет наблюдение за браконьером. Тот замечает слежку и… Отрывается. Все, можно забыть про Александра Уткина и ехать скорее продавать камбалу, пока не протухла. Так нет, ему зачем-то понадобилось отыскать А. Уткина и запихнуть его в свой дурацкий фургон… «Кому я нужен?» – горестно подумал Тонкий, и это была правда. Никому, кроме родственников, друзей и верного крыса. Так что скорее всего Плешивый его и не искал. Случайно наткнулся. Приехал по своим делам, а тут сидит на лавочке упомянутый Уткин, поджидает. Браконьер подумал, что его выследили, и Уткина сцапал, чтобы тот не сорвал ему сделку.
Тонкий мысленно воспроизвел пейзаж, который наблюдал последние часы. Перекресток, сквер, две девятиэтажки, дома поменьше… Все первые этажи – в витринах, он хорошо разглядел книжный и еще большую вывеску «Будинок одягу». «Будинок» по-украински дом, насчет «одяги» у Тонкого не было никаких идей. Похоже на «бодягу» – мороку, иначе говоря. «Дом мороки»? Забавно, но не в тему. Рыбой там наверняка не торгуют. Надо потом обойти дома вокруг сквера и засечь рыбные магазины, рестораны – словом, точки, где у браконьера могут купить много рыбы. А через недельку, когда Плешивый успокоится и начнет все сначала, Александр Уткин за ним опять проследит.
Фургон притормозил и, дважды громыхнув, перевалил через какое-то невысокое препятствие. Камбала ответила смачными аплодисментами; одна выскочила из коробки и шмякнулась под ноги Тонкому. «Опять», – подумал он, водворяя попутчицу на место. Это притормаживание-переваливание повторялось в третий раз. Сейчас будет четвертый… Точно! Опять двойное громыхание – передняя ось и задняя, – шлепки рыбьих хвостов. Склонную к побегу камбалу Тонкий на этот раз придержал в коробке. И начал считать, чтобы засечь время.
Раньше он думал, что браконьер хочет завезти его куда-нибудь в поле, высадить и вернуться к покупателю рыбы. Но неизвестное препятствие подсказало Тонкому идейку поинтереснее: браконьер катает его кругами, чтобы сбить с толку. «Ты подкарауливал меня в сквере, думал, что мой покупатель где-то поблизости? А я тебя буду возить целый час, а потом сгружу рыбу. И тебе придется искать покупателя по всему городу». Неплохо придумано, только Александр Уткин тоже не лыком шит!
На счете «триста» фургон притормозил-перевалил в пятый раз. На счете «триста десять» – в шестой. Препятствие было парным. Не люки – их можно объехать – и не трамвайные рельсы – где вы видели трамвай, у которого от колеса до колеса нужно ехать десять секунд на машине? Метров пятьдесят между ними… «Лежачий постовой» – сообразил Тонкий. Поперек дороги у их с Ленкой школы лежат этакие полосатые горбы, как половинки разрезанной вдоль колбасы. Между ними пешеходный переход. Самые отчаянные водители притормаживают, потому что с «лежачим постовым» не поспоришь. Если превысил скорость, сломаешь себе машину.