Толян и его команда
Шрифт:
Рефери остановил бой. Решил, что мой соперник находится в полубессознательном состоянии и не может продолжать. Упс, мой соперник действительно в нокдауне, для этого падать не обязательно. Тут просто для продолжения боя ему надо поднять руки в стойке, кивнуть рефери, — мол, готов. Алавердиев облокотился на канаты спиной и тормозит! Девять, десять! В итоге соперника потащили к врачу, всё-таки наполучал он за бой прилично, но какой терпеливый боксер!
— Нормально, — хвалит меня Костя.
Вот кто в моей победе не сомневался! Больше никто меня не поздравил.
—
— Там, — неопределённо машет рукой Костя.
Надо проследить будет.
Сегодня волейбольный матч ещё. Идти неохота, если честно, но обещал девушкам, и должен Ельцин появиться там, вот кто может помочь с МЖК по-крупному, так это он. Фанат-строитель. Энтузиаст. Вроде, он в опалу скоро попадёт или с моста упадёт? Черт, забыл! «Борис — ты не прав», — это фраза Лигачева, по-моему.
Про того тоже мало знаю, только то, что уже в этом теле прочитал. Завтра у нас день отдыха и пока есть время до матча, решаем тусануться по городу. Тем более, нас Виктор Артемьев звал в кафе посидеть. Беру с собой затрофеенный шарф и пакет с награбленными вещами.
Встретились с Витей на ВДНХ, как и планировали. До этого успели походить по павильонам и накупить сувениров. Виктор ведёт в кафе, на этот раз что-то вроде пельменной, но … там отпускают. Народу сидит уже человек двадцать фанатов. Знакомимся, неожиданно меня узнают.
— Слушай, а не про тебя писали в газете, мол, конкурсы разные, проспект какой-то, памятники афганцам? — спросил парень то ли по кличке, то ли по имени Тофик.
— Про меня. Не я один же, весь город помогал, — скромно отвечаю ему.
— А помните, нам дали комсомольского вожака из Моссовета? Лет семь назад? Как его …? — пытается вспомнить Тофик.
— Мциканян, — подсказывает кто-то.
— Не разбирался тот в футболе, да и не слушал его никто. Но на второй выезд, в Питер поездом, таким фанатом стал! Дубину сделал какую-то себе, мячик к ней приклеил, на нем ромбики нарисовал … даже на трибуне пытался дирижировать. Но помог реально. Был октябрь, холодно. Приехали на стадион, выходит из спартаковского автобуса Николай Петрович Старостин: — «Привет! А вы где ночевать-то будете?» Блин! Никто об этом и не подумал. Начали репу чесать…
А под трибуной была гостиница для спортсменов, и Николай Петрович с этим Мциканяном пошли и нас туда устроили под видом спортсменов. Получили несколько номеров, а в каждом коек по 12. Казарменного типа номера были, — вспоминает Тофик.
— А ещё была у нас и подростковая кучка, пацаны лет по 16. Анархисты и беспредельщики ещё те! И вот мы, ребята постарше (Серега Елин, Коля Сапега, Чика, Саня), поехали в город, возвращаемся — мать честная! Эти анархисты все разнесли — перья, пух летают, как снежинки, … из простыни транспарант сделали,что-то там написали. А ночью на поле нашли сетку, которую они с ворот срезали, — добавил ещё какой-то парень. — С тех пор комсомол нами не интересуется.
— Забыл! — кричу я, чтобы привлечь внимание. — Вчера сцепились с «конями», дали там в рыло кое-кому,
— Пакет мой, — сказала тихая пухленькая девочка, одна из немногочисленных девушек в компании.
Придётся отдать, а я уже порадовался красивой вещи.
— А вот это у Ханыги отняли. Говорит, бухой был, его и нахлобучили после матча, — узнал какой-то шарф из пакета Тофик. — Ханыга, иди сюда!
— Где взяли? — обрадованно сжимает шарф этот самый Ханыга.
Поясняю.
— Жора, значит, зовут его, ну ничего, найдём этого Жору, заставим извиняться, — недобро говорит Тофик.
— Извиняться он точно не будет, — качаю головой я.
— Будет! Поверь! Я себя знаю! — говорит довольный Ханыга.
— Не будет, — настаиваю я. — Я себя тоже знаю! У него челюсть сломана, не сможет он и слова извинения произнести.
Секундная пауза, и народ ржёт, пугая остальных посетителей кафе. Пришлось рассказывать про драку подробно.
— Слушай, а ты же хотел на матч парней позвать, мол, девушки у вас там, в Уралочке, играют. Так я тоже поеду, покричим! — хлопает по плечу меня Ханыга.
И ещё человек десять решили поехать. Выезжаем загодя, не из-за пробок, просто народ решает прорепетировать кричалку. Около Дворца спорта видим моих десятка три вчерашних друзей и собутыльников. Мне предлагают пива, но на этот раз я отказываюсь. Раздают написанный от руки текст песни-кричалки. Кто-то уже знает его.
Билет стоит сорок копеек всего, а матчи проходят в Малой спортивной арене Лужников. То есть недалеко от нашей гостиницы. Сам зал тысяч восемь народа вмещает, но зрителей набралось всего человек пятьсот. Без нас. И нас почти сотня по итогу набралась. Пересаживаемся в один сектор, чтобы не быть размазанными по трибунам.
— Всё нормуль будет, под конец партии начнем петь, мы там ещё придумали кое-что, — шепчет Хлыст.
Он немного опоздал, но специально сел рядом. Лысый запевала устроился ниже нас, и моим ушам сегодня ничего не грозит.
Волейбольная публика не понимает, чего тут столько парней собралось? Вертят башками, на нас смотрят. Начинается матч. Юльки в составе нет, а вот Валя на площадке, и сразу принимает мяч, широко расставив ноги в присяде.
Узенькие шорты облипают её спортивное тело, да и другие девочки щеголяют накачанными попками. Чую, волейбольных болельщиков прибавится сегодня!
— Ура! — гаркает лысый.
— Ура! Урал! Уралочка! Давай, давай, давай! — мощно подхватывают натренированные и лужёные глотки фанов «Спартака».
Зал вздрогнул, в том числе и волейболистки. А Валя никого не предупредила, что ли?
Первое очко за Уралочкой. А дальше кричалки в поддержку Уралочки пошли вперемежку с кричалками против ЦСКА:
Мы на выезде играем,
Но и тут вас побеждаем,
Против нас играет клуб,
Где овес лопатой жрут!
Это одна из самых приличных.