Том 1. Стихотворения 1892-1909

Брюсов Валерий Яковлевич

10 августа 1895

Анатолий

В Венеции XVIII в.

Я видела в окно: на маленькой гондоле Он уплывал от стен монастыря, И за кормой пурпурная заря Дрожала в синеве цветком желтофиоли. Как плавно, как легко, как смело — Анатолий Скользил веслом по брызгам янтаря, Но всплески волн чуть долетали с воли, И покрывали их напевы псалтыря. Я отошла смущенно и тревожно… С толпой подруг спустилась в церковь я, По жить казалось мне смешно и невозможно. О господи! да будет власть твоя. Надломлены мечты, но я роптать не вправе… О сердце, замолчи… Expectans expectavi…

24

декабря 1894

В прошлом

Ты не ведала слов отреченья. Опустивши задумчивый взор, Точно в церковь, ты шла на мученья, Обнаженной, забыла позор. Бея полна неизменной печали, Прислонилась ты молча к столбу, — И соломой тебя увенчали, И клеймо наложили на лбу. А потом, когда смели бичами Это детское тело терзать, Вся в крови поднята палачами, «Я люблю» ты хотела сказать.

3 ноября 1804

В будущем

Я лежал в аромате азалий, Я дремал в музыкальной тиши, И скользнуло дыханье печали, Дуновенье прекрасной души. Где-то там, на какой-то планете, Без надежды томилася ты, M ко мне через много столетий Долетели больные мечты. Уловил я созвучные звуки, Мне родные томленья постиг, И меж гранями вечной разлуки Мы душою слилися на миг.

9 августа 1895

Беглец

Израненной рукой схватившись за карниз, Над темной пропастью я трепетно повис. Бесстрастно в вышине печалилась луна, Стонала вдалеке беспечная волна, И с этим ропотом сливалось, в отдаленья, Гитары ласковой унылое моленье. Я посмотрел вокруг. Высокая луна В прозрачной синеве бледна и холодна. Окно с решеткою, окно моей тюрьмы. А там… безмолвный мрак и камни в бездне тьмы! И вспомнил я любовь… твое непостоянство… И пальцы разошлись, — я кинулся в пространство!

25 декабря 1894

В магическом саду

Пошли, господь, свою отраду

Тому, кто жизненной тропой,

Как бедный нищий, мимо саду

Бредет по знойной мостовой.

Ф. Тютчев

К скамье у мраморной цистерны Я направлял свой шаг неверный, Но не дошел, но изнемог И вдалеке упал на мох. Там у бассейна в перебранке Стояли стройные гречанки, Я к ним взывал; мой стон для них Был слишком чужд и слишком тих. Вот боль затихла в свежей ране… Но целый ад пылал в гортани! Святыней для меня тогда Была б студеная вода! Я встать пытался, но напрасно. Стонал, — все было безучастно… И мне пригрезилось в бреду, Что я в магическом саду. Цветут каштаны, манят розы, Порхают светлые стрекозы, Над яркой роскошью куртин Бесстрастно дышит бальзамин. И, все ж, нигде воды ни капли! Фонтаны смолкли и иссякли, И, русла обнажив свои, Пленяют камнями ручьи. Я, мучим жаждой беспощадной, К ручьям, ключам бросаюсь жадно, Хватаю камни, изнемог — И вновь упал на мягкий мох. Что мне до всех великолепий! Волшебный сад — жесточе степи! Воды! воды! — и тщетный стон Холодным эхо повторен.

10 февраля 1895

Будни

В тусклых днях унылой прозы…

Туманные ночи

Вся дрожа, я стою на подъезде Перед дверью, куда я вошла накануне, И в печальные строфы слагаются буквы созвездий. О туманные ночи в палящем июне! Там, вот там, на закрытой террасе, Надо мной наклонялись нажженные очи, Дорогие черты, искаженные в страстной гримасе. О туманные ночи! туманные ночи! Вот и тайна земных наслаждений… Но такой ли ее я ждала накануне! Я дрожу от стыда — я смеюсь! Вы солгали мне, тени! Вы солгали, туманные ночи в июне!

12–13 августа 1895

Подруги

Три женщины, грязные, пьяные, Обнявшись, идут и шатаются. Дрожат колокольни туманные, Кресты у церквей наклоняются. Заслышавши речи бессвязные, На хриплые песни похожие, Смеются извозчики праздные, Сторонятся грубо прохожие. Идут они, грязные, пьяные, Поют свои песни, ругаются… И горестно церкви туманные Пред ними крестами склоняются.

27 сентября 1895

Первый снег

Серебро, огни и блестки, — Целый мир из серебра! В жемчугах горят березки, Черно-голые вчера. Это — область чьей-то грезы, Это — призраки и сны! Все предметы старой прозы Волшебством озарены. Экипажи, пешеходы, На лазури белый дым, Жизнь людей и жизнь природы Полны новым и святым. Воплощение мечтаний, Жизни с грезою игра, Этот мир очарований, Этот мир из серебра!

21 января 1805

Одна («В этот светлый вечер мая…»)

В этот светлый вечер мая, В этот час весенних грез, Матерь бога пресвятая, Дай ответ на мой вопрос. Там теперь сгустились тени, Там поднялся аромат, Там он ждет в тоске сомнений, Смотрит в темень наугад. Поцелуи, ласки, речи И сквозь слезы сладкий смех… Неужели эти встречи — Только сети, только грех? В тусклых днях унылой прозы, Нежеланного труда, Час свиданья видят грезы, Светит дальняя звезда. Неужели искру рая Погасить и встретить ночь? Матерь бога пресвятая, Ты сумеешь мне помочь! Ты услышишь, Матерь-Дева, Горький девичий вопрос И ответишь мне без гнева В этот час весенних грез.

6 декабря 1895

Одна («Нет мне в молитве отрады..»)

Нет мне в молитве отрады, Боже мой, как я грешна! Даже с мерцаньем лампады Борется светом луна. Даже и в девичьей спальне Помнится дремлющий сад, А из киотов печальней Лики святые глядят. Боже, зачем искушенье Ты в красоте создаешь! В лунном немом освещеньи Был он так дивно хорош. Тихо склонялися клены, С неба скользнула звезда… Здесь перед светом иконы Вся я дрожу от стыда. Сжалься, отец правосудный, Дай утешенье в тоске… В лунных лучах изумрудный Луг опускался в реке. Шли мы дорожкой… и словно Я отвечала «люблю»… Боже мой, как я греховна, Чем я свой грех искуплю!