Том 1. Стихотворения 1892-1909

Брюсов Валерий Яковлевич

5

В безмолвии слова так хороши, Так дороги в уединеньи ласки, И так блестят возлюбленные глазки Осенним днем в осмеянной глуши. Кругом болезнь, упрямые вороны, Столбы берез, осины багрянец, За дымкою мучительный конец, В молчании томительные стоны. Одним лишь нам — душистая весна, Одним лишь нам — душистые фиалки! И плачет лес, завистливый и жалкий, И внемлет нам сквозь слезы тишина.

6

Мы

перешли на старое кладбище, Где ждали нас холодные кресты. Почиют здесь безумные мечты, И здесь душа прозрачнее и чище. Склонились мы над маленьким крестом, Где скрыто все, мне вечно дорогое, И где она оставлена в покое Приветствием и дерзостным судом. И долго я над юною могилой, Обнявши крест, томился недвижим; И ты, мой друг, ты плакала над ним, Над образом моей забытой милой.

7

Еще сильней я полюбил тебя За этот миг, за слезы, эти слезы! Забыла ты ревнивые угрозы, Соперницу ласкала ты, любя! Я чувствовал, что с сердцем отогретым Мы кладбище оставили вдвоем. Горел закат оранжевым огнем, Восток синел лилово-странным светом. Мы снова шли, и шли, как прежде, мы К великому, безбрежному сближенью, Чужды опять лесов опустошенью, Опять чужды дыханию зимы.

8

На станции мы поезд ожидали И выбрали заветную скамью, Где Леле я проговорил «люблю», Где мне «люблю» послышалось из дали. Луна плыла за дымкой облаков, Горели звезд алмазные каменья, В немом пруду дробились отраженья, А на душе лучи сверкали снов. То был ли бред, опять воспоминанья, Прошедшее, воскресшее во мне! Слова любви шептал ли я во сне, Иль наяву я повторял признанья?

9

И две мечты — невеста и жена — В объятиях предстали мне так живо. Одна была, как осень, молчалива, Восторженна другая, как весна. Я полон был любовию к обеим, К тебе, и к ней, и вновь и вновь к тебе, Я сладостно вручал себя судьбе, Таинственной надеждою лелеем… Ты помнишь ли наш путь назад сквозь тень, Недавних грез с разлукою слиянье, Случайное свободное прощанье, Промчавшийся, но возвратимый день?

25 сентября 1894

Chefs d'OEuvre (1894–1896)

A. Л. Миропольскому, другу давних лет

Стихи о любви

Amorem canat aetas prima [4]

A. Пушкин

Полдень Явы

Поcв. М.

4

Пусть юный возраст поет о любви ( лат.).

Предчувствие

Моя любовь — палящий полдень Явы, Как сон разлит смертельный аромат, Там ящеры, зрачки прикрыв, лежат, Здесь по стволам свиваются удавы. И ты вошла в неумолимый сад Для отдыха, для сладостной забавы? Цветы дрожат, сильнее дышат травы, Чарует все, все выдыхает яд. Идем: я здесь! Мы будем наслаждаться, — Играть, блуждать, в венках из орхидей, Тела сплетать, как пара жадных змей! День проскользнет. Глаза твои смежатся. То будет смерть. — И саваном лиан Я обовью твой неподвижный стан.

25 ноября 1894

Перед темной завесой

Слова теряют смысл первоначальный, Дыханье тайны явно для души, В померкшем зеркале твои глаза печальны, Твой голос — как струна в сочувственной тиши. О погоди! — последнего признанья Нет силы вынести, нет силы взять. Под сенью пальмы — мы два бледных изваянья, И нежит мне чело волос приникших прядь. Пусть миги пролетят беззвучно, смутно, Пред темной завесой безвестных дней. Мы — двое изгнанных в пустыне бесприютной, Мы — в бездне вечности чета слепых теней… Молчание смутим мы поцелуем, Святыню робости нарушит страсть. И вновь, отчаяньем и счастием волнуем, Под вскрик любви, в огнь рук я должен буду пасть!

28 ноября 1897, 1911

Измена

Сегодня! сегодня! как странно! как странно! Приникнув к окошку, смотрю я во мглу. Тяжелые капли текут по стеклу, Мерцания в лужах, дождливо, туманно. Сегодня! сегодня! одни и вдвоем! Притворно стыдливо прикроются глазки, И я расстегну голубые подвязки, И мы, не смущенные, руки сплетем! Мы счастливы будем, мы будем безумны! Свободные, сильные, юные, — мы!.. Деревья бульвара кивают из тьмы, Пролетки по камням грохочут бесшумно. О, милый мой мир: вот Бодлер, вот Верлен, Вот Тютчев, — любимые, верные книги! Меняю я вас на блаженные миги… О, вы мне простите коварство измен! Прощайте! прощайте! Сквозь дождь, сквозь ненастье, Пойду, побегу, как безумец, как вор, И в лужах мелькнет мой потупленный взор: «Угрюмый и тусклый» огонь сладострастья!

14 сентября 1895

Тени

Сладострастные тени на темной постели окружили, легли, притаились, манят, Наклоняются груди, сгибаются спины, веет жгучий, тягучий, глухой аромат. И, без силы подняться, без воли прижаться и вдавить свои пальцы в округлости плеч, Точно труп, наблюдаю бесстыдные тени в раздражающем блеске курящихся свеч; Наблюдаю в мерцаньи колен изваянья, беломраморность бедер, оттенки волос… А дымящее пламя взвивается в вихре и сливает тела в разноцветный хаос. О, далекое утро на вспененном взморье, странно-алые краски стыдливой зари! О, весенние звуки в серебряном сердце и твой сказочно-ласковый образ, Мари! Это утро за ночью, за мигом признанья, перламутрово-чистое утро любви, Это утро, и воздух, и солнце, и чайки, и везде — точно отблеск — улыбки твои! Озаренный, смущенный, ребенок влюбленный, я бессильно плыву в безграничности грез… А дымящее пламя взвивается в вихре и сливает мечты в разноцветный хаос.